Надежда Дурака

Шэкл Майк

Джакс улыбнулся. Его меч был прислонен в углу рядом с лестницей.

Нет.

— Да. — Он улыбнулся. Ублюдок не пытался бы остановить его, если бы это было неправильно. Монсута хотел бы, чтобы Джакс причинил себе боль. Он бы получил от этого удовольствие. Но тот факт, что он протестовал, доказывал правоту Джакса.

Ты дурак. Бесполезный дурак. Сделай это, и я все равно буду здесь. Обещаю. Ты только причинишь себе боль. Возьми себя в руки. В голосе монстра была паника.

— Возьми

себя в руки? Ты тот, кто разорвал меня на части. — Джакс расстегнул свой ремень. Ему нужен был жгут.

Он подбросил в жаровню еще поленьев и сунул меч в самое сердце огня. Клинок должен был быть хорошим и горячим. Прижечь рану, когда он ампутирует руку. Немного боли, и он убьет монстра раз и навсегда. Следовало сделать это несколько дней назад.

Должен ли он пойти и позвать на помощь? Кого? Может быть, Хасана?

Нет. Он бы только попытался остановить Джакса. Остановить, как хотел Монсута. Лучше он сделает это в одиночку. Меч был достаточно острым.

Прекрати то, что ты делаешь, приказал голос Монсуты. Ты не можешь сбежать от меня. Ты не можешь заставить меня замолчать.

— Нет, могу. — Джакс подвинул меч в жаровне. Лезвие начало нагреваться. Теперь он мог видеть оранжевый оттенок стали. Почти готово.

Он обернул ремень вокруг бицепса и зубами затянул его потуже. Он застонал, когда кожа впилась в его кожу, а булавки и иголки проложили себе путь к руке. Во имя Богов, его сердце бешено колотилось. Он пожалел, что у него нет чего-нибудь выпить, чего угодно, что могло бы притупить боль. Но отступать было некуда. Нельзя останавливаться. Нельзя медлить.

Пришло время убить монстра, снова.

Он использовал тряпку, чтобы вытащить ярко-красный меч из огня. Более чем достаточно горячий.

Он сел и положил свою проклятую руку на стол, Монсута в его голове замолчал. Вероятно, напуганный тем, что Джакс собирался сделать. Что ж, Джакс покажет ему, кто сильнее. У него хватит силы воли это сделать.

Несмотря на это, он почти отдернул руку, когда почувствовал жар от лезвия. Почти отказался от этой идеи. Но он был Шулка. Лучшим из лучших. У него есть мужество. Сила. Честь. И он это сделает.

Он расположил меч острием вниз, просунув руку под лезвие. Пора опустить его, гильотинировать ублюдка.

Нет, закричал Монсута. Нет!

— Да! — крикнул Джакс и со всей силы опустил меч.

Он закричал, когда лезвие вонзилось в его плоть, закричал, когда горячий металл обжег его кожу, закричал, когда лезвие рассекло его мышцы. Затем меч ударился о кость, и у Джакса закружилась голова. Он еще раз ударил мечом, но кость выдержала, когда в нос ему ударил запах вареной плоти, и его кровь пропитала стол, и, клянусь Богами, боль, боль, боль.

Дверь на крышу распахнулась. Фаден, за ним Луник, а затем Хасан.

— Джакс! — крикнул его друг. — Нет!

Несмотря на это, он почти отдернул руку, когда почувствовал жар от лезвия. Они сразу подбежали к нему, схватили за

руку, пытаясь вырвать лезвие у него из руки. Он боролся с ними, держался за меч, пытался опустить его обратно:

— Нет. Помогите мне. Помогите мне. Я должен это прекратить. Мне пришлось. Пожалуйста. Я должен убить чудовище.

Они повалили его на землю, заломив ему руки и выбив меч. Фаден прижал какую-то тряпку к ране, уже окрашенной в красный цвет. Они все выглядели такими испуганными.

Затем мир погрузился во тьму.

Я говорил тебе, так? Я говорил, что ты не сможешь этого сделать. Монсута выглядел таким счастливым, стоя в углу комнаты со своим гребаным мясницким тесаком в руке. Тебе нужен специалист, чтобы отрезать конечность. Кто-то, кто знает, что делает. Кто-то вроде меня. Он подошел к Джаксу с улыбкой на лице, подпрыгивая. Вот как это делается.

Мясницкий тесак взлетел вверх, поймав свет факела, когда пролетел над головой. Он опустился вниз, так быстро, весь вес лезвия пришелся прямо в руку Джакса. Он закричал, закричал так, как в тот день, когда родился.

Монсута всмотрелся в рану. О, дорогой, не совсем. Мне понадобится вторая попытка. Пожелай мне удачи. Тесак поднимался и опускался, и Джакс кричал, кричал, кричал.

Тьма.

— Кто-нибудь, держите его неподвижно.

— Я, блядь, стараюсь.

— Что ж, старайся сильнее. Руку нужно оторвать.

— Он истечет кровью до смерти, если мы не поторопимся.

— Ты говоришь, он сделал это сам с собой?

— Приготовь железо. Я почти пробил кость.

— Держись, Джакс. С тобой все будет в порядке.

— Не отказывайтесь от нас, генерал. Вы нам нужны.

— Держите его неподвижно, черт возьми.

— Он собирается откусить свой гребаный язык.

— Сейчас. Сейчас. Поторопись.

— Джакс. Не вздумай, блядь, умереть у меня на руках.

Тьма.

31

Тиннстра

Лейсо

Была глубокая ночь, Тиннстра стояла на крепостной стене с Зорикой на бедре. Ралем и Анама стояли с одной стороны от нее, Майза — с другой, глядя на открытую местность, окружающую лагерь, когда показались мейгорские солдаты.

— Сколько их там? — спросил Ралем.

— Слишком много, — сказала Майза, ее руки были крест-накрест покрыты красными порезами и царапинами. Борьба за то, чтобы отбить лагерь у оставшихся охранников, была долгой и трудной, стоила ей большого количества шулка и еще большего количества других беженцев, которые помогали. У них не было шансов против армии за их стенами.

— Что нам делать? — спросила Анама.

Солдаты выстроились в шеренги лицом к лагерю. Их должно было быть не менее тысячи, все двигались дисциплинированно и без спешки. Передние ряды остановились на безопасном расстоянии, образуя периметр.