Наедине с собой
Шрифт:
Вот он, Векслер. Задание первое – «Общая осведомленность»: «Что такое гносеология?» и «Какие сосуды есть в человеке?», «Столица Югославии?» и «Основная идея «Капитала»?» Ответил верно – единица, не ответил – нуль. ;
Проба «Общая понятливость»: «Что вы будете делать, если в театре, где вы смотрите спектакль, начнется пожар, а знаете об этом только вы?», «Что вы предпримете, если внезапно попадете в дурную компанию?», «Что значит в применении к человеческому общению: одна ласточка не делает весны?»
Задание «Словарное»: тебе
Все это пробы словесные, тут нужно отвечать словами. А дальше… Дальше нужно соображать руками, это уже считается интеллектом истинным, ненажитым, практическим. Нужно складывать кубики, чтобы получилась какая-то фигура, нужно складывать части рисунков, чтобы получился человек, или слон, или человеческий профиль; нужно разложить картинки таким образом, чтобы вышел стройный сюжет. В пересказе это просто. Когда вертишь в руках голову, ногу или хобот слона и не знаешь, куда приложить, да еще щелкает секундомер, все совсем непросто.
– Нет, не гений ты, совсем не гений, – говорит Мария Дмитриевна Дворяшина, подсчитывая баллы.
–
Могла бы и поинтеллектуальнее быть, прямо скажем! Самая ты что ни на есть норма. Ты только не расстраивайся. Гении, они ведь мешают, нужны обыкновенные хорошие люди. Чтоб работали, верно?
– А давайте мы ее по моим опросникам проведем- на эмоциональность, – это уже Шафранская. – Хотите? Это быстро. – И подала мне пачку карточек: ее нужно было разложить на две колоды.
– Быстрее, быстрее, не задумывайтесь, включаю секундомер!
Быстрее, не задумываясь, раскладываю: направо – налево. «Уверен в себе – не уверен», «Несколько раз в неделю боюсь, что случится что-то ужасное, – не боюсь», «Краснею не чаше, чем другие, – чаще», «Не люблю быть в центре внимания, хотя знаю, что есть люди, которым это нравится, – люблю», «Часто сержусь – не часто», «Люблю поэзию – не люблю». (Вот ведь чует душа, признаюсь, что люблю, и отложат эту карточку в главу внутреннего беспокойства: в самом деле, глубоко уравновешенному человеку поэзия как спутник жизни вовсе ни к чему, – одни от нее волнения.)
– Итак, эмоциональная направленность вашей личности, – говорит Капитолина Дмитриевна. – Кстати, вы честно работали?
– Честно.
– Могли бы и нечестно, мне все равно, здесь каждый вопрос незаметно перепроверяется дважды. Не заметили? Посмотрим, посмотрим вашу скрытую самооценку. Сначала фактор тревожности.
Капитолина Дмитриевна считает.
– Из пятидесяти баллов тревоги набрала двадцать шесть. Почти нормально.
– Нормально, нормально, – соглашаются все в лаборатории.
– Аморально-этически и эмоционально устойчива – двадцать из тридцати.
– А вы ее, Капитолина Дмитриевна, еще по Розенцвейгу поспрошайте.
И дают мне в руки толстую книжечку в переплете. Читаю инструкцию: «Внимание! На нескольких картинках вы видите двух человек, разговаривающих друг с другом. То, что говорит первый, написано в квадрате
Капитолина Дмитриевна листает страницы, я пишу. Итак, Розенцвейг – тест проективный, как Роршах. Это ясно. Картинка первая: машина, лужа, на обочине забрызганный грязью человек в ярости сжимает кулаки в ответ на объяснения владельца машины. В квадрате слева слова: «Мне очень жаль, что мы забрызгали ваш костюм, но мы, право, очень старались объехать лужу». Итак, мимо меня проехала машина, обдала грязью, остановилась. Что я скажу ее хозяину? В самом деле, что бы я сказала?
– Пишите быстрее, не задумывайтесь, важна первая реакция.
Две женщины склонились над осколками стёкла:
«Как это ужасно! Вы разбили любимую вазу моей матери».
Двое мужчин ссорятся в присутствии третьего: «Вы лжец! Вы сами это знаете».
Картинка за картинкой, всего их двадцать четыре. Внезапно возникшие острые ситуации.
Что значимо, а что нет для внутренней жизни человека: разбил вазу, испортили костюм в химчистке, опоздал на поезд, попал в аварию, но выжил. Что это? Катастрофа, жизненное крушение или просто происшествие, на которое не стоит обращать внимания.
– Да, – говорит Шафранская даже, как мне кажется, несколько разочарованно, – ничего особенного. Тут тоже почти норма…
Много и часто спорят о правомерности широкого употребления тестов, об экспансии их в судьбу человека, о беззащитности людей перед лицом огромной батареи тестов, которые сопровождают человека на Западе и как-то влияют на ЛЕобое изменение и продвижение по службе. Это аспект чисто социальный. Много спорят о достоверности научных выводов тестовых испытаний. Это .аспект научный. Но все единодушно признают: в ряду других исследований личности тесты – гибкое и сильное оружие.
В 20-30-е годы советские психологи много работали с тестами. Тесты часто служили практически единственным инструментом исследования. На основании результатов тестов делались неоправданно широкие выводы: тесты попали в руки слишком большому количеству людей, не только профессионалов. Это вызвало вполне понятное раздражение, о нем хорошо написал Макаренко. Но Макаренко не сталкивался со специалистами: он ужаснулся психологическому дилетантизму, калечащему человеческие судьбы. Потом тесты исчезли совсем. И это было так же неоправданно, как прежде неоправданно было повсеместное их употребление.