Надежный свидетель

Грабовски Артур

– Приезжие, ищут лучшей жизни. Не студенты, раз здесь работают полный день. Охотники за богатыми мужиками.

Чимикин поспорил бы насчет второго парня, того, который был с хвостиком. У него самого все же имелся какой-никакой, а гей-радар, и на второго хипстера ничего внутри не колыхалось. Да, симпатичный, молодой, тоже хипстер, тоже ухоженный, но не стояло, не загоралось, не интересовалось. Впрочем, это не меняло сути: приезжие симпатичные мальчики наверняка искали серьезные толстые кошельки, не так важно, будут они в руках мужчины или женщины. Это удручало.

Вообще-то, Чимикин и сам не особенно стремился обзавестись

постоянным половым партнером. Ему хватало «секса с работой», к тому же он понимал, что с его графиком и образом жизни сложновато будет построить хоть какие-то нормальные отношения. В участке в принципе не то чтобы было много счастливых в браке. Те, кто как Цветочный, умудрились обрести любовь, постоянно разрывались между работой и домом, при этом второй обычно не оказывался в приоритете.

Однако физических, а в случае с Чимикиным, скорее даже эстетических потребностей, никто не отменял. И это было обидно, потому что всякий раз выходило, что красота только для красивых или богатых, но никак не для простых смертных вроде капитана полиции Павла Николаевича Чимикина – просто хорошего человека и надежного коллеги.

Ко всему прочему в коктейль его переживаний примешивался страх быть раскрытым. Тот факт, что кофейню с радостью оккупировали все его сослуживцы, напрягал. Павел постоянно дергался от каждого «комплимента» Лекса в свой адрес, опасаясь, что кто-то из знакомых за ним в очереди заметит его интерес к баристе, сложит два и два и немедленно «доложит куда следует». Он был уверен, что и чертов красавчик прекрасно понимает, что никакие угрозы от полицейского ему не страшны в первую очередь из-за возможных проблем с репутацией. В отличие от Бойко, Чимикин не был так уверен в том, что в отделении всем плевать на то, любит ли он трахать мальчиков или девочек, несмотря на то, что, как и в любом мужском коллективе, гейские шуточки у них звучали постоянно.

А, если они все-таки переспят, и об этом никто не узнает, то у Лекса будет такой козырь в рукаве, что даже страшно подумать. Видеть его после этого каждый день, сносить все шуточки и сальные намеки… Нет уж.

Ни при каких раскладах нельзя было сближаться, разговаривать, смотреть, позволять ему флиртовать, шутить, обзываться «господином полицейским». Нельзя!

Засыпал Чимикин в полной уверенности, что в «Надежного свидетеля» больше не ступит и краем ботинка, деньги за сегодняшний позорный кофе передаст через кого-нибудь из коллег, а сам погрузиться в работу и потихоньку забудет и теплые карие глаза, и красивые веснушки на шее, и таинственное маленькое тату на изящном пальце.

Глаза, пальцы и веснушки, впрочем, предсказуемо вернулись, стоило Чимикину только опустить голову на подушку и закрыть глаза. Он уже давно смирился с этим – его воображение было с детства буйным, родители были уверены, что из парня выйдет какой-то писатель-поэт-философ или другой гуманитарный бездельник. Когда же он изъявил желания стать «сыщиком», долго не верили, что это серьезно. Тем не менее, живой ум очень неплохо помогали ему в работе, а яркие фантазии скрашивали серые полицейские будни. Потихоньку уплывая в сон, Чимикин четко видел в своей голове, как треплет и без того растрепанную прическу Лекса, как гладит тонкие светлые запястья, целует редкие веснушки на них, как стаскивает с узких бедер джинсы. Все это было красиво, сладко, невесомо и волшебно. Как и сам Лекс, сон о нем

был сном про красоту, эфемерность, про то, что нельзя толком ухватить и потрогать, что невозможно удержать дольше, чем на миг. Это был сон-мечта, сон-фантазия. Таких Чимикин видел за свою жизнь немало. Он даже умел ими управлять. В своих снах он был выше, шире, круче. Он был хорош, и Лекс тоже был хорош – красив как бог, податлив и отзывчив. Он сам предлагал себя, смотрел восхищенными глазами, трепетал ресницами, чуть смущаясь – был идеально-красивым, созданным воображением совершенством. Его прекрасные руки гладили Чимикина, ласкали его член, зарывались в волосы.

Сны-фантазии никогда не подводили. Имея их, можно было не так переживать насчет реальности, где все это оставалось совершенно невозможным.

***

Утро следующего дня Павел встретил во всеоружии. Он заранее взял себе кофе на вынос в ларьке по дороге на работу и стоически выдержал момент, когда все коллеги один за другим потянулись во двор за «самыми вкусными завтраками». Бойко вопросительно посмотрел на него, но Чимикин только покачал головой, поджав губы и еще больше зарываясь в свои бумаги.

Вадим пожал плечами и удалился, нагнав по пути Цветочного.

«Предатель», – мрачно окрестил его Чимикин, доставая свой заледенелый жухлый сэндвич из супермаркета.

День выдался непростой: несколько вызовов подряд, задержания, кражи, пьяная поножовщина, обошедшаяся хотя бы без трупов. Шутки про модную тенденцию на расчлененку в Питере, ходившие в сети, не слишком жаловали в органах. На деле никто из полицейских не мечтал вылавливать из родных рек и каналов куски человеческих тел или оформлять очередного каннибала. Маньякам тоже рады обычно не были, как и другим психам. Чимикин до сих пор с содроганием вспоминал дело десятилетней давности, когда он еще подрабатывал в службе спасения – сидел на телефоне – и однажды получил звонок от перепуганного до смерти паренька, который проснулся и обнаружил себя в подвале, в котором помимо него был еще целый холодильник, набитый кусками таких же пареньков, только уже мертвых.

Тому мальчику повело – он любил играть в телефон на уроках, поэтому мама в качестве наказания забрала у него смартфон и выдала кнопочный. Когда наказание закончилось, у парня сохранились обе трубы. Маньяк забрал только айфон, а старая-добрая черно-белая Нокия не села, а более того – умудрилась поймать сигнал из подвала в глуши Ленинградской области. Мальчик ко всему прочему оказался умненьким и сразу позвонил куда надо, а не маме. Тогда Чимикин разговаривал с ним все время, пока полицейские проверяли камеры наблюдения на улицах и трассах, искали, откуда идет сигнал мобильного и собирали группу быстрого реагирования.

Мальчишке повезло, полиция нашла его раньше, чем маньяк вернулся, а Павлу еще долгое время мерещился его напуганный, но полный веры в спасение голос. При этом сам Чимикин понятия не имел, как продвигаются поиски, успеют ли оперативники, выживет ли мальчик. Это был худший разговор в его жизни, но и самый важный. Пожалуй, именно после этого разговора, Чимикин окончательно уверился в своем выборе профессии. И в том, что он хочет быть тем, кто делает что-то значимое и полезное, а не только висит на телефоне, выдавая глупые ободряющие фразы.

Конец ознакомительного фрагмента.