Шрифт:
1. Окрестности Самниума
— Не знаю как другие женщины, — заявила она, — но я из тех, кто хочет принадлежать мужчине полностью.
— Остерегайтесь своих слов, — предупредил я её.
— Я — свободная женщина, — сказала она. — Я могу говорить всё, что мне нравится.
Я не мог запретить ей этого. Она действительно была свободна, и, соответственно,
— Вы отстегнули свою вуаль, — заметил я.
— Да, — с вызовом ответила она.
— А Вы дерзкая, — улыбнулся я.
— Да, — надменно признала она.
Я на мгновение задумался, размышляя над этим. Конечно, было бы не трудно лишить этой женщину высокомерия.
— И почему же Вы отстегнули свою вуаль передо мной? — полюбопытствовал я.
— Возможно, потому, что Вам могло бы понравиться то, что Вы видите, — заявила она.
— Смелая женщина, — кивнул я.
Она нетерпеливо вскинула голову.
— А у Вас есть хотя бы минимальное представление о том, что могло бы означать, «принадлежать мужчине полностью»? — усмехнувшись, спросил я.
— Так Вам нравится то, что Вы видите? — уточнила.
— Сначала, ответьте на мой вопрос, — потребовал я.
— Да, — ответила она.
Интересно, правда ли это. Хотя всё может быть. В конце концов, она — гореанка.
— А теперь, — сказала она, — ответьте на мой вопрос!
— Не стоит нарываться на неприятности, если только Вы не готовы принять все последствия этого, — предупредил я.
Она вздрогнула и, опустив глаза, проговорила:
— Говорят, что это есть в каждой женщине, и я ощущаю это в себе, сколь с ужасом, столь же и с тоской и нетерпеньем.
— Интересно, правда ли это, — сказал я.
— Я не знаю, — призналась она, — но я знаю, что это есть во мне, и оно страстное, мощное и непреодолимое.
— Вы смелая, — покачал головой я.
— Свободной женщине можно быть смелой, — сказала она.
— Верно, — согласился ей с ней.
— Мне нужно это для меня самой, для того чтобы быть самой собой, — призналась она.
— Говорите яснее, — потребовал я.
Она была свободной женщиной, и я не видел никакого смысла облегчать её положение.
— Я хочу быть женщиной полностью, согласно законам природы, — попыталась объяснить моя собеседница.
Я пожал плечами.
— Моё сердце кричит, — всхлипнула она, — от потребности, быть взятой, и купленной, принадлежать и подчиняться, быть принужденной к покорности, к зависимости, к самоотверженной службе и любви!
Я, молча, смотрел на неё, ожидая продолжения.
— Я прошу Вас об этом, потому что Вы — мужчина, — выдохнула она.
— Говорите яснее, — повторил я.
— Пожалуйста, нет, — сказала женщина, замотав головой.
Я снова пожал плечами.
— У меня пол рабыни! — вызывающе заявила она.
— Пол рабыни? — переспросил я.
— Да!
— И Вы — член того пола?
— Да! — зло бросила женщина.
— Понятно, — протянул я.
— Я устала от попыток быть похожей на мужчин! — призналась она. — Эта ложь отнимает меня у меня самой! А я не хочу лгать самой себе. Я хочу исполнять своё предназначение!
— Ты знаешь, что это необратимо по Вашему желанию? — поинтересовался я.
— Я хорошо знаю об этом, — кивнула женщина.
— Рабовладельцы бывают разные, — предупредил я, — и Вы будете в полном расположении любого из них.
— Я знаю, — прошептала она. — Но Вы так и не ответили на мой вопрос. Нравлюсь ли я Вам?
— Трудно что-либо сказать о женщину, — заметил я, — одетой и скрытой таким образом.
Она испуганно уставилась на меня.
— Раздевайтесь, — велел я, собираясь оценить её.
Она подняла руки к вуали прикрывавшей её горло и плечи, и, сняв её, аккуратно положила ткань на траву. Мы стояли не более чем в сотне ярдов от ворот Тесея города Самниум, что приблизительно в двухстах пасангах к востоку и немного к югу от Брундизиума. Оба города, как выяснилось, были союзники островного убарата Кос на континенте. Женщина мягко выскользнула из своей обуви, и вздрогнула, должно быть, почувствовав прикосновение жёстких стеблей травы к своим лодыжкам. Она нерешительно смотрела на меня, её руки нащупали и теребили жёсткий высокий парчовый воротник её одежд сокрытия, с их многочисленными петельками и крючкам, державшими всю эту охранную конструкцию, на её горле, и заканчивавшийся почти под подбородком.
— Не тратьте моё время попусту, — сказал я ей.
Наконец, женщина решилась и, распахнув свои одежды, сбросила их, сначала, верхнюю, пошитую из плотной богато украшенной ткани, а затем и нижние, более лёгкие и тонкие, со своих маленьких нежных плеч. Оставшись одетой только в шёлковом похожем на комбинацию платьишке, она нетерпеливо посмотрела на меня.
— Полностью, — велел я, — догола.
И она предстала передо мной, еще более раздетой, чем многие из девушек выставленные на рабский прилавок, и ожидающие своей продажи, поскольку она не носила ни ошейника, ни цепей, ни клейма. Торговец, направлявшийся к воротам Тесея, встал, как вкопанный уставившись на неё. То же самое произошло и с парой солдат, гвардейцев Самниума. Под их пристальными, оценивающими взглядами, женщина выпрямилась. Ни один из них не поморщился, ни плюнул на землю.
— Как Вас зовут? — поинтересовался я.
— Леди Шарлотта из Самниума, — представилась она.
— Теперь, медленно повернитесь передо мной, Леди Шарлотта, — скомандовал я. — Теперь положите руки на затылок и выгните спину. Хорошо. Вы можете встать на колени. Вы знаете позу рабыни для удовольствий? Отлично. Как Вы чувствуете себя, стоя на коленях перед мужчиной?
— Я никогда прежде не стояла так перед мужчиной, — призналась она.
— И как Вы себя при этом чувствуете? — повторил я свой вопрос.