Надежда умирает последней
Шрифт:
Она улыбнулась в ответ:
– Я настою на этом.
«Что за лапшу мы вешаем друг другу на уши, – думала она, – словно у нас тут есть будущее». Но когда смерть дышит в лицо – обещания нужны как воздух!
– Что, если они найдут нас? – прошептала она.
– Мы должны будем бороться за жизнь, вот и все.
– Колья и камни против автоматов? Такая битва надолго не затянется.
– Но мы в обороне. На подступах ловушки. А на нашей стороне одни из самых хитроумных вояк в мире. Они останавливали целые армии, а за душой у них
Он всмотрелся в темноту, окутывающую слабый огонек свечи.
– Говорят, эту пещеру сам Бог хранит. Древнее убежище, древнее, чем кто-либо может помнить. Если ты пойдешь вот по тому туннелю, то выйдешь наружу на восточной стороне скалы. Эти люди знают свое дело, никогда не запрут себя в западне, всегда припасут отходной путь.
Он посмотрел на семьи, спящие в темноте.
– Они воюют с самого каменного века, и делают это подчас едва одетыми и с горстью риса за пазухой. Когда дело касается выживания, мы на их фоне просто дети.
Ветер завывал снаружи. Слышно было, как скрипят деревья, как трутся о скалу кусты.
Раздался сквозь сон детский плач – пробившийся наружу страх ребенка, – но мать тут же успокоила дитя своими объятиями.
«Детвора еще не понимает, что к чему, но чувствует достаточно, чтобы испытывать страх», – подумала Вилли. Гай обнял ее, и они вместе легли на пол пещеры, уткнувшись друг в друга. Говорить было незачем, ей достаточно было ощущать его рядом, слышать созвучное биение их сердец. А в темноте две старые женщины снова принялись строгать бамбуковые копья.
Вилли спала, когда Гай встал, чтобы сменить караульных. Нелегко было покидать ее.
За несколько коротких часов их тела так слились воедино, что расстаться до конца теперь было бы невозможно. Даже если бы он никогда больше ее не встретил, если вдруг судьба вычеркнет ее из его жизни, она навсегда останется частью его самого.
Он накрыл ее покрывалом и выскользнул из пещеры.
Небо раскинулось океаном из звезд. Мэйтленд сидел на выступе скалы немного выше пещеры.
По скале со стуком проскакал сорвавшийся сверху камень.
Гай поднял глаза и увидел на фоне звездного неба очертания одного из жителей, сидящего на выступе повыше.
– Удалось поспать? – спросил Мэйтленд.
Гай помотал головой:
– Знаешь ведь, как в старые времена мы могли спать в любых условиях – под тарахтение вертушек, снайперский огонь. Но не теперь. И не здесь. Признаюсь тебе, не по мне такая битва.
Мэйтленд отдал Гаю автомат.
– Да уж… это совсем другое дело, когда рискуешь теми, кого любишь, не правда ли?
Он поднялся и ушел в темноту.
«Кого любишь?» Гая вдруг ошарашила мысль, что он любит. Хотя что тут удивляться? Где-то глубоко в душе он всегда знал, что влюбился в дочь Билла Мэйтленда без памяти. Это не было в его планах. Может быть даже, слово любовь здесь и не подходило. Просто они вместе провели неделю в аду.
«И
Где-то в ночи вскрикнул зверь. Он крепче сжал рукоятку автомата. До рассвета оставалось четыре часа.
На них напали, как только забрезжил рассвет. Гай как раз передал автомат своему сменщику и направился было вниз, как раздался выстрел. Реакция сработала мгновенно, он тут же пригнулся. Пока он пробирался через кусты, послышались еще автоматные выстрелы, а затем крик сверху, со стороны выступа, и Гай понял, что его сменщика подстрелили. Он высунул голову, чтобы посмотреть, насколько плохо положение раненого. Сквозь утреннюю дымку он разглядел окровавленную руку, безжизненно свисающую с выступа. Стрельба возобновилась, выколачивая куски из скалы. Никто не стрелял в ответ – единственный автомат, имевшийся в деревне, теперь находился в руках убитого. Гай бросил взгляд вниз и увидел других жителей, пригибающихся за камнями.
Сколько они, безоружные, могли продержаться, защищая пещеру? Им оставалось надеяться на ловушки, на протянутую проволоку, на ямы, бамбуковые пики и колья. Гай снова посмотрел на выступ, где лежал автомат.
АК-47 был теперь дороже золота, от него могло зависеть, жить им или нет.
Он заприметил валун с кустами вокруг на пути к выступу. Другой дороги не было. Он припал к земле, готовясь метнуться к этому укрытию.
Вилли помешивала в горшке бульон с рисом, когда до нее донеслись звуки выстрелов.
Первое, что она подумала, вскочив на ноги, было: «Гай! Боже Всевышний, его не ранили?!» Но не успела она сделать и двух шагов к выходу, как отец схватил ее за руку.
– Нет, Вилли!
– А вдруг ему надо помочь?!
– Тебе туда нельзя!
Он позвал жену, та, несмотря на суматоху, услышала его и, взяв Вилли за руку, потащила за собой в другой конец пещеры. Другие женщины уже уводили детей от беды через запасной выход. Вилли оставалось только беспомощно наблюдать, как мужчины хватали доморощенное оружие и выбирались из пещеры.
Опять затрещали выстрелы, и по склону покатились камни.
«А где ответный огонь? – подумала Вилли. – Почему никто не стреляет в ответ?»
Снаружи что-то покатилось и хлопнуло. Струя дыма стала заползать в пещеру, до того едкая, что Вилли невольно отпрянула назад, ловя ртом воздух.
– Назад! Все назад! В туннель! Все в туннель! – заорал ее отец.
– А как же Гай?
– Он справится! Детей вытаскивай отсюда!
Он как следует пихнул ее в сторону туннеля.
Выбора не было. Но повернувшись, чтобы бежать, и услышав очередную автоматную очередь, она почувствовала, что оставляет на поле боя частичку самой себя.