Надо помочь бабушке
Шрифт:
– Нет, не все, мой любознательный друг. К нам на экзамен пришел Фластон Глазастый, по прозвищу Затычка к Каждой Бочке, а коротко - Затычка. В фирме " Абаландур энд Халамбала", мир с ними обоими, Затычка занимает должность компьютерного гения и имеет право вмешиваться в работу всех отделов. Он сел в сторонке, и стал что-то делать на своем миниатюрном смартфоне. Затычка, да не потеряют талантливость составляемые им программы, ни разу не посмотрел в нашу сторону и не слушал наши ответы. И мы думали, что все пройдет как надо.
– Не прошло?
– Максим знал, чем кончаются посещение
– Не прошло. Когда последний из нас закончил отвечать, Затычка встал и сунул свой смартфон в карман халата. "Ламеры, - сказал он.
– Первый раз вижу, чтобы на одной клавиатуре разместилось сразу столько ламеров. Все вы причудливое порождение криво пропатченной глючной операционной системы, результат конфликта двух уродливых антивирусов, криворукие чайники не способные найти клавишу Any Key...
– Таким образом Затычка оценил наши скромные достижения в области компьютерного искусства и наши, не менее скромные, умственные возможности.
– Надо отформатировать ваши восьмибитные мозги, чтобы появилась надежда, что вы когда-нибудь сумеете отличить браузер от винчестера".
– И чем все это закончилось?
– полюбопытствовал Максим.
– Закончилось тем, что мы снова десять дней сидели над тем же курсом.
– Ты теперь не просто джинн, но еще и программист.
– Имею удостоверение программиста. Но, откровенно говоря, я только юзер. Выловить вредный баг - это я могу. Могу сапгрейдить небольшую систему. Но наши почтенные мудрецы на Диване, приняли Фирман, запрещающий выносить электронную технику, в том числе и компьютеры, за пределы Блистательной Джиннахурии. Так что здесь я только специалист по прикладной магии и не более того.
– Пора идти, - прервал Дороша разговор на самом интересном месте.
– Да, пора идти, - поддержал его Эмилий.
Показывая пример остальным, лепрекон юркнул в дыру. Потом начал протискиваться Максим. Поворачивался, пыхтел, пытался как-то ужаться.
– Давай, давай... мой отважный друг, - подбадривал его Агофен.
– Еще немного, еще чуть-чуть... Это только первый раз трудно... Выдохни и двигай мышцами живота.
– Я застрял, - пожаловался вскоре Максим.
– Дальше пролезть не могу. Тащите меня обратно. Если сумеете, конечно. Кажется, я останусь здесь навсегда.
– Не оставим мы тебя здесь навсегда, - успокоил друга Агофен.
– И обратного пути для тебя нет. Двигаться задом наперед - плохая примета - у твоей арбы ось сломается.
– И черт с ней, пусть ломается, - охотно согласился Максим, который не имел арбы. Он даже никогда не видел арбы.
– Не могу я ползти вперед. Тащите.
– Нельзя, - настаивал Агофен.
– Арба - аллегория, не имеющая никакого отношения к транспорту или перевозке грузов. Арбой можно считать любую важную вещь. Даже духовную ценность. Возможно крупное разочарование в том, в чем ты не хотел бы разочаровываться. Попробуй еще раз. Главное, не теряй бодрость духа. Думай о чем-нибудь положительном или возвышенном .
– Ты что, меня идиотом считаешь!? Я сейчас могу думать только о том, что застрял в этой дыре, - возмутился Максим.
– Агофен,
– Слушай меня Максим, - Агофен вплотную подошел к той части Максима, которая торчала из дыры.
– Ты переполнен тяжелыми мыслями и гневаешься, как измученный зноем дервиш у сухого колодца. Тяжелые мысли - это груз, они не дают твоему телу сжаться и протиснуться вперед. Избавься от них и я тебя протолкну.
– Только осторожно, - попросил Максим.
– Я все делаю осторожно, - сообщил Агофен.
– Ну, освободился ты, мой сердитый друг, от своих тяжелых мыслей?
– Нет!
– признался Максим.
– Не могу я от них освободиться.
– Тогда я вынужден ждать, пока ты не избавишься от этого морального груза, Агофен присел возле ног Максима.
– Не желаешь ли ты, мой страдающий друг, пока у нас свободное время, перекусить пирогом с капустой?
– поинтересовался он.
Максим воспринял это предложение как глупую шутку и помолчал.
– Может быть глоточек прохладного кирандо, - предложил Агофен.
– Я не хочу прохладного кирандо, - рявкнул Максим.
– И помолчи. Я сейчас освобождаюсь от тяжелых мыслей.
– Очень хорошо, - похвалил Максима Эмилий.
– постарайся сделать это побыстрей. Нам пора идти.
– Я уже почти готов, - Максим старался, а тяжелых мыслей, почему-то становилось все больше. Но не оставаться же вечно в этой дыре: одна половина на Тропе гномов, другая - на свежем воздухе. Выход один: плюнуть на тяжелые мысли и обмануть джинна.
– Освобождаюсь!..
– сообщил Максим.
– Еще пару секунд... Так... Так... Вот и все, ни одной тяжелой мысли не осталось. Можешь действовать. Только осторожно.
– Слушаю и повинуюсь, о алмаз моего сердца!
Джинн взял Максима за ноги и толкнул. Вообще-то, Агофен сделал это достаточно, осторожно. Но осторожно, в понятии джинна, у которого сил не меряно. Максим, как пробка из горлышка бутылки, вылетел из тесного лаза и проехался животом по каменному полу. Дороша успел отскочить в сторону.
– Ты что делаешь, балда!
– возмутился Максим.
– Больно же! Все бока оборвал! И живот оцарапал!
– Главное - получить положительный результат, - рассудил джинн.
– Я не мог оставить тебя, мой целеустремленный друг, в этой дырке на растерзание злым скрейгам у которых ты вознамерился оторвать их прекрасные хвосты. А твои царапины зарастут раньше, чем ночное светило трижды скроется за вершинами Запредельных гор.
– Плохо быть большим, - посочувствовал Максиму Дороша.
– Если бы вы все были нормального роста, как лепреконы, мы бы уже далеко ушли.
– Ладно, - Максим осторожно провел ладонями по оцарапанному животу.
– Чего уж теперь?... Но учтите, больше я в такие дырки не полезу, - и с немалой долей злорадства добавил: - А теперь ты, Агофен. Полезай в дыру, и отбрось все тяжелые мысли. Говорят, это очень помогает.
Дырка в скале была явно мала для Агофена. Но джинн сохранял спокойствие. Он, не спеша, снял чалму и передал ее Дороше. Потом, так же, не спеша, аккуратно сложил халат и тоже передал. За халатом последовали бутыли с соком.