Над пылающей бездной
Шрифт:
— А что тут не так? — поинтересовалась Нарова.
— Ты помнишь, что вы не очень хорошо соображаете? Это главное. Какие, по-вашему, люди не очень хорошо соображают? Уж точно не такая шайка закаленных в боях оперативников вроде нас. — Джегер покачал головой. — Молодожены, вот кто. Богатые или состоятельные голубки. Люди, которые с удовольствием проведут медовый месяц в пятизвездочном охотничьем хозяйстве. — Джегер перевел взгляд с Наровой на Джеймса, а затем снова на Нарову. — А вот и наша парочка. Мистер и миссис Берт Гроувс, бумажники
Нарова уставилась на массивную бородатую фигуру Джо Джеймса.
— Мы с ним? Но почему?
— Ты — потому, что никто из нас не станет ночевать в роскошной хижине вместе с другим парнем, — ответил Джегер. — А Джеймс — потому, что когда он подстрижется и сбреет бороду, он будет хоть куда.
Джеймс, покачав головой, улыбнулся.
— А что станете делать вы, пока мы с прелестной Ириной будем уходить в африканский закат?
— Я буду идти за вами по пятам, — ответил Джегер, — с оружием и подкреплением.
Джеймс задумчиво поскреб бороду.
— Одна проблема, помимо необходимости все это сбривать… Вы уверены, что мне удастся не приставать к Ирине? То есть я хотел сказать, что как бы я ни…
— Закрой рот, Усама бен Ладен, — перебила его Нарова. — Я сумею о себе позаботиться.
Джеймс добродушно пожал плечами.
— Но у нас и в самом деле есть проблема. Не забывайте, что мы с Алонсо и Камиши совершенно беспомощны. У нас каучуковая язва, и любая активная деятельность нам запрещена. А с какой стороны на все это ни посмотри, там будет жарко.
Насчет болезни Джеймс не шутил. В конце амазонской экспедиции он с Алонсо и Камиши несколько недель выбирался из джунглей. Во время их эпического выхода из окружения парней заживо поедали мошки — крохотные тропические насекомые размером с булавочную головку.
Мошки отложили личинок под кожей мужчин, чтобы те кормились их плотью. Укусы стали открытыми сочащимися язвами. Единственным лечением была серия инъекций очень токсичного лекарства — пентостама. После каждого укола больным казалось, что по их жилам растекается кислота, обжигая все на своем пути. Пентостам был чрезвычайно токсичен, поэтому серьезно ослаблял сердце и дыхательную систему. Это и объясняло запрет на любую физическую нагрузку, требующую мало-мальского напряжения.
— Есть еще Рафф, — напомнил им Джегер.
Джеймс покачал головой.
— При всем моем уважении к Раффу, он не подходит. Прости, приятель, но с его татуировками и волосами никто на это не купится. А значит, — он пристально посмотрел на Джегера, — остаешься только ты.
Джегер покосился на Ирину. Похоже, ее нисколько не обеспокоило то, что тут предлагалось. Его это не особо удивило. У нее явно не хватало чувствительности во всем, что касалось взаимоотношений между людьми, и в особенности — разного пола.
— Что, если люди Каммлера узнают нас? Я не сомневаюсь в том, что, во всяком случае, мои фотографии у них есть, — возразил Джегер.
Именно по этой причине он изначально не предложил себя в партнеры Наровой.
— Два варианта, — раздался чей-то голос. Это в разговор вступил Петер Майлс. — Позвольте мне для начала сказать, что такой план мне нравится. Тебя загримируют. В крайнем случае, можно прибегнуть к помощи пластического хирурга. Менее экстремальный вариант — постараться изменить твою внешность, насколько это возможно, не укладывая тебя под нож. В обоих вариантах у нас есть люди, которые могут это сделать.
— Пластические хирурги? — изумленно уточнил Джегер.
— В этом нет ничего необычного. Госпожа Нарова уже дважды делала это. Оба раза мы подозревали, что те, на кого она охотилась, знали, как она выглядит. Вообще Тайные Охотники давно и часто ложатся под нож.
Джегер вскинул руки.
— Ладно, слушайте, только давайте постараемся обойтись без подтяжек и изменений формы носа.
— Хорошо, но в таком случае тебе придется стать блондином, — заявил Майлс. — А чтобы дополнить картину, твоя жена будет сногсшибательной брюнеткой.
— А почему бы не огненно-рыжей красоткой? — предложил Джеймс. — Это гораздо лучше соответствовало бы ее темпераменту.
— Не лезь не в свое дело, Усама, — зашипела Нарова.
— Нет, нет, блондин и брюнетка. — Петер Майлс улыбнулся. — Поверьте мне, данный вариант идеален.
На этом собрание закончилось. Все устали. Находясь взаперти под землей, Джегер чувствовал, как его постепенно охватывают беспокойство и раздражение. Он жаждал оказаться наверху, глотнуть свежего воздуха и ощутить на своей коже солнечные лучи.
Но вначале ему следовало сделать еще кое-что. Он подождал, пока комната опустеет, прежде чем подойти к Майлсу, деловито упаковывающему компьютерное оборудование.
— Можно с вами поговорить наедине?
— Конечно. — Старик обвел взглядом бункер. — Насколько я понимаю, мы тут одни.
— Мне хотелось бы знать, — нерешительно произнес Джегер. — Почему вы делаете такой акцент на испытаниях на людях? И мне почему-то показалось, что, по вашему мнению, это имеет отношение лично ко мне.
— Ах это… Я не очень хорошо умею скрывать то, что меня тревожит… — Майлс опять включил свой компьютер. — Позволь, я тебе покажу нечто.
Кликнув мышью, он открыл один из файлов, и на мониторе засветилось изображение. Наголо обритый мужчина в черно-белой полосатой пижаме стоял, прислонившись к стене, облицованной простым белым кафелем. Его глаза были плотно зажмурены, лоб прорез'aли глубокие морщины, а рот был открыт в беззвучном крике.
Майлс перевел взгляд на Джегера.
— Газовая камера Натцвайлера. Нацисты подробно документировали эксперименты с ядовитыми газами, как и всю остальную свою деятельность. Существует четыре тысячи таких снимков. Некоторые еще более ужасны, потому что на них запечатлены эксперименты на женщинах и детях.