Надежда Дурака
Шрифт:
Матеон поскользнулся и заскользил по грязи, поднимаясь на ноги с чужим копьем в руке, в ужасе от хаоса вокруг него. Это все его вина. Его наказание за то, что он не убил джианина, когда у него был шанс. Матеон попытался разглядеть, сколько эгрилов все еще стоят на ногах, но из-за дождя и дыма было трудно определить.
— Приготовься, малыш, — испуганно сказал Тринон.
— Я ничего не вижу, — сказал Матеон, но Тринон уже двигался, низко пригнувшись, его копье было направлено в переднюю часть лагеря, к главному входу. Что он
— Кровь, которую я дам тебе, о Великий, — пробормотал Тринон. — Души, которые я пошлю тебе. Мое тело — твое оружие. Моя жизнь — твой дар. — Молитва этого человека напугала Матеона больше, чем взрывы. Должно было произойти что-то очень плохое, если этот человек взмолился Кейджу.
— Я все еще ничего не вижу, — сказал Матеон слабым голосом.
Затем он услышал крики сквозь барабанный бой дождя. Нет, не крики — боевые кличи. Враг.
Из темноты появились тени, покрытые грязью, с мечами Шулка в руках. Они вбежали в лагерь.
Небо полыхнуло белым, когда их приветствовала молния. Раскаты грома заглушили крики первых погибших. Тринон помчался им навстречу, выкрикивая ругательства. За ним последовали другие. Красные, белые, это не имело значения. Им нужно было сразиться с врагом. Забрать души. Они побежали к джианам — все, кроме Матеона.
Он стоял, застыв на месте, и смотрел, как умирает Тринон, как гибнут лучшие воины Рааку. Все больше и больше джиан появлялись из темноты, штурмуя лагерь, убивая всех, кто попадался на глаза.
Он знал, что должен присоединиться к своим товарищам, присоединить свое копье к их копьям, но он мог видеть только свою смерть. И мог представить только свое тело, лежащее в грязи.
Матеон бросил копье и побежал. Он бежал так быстро, как только мог, бежал от джиан и их мечей. Он бежал от своих умирающих товарищей в ночь, шлепая по лужам, преследуемый молниями и осуждаемый громом. Он пробежал мимо все еще горящего трупа Коджина и миновал периметр лагеря.
Он сорвал шлем и маску со своей головы и отбросил их в сторону; вместе с ними он отказался от своей гордости.
Дождь хлестал по его обнаженному лицу, когда он оставил звуки битвы далеко позади. Он пошел по тропинке в гору, карабкаясь на четвереньках, когда приходилось, поднимаясь все выше и выше, пока не смог идти дальше.
Матеон заполз за валун, его горло горело, сердце бешено колотилось, в боку кололо, а ноги были словно каменные. Он закрыл глаза, задыхаясь, упиваясь холодным дождем, позволяя ему скрыть его слезы, его крики. Дорогой Кейдж, что я наделал? Я уничтожил их всех.
Он стал срывать с себя броню, отчаянно желая от нее освободиться. Он ее не заслуживал. Его стыд запятнал ее хуже любого огня или грязи. Он отбрасывал ее по частям, чувствуя себя униженным с каждой частью, которую отбрасывал. Он был меньше, чем человек. Слизняк в глазах Кейджа.
Раздевшись до майки и брюк, он случайно оглянулся вниз с горы. Лагерь было трудно разглядеть из-за дождя, но несколько костров все еще горели. Еще дальше находился Киесун, казавшийся черной дырой
И только когда небо прорезала еще одна молния, Матеон заметил тени, поднимающиеся по склону горы. Еще джиззи. Идут за ним.
Сделав последний глоток воздуха, Матеон побежал дальше. В горы, в ночь.
88
Тиннстра
Лейсо
Тиннстра бросилась на Бакаса, выкрикивая всю свою ненависть и ярость. Он поднял глаза, когда она ударила его, сбив с ног. Рука коснулась ее плеча, и левая рука онемела, но Тиннстра продолжала двигаться, откатившись от него прежде, чем он смог прикоснуться к ней как следует.
Она поднялась на ноги одновременно с Бакасом, не сводя с него глаз, обдумывая варианты. Меч в ее здоровой руке был слишком коротким, чтобы выполнять свою работу, не подходя близко, а это означало оказаться в пределах легкой досягаемости его рук, подвергая свою жизнь опасности. Смерть ее не пугала, но она не собиралась жертвовать собой, если не была уверена, что убьет и Бакаса.
Зорика тоже поднялась на ноги, ее копье было нацелено на Бакаса. Эгрил не делал попыток убежать, не сводя своего внимания с них обоих.
— Зорика, ты ранена? — крикнула Тиннстра.
— Я чувствую себя столетней старухой, — невнятно произнесла Зорика.
— Отойди. Я с ним разберусь, — сказала Тиннстра, в животе у нее нарастал страх. Бакас тоже слышал Зорику, и она видела, как он переоценивает ситуацию; Тиннстра с мечом и мертвой рукой, Зорика едва стоит на ногах. Битва в комнате, возможно, пока складывалась против него, но он и не думал о побеге. Он отдал бы свою жизнь, если бы это означало забрать с собой Зорику. Тиннстра не могла этого допустить. — Зорика, проверь, как там Аасгод. Я держу эту мразь под контролем.
Зорика не пошевелилась. Милостивые Боги, она выглядела так, словно собиралась атаковать.
Эгрил указал на Тиннстру:
— Кейдж ждет вас обоих.
Боль пронзила Тиннстру, как будто из нее выжимали жизнь. Она пошатнулась, ее меч внезапно стал очень тяжелым в руке.
— Ты единственный, кто увидит Кейджа, — прорычала она сквозь стиснутые зубы, не веря собственным словам.
Бакас шагнул вперед:
— Никто не может избежать прикосновения смерти.
— Это мы еще посмотрим, — сказала Зорика, снова подошла и встала рядом с Тиннстрой, держа копье наготове.
— Черт возьми, девочка, — прошипела Тиннстра. — Я же сказала тебе...
— Я твоя королева, — сказала Зорика. — Ты мне не приказываешь, и я говорю, что мы убьем этого человека вместе.
Тиннстра улыбнулась:
— Вот почему мы тренировались.
Она метнула в Бакаса свой меч. Как и прежде, он увернулся с его пути, но она бежала за мечом, вкладывая все запасы энергии в тяжелые конечности, вытаскивая нож, который держала в ножнах на пояснице. Она закружилась вместе с Бакасом, почти танцуя, уклоняясь от его руки, занося нож.