Наемница из клана Прайд
Шрифт:
Помимо ежедневного изучения григьярского языка, способностей архидемонов и нечисти, занятий в тренировочном зале с Райвеном и андроидами и штудирования схемы дворца Власти, я присутствовала на всех собраниях оппозиции, которые в последнее время проходили довольно часто. Райвен хотел, чтобы я знала мельчайшие детали и нюансы смертоубийственного плана. Если в намеченный день все пойдет не так, как задумано, то эти детали помогут мне быстрее сориентироваться и подстроиться под ситуацию.
В общем, к концу месяца я знала не только основной план и несколько его вариаций на случай непредвиденных обстоятельств, но также успела познакомиться со всеми членами оппозиции. Причем плохие отношения у меня, как ни
— Не думал, что продажные краймеры работают задаром, — с отчетливыми нотками недоверия произнес советник, наткнувшись на меня в общей комнате отдыха, где я изучала дворцовый этикет после очередного собрания. Саарга меня затерроризировал с этим этикетом! Пришлось учить его так, чтоб от зубов отскакивало.
Взглянув на высшего демона, облаченного в форму имперского служащего, я саркастично отозвалась:
— Не думала, что наделенные властью демоны, пожирающие людскую плоть, готовы пожертвовать собой ради будущего империи и сохранения человеческой расы. — Я развела руками. — Жизнь полна сюрпризов! Не так ли, господин советник?
Демон хмыкнул.
— Решение пожертвовать своей жизнью на благо общества мне далось легко. — Он закатал рукав черно-красного пиджака и оголил правую руку, покрытую наростами в виде кровоточащей черной чешуи. Я уже видела подобное раньше… на теле Оливии, той проклятой девочки в клинике Святой Иоланы.
— Родовое проклятье? — смекнула я. — Шестая стадия?
— Неизлечимое проклятье, — добавил советник. — У моих детей такое же, но пока в первой стадии. Наследственное… Не знал, что это дерьмо передается по наследству.
Да уж, печально.
— Сочувствую.
— А ты умеешь? — удивился советник. — Сочувствовать?
— Представьте себе, — язвительные нотки скрыть не удалось. — Чувства у меня есть. И мечты есть. И желания. И даже страхи имеются. Но я не работаю на оппозицию, как вы сказали. Я здесь, потому что пытаюсь наладить свою жизнь и в кои-то веки начать делать что-то правильное.
Советник, поразмыслив над моими словами, кивнул, давая понять, что верит. Выглядел он лет на девятьсот, а то и больше. Седые волосы, пепельная борода, морщины по всему лицу, глаза мутные и неясные. Но на самом деле советнику и трехсот лет нет. Просто проклятие усиленно отнимает его годы жизни.
— Ну а вы? — поинтересовалась у него. — Почему предали Кларэля?
Младшего советника завербовали три с половиной года назад. Это все, что мне известно.
Я не надеялась на ответ, не все в оппозиции были готовы рассказывать о своем прошлом открыто (мне по крайней мере), однако советник скрывать не стал:
— Когда у моих детей выявили проклятие, — поведал он свою историю, — я обратился к Кларэлю за помощью… в то время я был ему еще предан… но он сказал, что «паршивых овец в стае не держат», и посоветовал мне поскорее избавиться от детей, чтобы они «не портили генофонд расы». Через полгода бесполезных обследований в больницах и клиниках по всему миру, разговоров с магами, шаманами, лекарями и прочими шарлатанами, я пришел к Райвену. Он купировал проклятие у детей, но лишь после того, как я отрекся от Кларэля и примкнул к оппозиции.
— Вы об этом не жалеете?
— А
Понимаю… и уважаю его решение.
A что касается Кайлы и ее ненависти ко мне, то с этим, как выяснилось, тоже все не так уж и просто… а выяснилось это совершенно случайно, когда я зашла в главный зал и увидела, как Кайла липнет к Райвену, буквально трется об него всеми частями своего тела и разве что в штаны к нему не лезет, пытаясь привлечь внимание.
— Подсматриваешь за голубками, краймер? — прошептал мне на ухо саарга, незаметно подкравшись со спины — Ай-яй-яй! Какая ты бессовестная!
Я вздрогнула, словно меня застукали за чем-то нехорошим, и тут же покинула зал, закрывая за собой дверь, пока никто из охотников нас с саарга не заметил.
Я хотела уйти как можно дальше и быстрее от центрального коридора (увиденное меня покоробило и разбудило в душе неприятные чувства), но пожиратель самым подлым образом преградил мне путь и, похабно улыбнувшись, спросил:
— Ревнуешь нашего высокородного друга к такой же высокородной охотнице, да?
— Нет, — на автомате соврала я. — А должна?
— Ну на твоем месте, — заявил Инари, — я бы как минимум опасался их тандема.
Я нахмурилась. Причина для ревности, может, и есть, но вот для опасений точно нет.
— И почему я должна их опасаться? Они вдвоем разрабатывают схему защитного барьера, чтобы ограничить радиус взрыва дворца Власти, и, соответственно, проводят много времени вместе. Только и всего…
Похабная улыбочка саарга как-то внезапно трансформировалась в плотоядно- зверскую.
— Ты разве не знаешь, что Кайла всеми силами настраивает Ройза против тебя? О, и не только Ройза, кстати! Она всем и каждому предлагает убрать «мерзкого краймера женского пола» после дня Сопряжения.
Я вскинула брови. Правда? Вот дрянь!
— Впервые об этом слышу, — процедила сквозь зубы. — Вам она тоже предлагала от меня избавиться?
Саарга фыркнул.
— Не-е-ет. Кайла ненавидит меня не меньше, чем тебя, но понимает, что против бессмертного саарга у нее нет шансов, а вот против краймера есть. Охотники ведь такие охотники… не особо приятные личности. Времена идут, а они не меняются. Все высокородные считают, что сражаться на стороне Тьмы и Света одновременно невозможно, что не существует в нашем мире цветов, кроме грешного черного и ангельского белого, что каждый должен играть либо за хороших ребят, либо за плохих. Но знаешь, что я скажу? Вся эта чушь про черное и белое, про отважных рыцарей и злодеев давно устарела! Если она вообще когда-то была актуальна… Посмотри на меня — я на обеих сторонах спектра! Я не зло и не добро, я нечто нейтральное. Мне не чужда Тьма и не чужд Свет. Поверь, самые безнадежные существа это те, чье мировоззрение ограничено. Мне ужасно жаль охотников и всех, кто считает, что на каждое существо в этом мире можно повесить ярлык.
— Райвен — охотник, но он считает иначе, — напомнила я. — И не придерживается позиции других высокородных.
— Райвен-то да, но речь шла о Кайле. А Кайла, знаешь ли, порой бывает убедительной. И, вот увидишь, кого-нибудь она точно убедит, что ты злодей этой истории. Ведь до героя ты недотягиваешь, а прочих ярлыков у нее в наличии нет.
Сжав кулаки, я поборола яростное желание вернуться в зал и сомкнуть пальцы на шее одной высокородной охотницы. Каждый имеет право на свое мнение, не спорю. Я не нравлюсь Кайле — отлично! Я и не должна всем нравиться. Но никто не имеет право навязывать свое мнение другим — это подло, особенно для охотницы, к мнению которой кто-нибудь да обязательно прислушается.