Надменный любовник
Шрифт:
У Алистэйра были кошачьи глаза — он мог видеть в темноте и был невероятно наблюдателен. После того как он выбрал такого рода работу, ему ничего не оставалось, кроме как стать исключительно наблюдательным. Первый человек стоял у дальнего угла дома, сливаясь с тенью, но Алистэйр заметил, что он был большого роста, с крупной рыхлой фигурой и что, вероятно, по наблюдательности он не уступал Алистэйру.
Но взгляд его был прикован к зданию, и, похоже, он не догадывался, что этой прохладной осенней ночью он был здесь не один.
Второй человек просто неторопливо проходил
— Клэгг, — прошептал Боттом. — Что, черт возьми, он здесь делает?
— Мне казалось, ты говорил, что она с ним работает? — сказал Алистэйр, приглушив голос.
— Не думаю, что ночью тоже. Полагаю, она старается, чтобы ее семья об этом не узнала. Он, должно быть, наблюдает за ней. Скорее всего он ей не доверяет. Но Клэгг никому не доверяет.
— Он кажется умным.
— Что еще хуже — он проворен, как лиса, — пробормотал Никодемус. — Именно это делает его таким опасным. Будьте осторожны, ваша милость. Внимательно следите за такими, как он. Если бы ему удалось, наша с вами встреча могла .бы оказаться последней.
— А второй человек?
— Какой второй? — спросил Никодемус.
Алистэйр взглянул в сторону темного угла, но большой человек исчез, растворившись в тени.
— Он ушел, — резко сказал Алистэйр.
— Вам что-то померещилось. Лучше обратите внимание на грозящую вам опасность, а не ищите привидений в темных углах.
Он снова посмотрел на здание. Какой-то женский силуэт мелькнул на фоне тускло освещенного квадрата окна, но он не смог разглядеть, была ли это мисс Браун. Тем не менее у него не было никаких сомнений, что таинственная особа — именно она. Сколько может жить в Лондоне девушек-гадалок со странным взглядом? То, что она работала на его врага, только увеличивало ее притягательную силу.
— Я полагаю, ты не знаешь ее имени, верно?
— Я мог бы постараться выяснить. Хотя мне придется быть осторожным — не хочу, чтобы Клэгг знал, что мен» это интересует. Не хочу, чтобы он даже вспоминал о моем существовании.
— Выясни это для меня, Никодемус, — сказал он, не отрывая взгляда от окна. — Я заплачу тебе вдвое больше за сегодняшнюю ночь.
— Вы очень любезны, я всегда это говорил, — донесся из ночного мрака голос Никодемуса.
— Просто образец добродетели, — усмехнулся Алистэйр, все еще глядя на маленький домик. — Тебе лучше знать, старина.
— О тебе уже говорят в обществе, дорогая, — проворковала леди Пламворфи из-за стоящего между ними подноса с маленькими пирожными. Это было на следующий день. Джессамин не ела ничего с раннего утра, а утренняя каша была безвкусной и не насытила ее.
Последний раз она пила хороший чай из красивой фарфоровой чашки несколько месяцев назад. Она еще даже не осознавала, как сильно скучает по маленьким прелестям своей прошлой жизни. Она попробовала было сосредоточиться на более серьезных проблемах, например, на мыслях о жизни и смерти, но чашка чая сейчас занимала ее гораздо больше.
— Правда? — вежливо
— Твои предсказания оказались очень точными. У меня были самые разные встречи и визиты — все спрашивают о тебе и говорят о правдивости твоих предсказаний. Некоторые, конечно, утверждают, что ты колдунья, но, к счастью, в Англии больше не сжигают колдуний. — Пронзительный смех леди Пламворфи испугал бы кого угодно, но Джессамин даже глазом не моргнула.
— У меня есть такой дар, — .сказала она, — я не знаю, откуда он, но уверяю вас, Я'не заключала сделку с дьяволом. — «Я заключила сделку с судьбой», — прибавила она про себя. — Я просто вижу вещи, которых не замечают другие.
— Ты талантливо предсказываешь будущее, но не могу понять, чем ты руководствуешься в выборе одежды. — Леди Пламворфи театрально содрогнулась, рассматривая наряд Джессамин. Джессамин прекрасно знала, как она выглядит, и не собиралась предпринимать что-нибудь, чтобы выглядеть по-другому. Она была обыкновенная девушка с хорошей фигурой, светлыми каштановыми волосами и ничем особенным от остальных не отличалась, кроме своих проклятых глаз. Ее гардероб был ограничен денежными возможностями, и она все еще носила светлые платья поры своей юности. Их шили из прекрасной ткани самые лучшие портные, и даже если они немного растянулись по ее изменившейся фигуре, их еще вполне можно было носить.
— Эта одежда идет мне, — пробормотала она, взявшись за новое пирожное, уже четвертое по счету, и она очень надеялась, что леди Пламворфи не замечает этого.
— Ты выглядишь как обычная девушка. Гадалка не должна так одеваться, — сказала леди Пламворфи недовольно. — Я договорюсь со своим портным, чтобы он посмотрел для тебя что-нибудь подходящее. Не стоит благодарить меня, дорогая. Я просто вычту это из денег, которые тебе заплачу.
Джессамин взяла пятое пирожное, даже не думая возражать. Она уже вполне наелась, но возможность запустить пирожным в самодовольную физиономию леди Пламворфи была неприемлема, хотя очень соблазняла ее.
— А сейчас мои гости уже ждут тебя, и весьма нетерпеливо, — продолжала ее светлость, поднимаясь. — Когда ты вытрешь крошки с лица, мы сможем присоединиться к ним и начать предсказания. Ты готова?
— Конечно.
На самом деле это было не так. На голодный желудок у Джессамин получалось гораздо лучше, но она не собиралась так уж сильно стараться перед пустыми и капризными светскими дамами и кавалерами. Некоторые вещи, которые она видела в картах, были слишком неприятны, чтобы посвящать в них этих людей.
Этот человек был в комнате. Она могла бы и раньше догадаться об этом — вот почему внутри у нее все так сжалось, а нервы напряглись. Он стоял в стороне от пестрой группы людей и так внимательно разглядывал ее, что ей захотелось повернуться и захлопнуть за собой широкую двойную дверь.
Конечно, это было невозможно. С одной стороны, противный дворецкий стоял у двери, придерживая ее, с другой стороны, она была не из трусливых и не собиралась показывать свое беспокойство кому бы то ни было, особенно ему.