Надувная женщина для Казановы
Шрифт:
Вот так получилось и у Кары Яновны. Лида Московская была ее наперсницей, а родная сестра почти чужим человеком. Но окружающие считали, что сестры великолепно ладят между собой. Поэтому сегодня днем Вере Яновне позвонила Моника, соседка Кары, и с тревогой сказала:
– Вера, Кариша ведь уехала отдыхать?
– Да, – ответила сестра, – у нее отпуск.
– Тогда кто у нее в квартире ходит?
– Наверное, тебе послышалось, – засмеялась Вера Яновна. – В доме у Кары никого нет.
– Только что кто-то воду на кухне включил, – настаивала Моника. – У меня всегда слышен шум, если Кара кран открывает, еще из вентиляции сигаретами потянуло. В здании только наши две квартиры, Кара уехала… Мне в голову лезет всякая чушь, ты бы подошла и посмотрела.
Вера
Ключ легко вошел в скважину, но поворачиваться не захотел. Вера Яновна подумала, что ее предположение по поводу смены замка верно, но потом поняла, в чем дело. Изнутри был вставлен еще один ключ.
И вот тут Вера Яновна перепугалась по-настоящему. Нет, она не подумала, что в квартиру залез вор. В Ковальске практически не случается краж. Вера Яновна представила себе иную ситуацию: Кара никуда не поехала, с ней случился инфаркт или инсульт, и теперь она, совершенно беспомощная, лежит в квартире. В полном отчаянии Вера Яновна потрясла дверь, с каждой секундой ей становилось все страшней. Может, не потеряй Вера Яновна голову, ей бы стало понятно, что парализованная женщина не сможет включить воду на кухне и уж тем более не станет курить, но главный врач впала в истерику. Несколько минут она топталась перед закрытой створкой, потом вспомнила, что из столовой через стеклянную дверь можно выйти в сад, и побежала вокруг дома. Вера Яновна намеревалась разбить стекло, открыть запор и броситься на помощь к Каре. Но когда она подбежала к стеклянной двери, то увидела, что та распахнута настежь. Главный врач влетела в квартиру, выкрикивая: «Каруся, ты где?», пронеслась по всем помещениям и поняла, что ее тут нет. Карелия Яновна в этот момент преспокойно отдыхала, не ведая о том, что Вера в мыслях уже почти похоронила младшую сестру.
– Я решила, что к Каре все же залез вор, – сердито говорила Вера Яновна, – конечно, в Ковальске очень спокойно, это не Москва, ночью можно лечь спать и забыть запереть калитку во двор. Но иногда и тут случаются неприятности. Правда, до сих пор я ни разу не слышала, чтобы ограбили дом, в основном орудуют мелкие воришки. Прижмутся к какому-нибудь ротозею и вытащат из кармана кошелек. Еще в лазне служила Нина, она по шкафчикам шуровала, крала часы, драгоценности. Но мы ее мигом вычислили и выгнали. Однако вполне вероятно, что в Ковальске завелся домушник. Сейчас же я понимаю: это был Михаил. Он услышал, что кто-то пытается попасть в квартиру, испугался и удрал через сад. Кстати, ключ он оставил, а дверь изнутри была заперта еще и на щеколду.
– Не знаете, куда он мог отправиться? – без всякой надежды поинтересовался я.
– Понятия не имею, – фыркнула Вера Яновна, – надеюсь, к черту на рога. Вот что, Иван Павлович, я понимаю, у вас работа, но ежели вы изловите эту сволочь и отправите отсюда восвояси, то твердо обещаю: все посещения лазни для вас и ваших родственников будут отныне бесплатными. И еще – по мере сил я буду вам помогать.
Я кивнул. Да уж, похоже, Михаил крепко всем насолил. Кого ни спрошу о Стриженове, моментально слышу в ответ: «Сделайте так, чтобы мы никогда больше с ним не встречались». Неужели он не знал, как к нему относится население городка? Или они все ему улыбались, демонстрируя отменное светское воспитание, а парень настолько глуп, что принимал оскал за изъявление любви? Отчего он без конца мотался в Ковальск? Почему не охотился на глупых женщин в другом большом городе? Неужели не понимал, что в огромном мегаполисе легче обстряпывать неблаговидные делишки, чем в крохотном провинциальном местечке? Он идиот? Или нет? Тогда что его тут держало? Почему Михаил убил Свету?
Чем больше я думаю об этом деле, тем яснее понимаю, что девица не сама покончила с собой. Конечно, местная полиция приняла поставленный «спектакль» за чистую монету. Но ковальские стражи порядка практически никогда не сталкивались
Есть у меня еще одно соображение. Для города, который живет тем, что лечит людей, очень важна хорошая репутация, и ковальцы это понимают. Едут сюда в основном бывшие советские люди, напуганные перестройкой и случившейся потом перестрелкой. Именно поэтому и работники лазни, и торговцы, и Вера Яновна не забывают подчеркнуть: «У нас абсолютно спокойно».
А теперь представьте, что по курорту разносится слух о страшном убийстве! Да треть туристов моментально схватит свои чемоданы и укатит прочь. У каждого в голове возникнет только одна мысль: «Тут опасно, лучше на будущий год рвану, к примеру, в Карловы Вары или Марианские лазни. Минеральная вода такая же, бальнеологические процедуры тоже, зато на этих курортах безопасно, а в Ковальске убивают».
Поэтому полиция городка не станет поднимать шума. Суицид так суицид, неприятно, конечно, но никакого криминала. Убийце просто повезло, его никто не собирается разыскивать, кроме меня.
– Вы не заметили ничего странного, – спросил я у Веры Яновны, – может, пропало что или, наоборот, появилось?
Она ответила:
– Не знаю, мне в голову не пришло посмотреть. Сижу тут уже давно и просто чай пью. Вот что, пойдемте сначала в спальню, а потом в столовую, мало-мальски ценные вещи есть лишь там.
Глава 17
Я провел в квартире Карелии довольно много времени. Сначала Вера Яновна пересчитала драгоценности, которые лежали в кожаной коробочке.
– Нет, – протянула она, – все на месте, кроме золотых часов и цепочки с крестиком.
– Вероятно, эти вещи Карелия Яновна взяла с собой, – вздохнул я.
– Скорей всего, – буркнула сестра, осматривая полки: – А вот и деньги, в целости и сохранности. Нет, Кара – легкомысленное существо! Сто раз ей говорила: «Не клади купюры под белье, это же первое место, где вор ищет!» Так нет! Вот они, евро и кроны. Прямо смешно.
Продолжая причитать, Вера Яновна открыла другое отделение, где висели платья, и ахнула:
– Нет, вы только гляньте! Вот уж не ожидала от своей сестрицы подобного бардака! Она постоянно твердит об аккуратности, а сама!
Я окинул взглядом кучу обуви, валявшуюся внизу шкафа. Что-то здесь не так. Только что перед моими глазами были полки, на которых стопочками лежало неглиже. Порядок там царил изумительный, я бы даже сказал – педантичный. Так обычно хранит свои вещи занудливая старая дева: каждая блузочка покоится на отдельных плечиках, сверху прикреплен мешочек со средством от моли, брюки висят в специальных зажимах, зимнее пальто упаковано в прозрачный пластиковый мешок и… гора обуви, причем летней и зимней вместе. Рядом валяются черные мешочки и непонятные пружины с пластмассовыми «лопатками» на концах.
– Что это? – ткнул я пальцем в одну из таких конструкций.
– Распорки для обуви, – пояснила Вера Яновна. – Их всовывают в туфли и сапоги, чтобы обувь не теряла форму. Нет, какова неряха!
Я с сомнением покосился на главврача. Неряха? Купившая большое количество распорок и мешков для упаковки обуви? Нет, думается, дело обстоит иначе. Михаил решил обыскать шкаф Кары и начал почему-то с обуви. Наверное, хотел найти сбережения. Подавляющее большинство женщин хранит их среди носильных вещей, в основном под нижним бельем. Отчего-то дамам кажется, что вор постесняется ворошить кружевные лифчики и трусики. Но домушник, как правило, лишен всякой стыдливости, поэтому в первую очередь лезет именно туда, где хранятся интимные принадлежности туалета. Кстати, имея в лучших приятелях Макса, я очень хорошо знаю, что многие обыватели, уезжая надолго из дома, прячут деньги в «хитрых», как им кажется, местах. Кладут в банки с крупой или засовывают в морозильник, еще большой популярностью у народа пользуются бачок унитаза и диванные подушки. Последние сначала распарывают, а потом, запихнув туда купюры, зашивают.