Наемники смерти
Шрифт:
Марина перестала его слушать. Какая разница, что несет этот болтун, это бесхребетное трепло, алкоголик и наркоман! Настоящий мужчина – вот он, только руку протяни… Марина и протянула. Шагнув к Даниле, взяла за плечо. Какие твердые мускулы! Она едва не облизнулась.
– Эй, чувак, Кондратий, пошли наверх… Идем наверх, говорю! Давай, чувак, бери жратву и топай. Не-не-не! Лампу оставь, мы, типа, бдить будем, но снаружи не должны знать, что внутри есть кто. Не фиг нам тут делать… к сожалению.
– Зачем наверх? К трупу?..
– Пойдем, пойдем, шагай, я
Они остались вдвоем. Даже не уйди Гена с Кондратом, Марину бы это не смутило. Она подвинулась еще ближе, погладила Данилу по спине.
– Марина, – он отстранился, – послушай, это же не ты…
Ну зачем он говорит? Надо его поцеловать, чтобы замолчал. Данила вздохнул, развел руками, будто смиряясь, и обнял ее. У Марины закружилась голова. Одежда мешала, она потянулась расстегнуть куртку.
– Ты, правда, этого хочешь? – спросил Данила угрюмо.
Глупый вопрос! Вместо ответа Марина покрепче прижалась к нему.
* * *
К вечеру отряд Шейха подошел к Икше с юго-западной стороны, по пути пристрелив пару чупакабр и заблудного шестилапа. Поселок делился на заброшенную периферию и обитаемую центральную часть. Из леса, тем более ночного, лезло всякое, потому аборигены соорудили забор из подручных средств: листы железа, куски бетона, сплющенные автомобили – и все это обмотали колючей проволокой. Даже из-за высоченного забора был виден огромный ветряк, лениво вращающий лопастями.
Ворота были сколочены из досок, скрепленных металлическими пластинами. Хоббит постучал кулаком и ткнул пальцем в Рэмбо:
– Ты – наш заказчик, богатей, пришел за острыми ощущениями, я – проводник, меня все знают, ты, начальник, – ловец, боевик, короче говоря. Мы пойдем продавать железу, добытую из хамелеона, к моему знакомому, а заодно расспросим, не проходил ли тут отряд наших друзей или, может, в округе его видели.
– Открывайте, это Хоббит! – он ударил в ворота берцем.
Скрипнули петли, высунулась рожа, заросшая бурой бородой по самые брови, башку аборигена украшала шляпа с обвисшими полями. Огладив кожаный жилет, более похожий на патронташ, бородач кивнул на Рэмбо:
– Оружие спрятать, его в руки брать – не положено, целиться в кого – не положено, это по нашему Закону.
– Господин начальник, тут люди живут по Закону, я говорил, – исполнял свою роль Хоббит.
Скорчив зверскую рожу, Рэмбо перекинул винтовку через плечо, Шейх сделал так же и спрятал руки в карманы.
– Вход по тыще с носа, тебе, Хоббит, даром.
Шейх вынул четыре тысячные купюры, протянул Хоббиту и тихо сказал:
– Расспроси, не проходил ли тут Астрахан со своими.
– Фотографии давай, – ответил Хоббит так же тихо, разделил деньги – за проход и на взятку.
– Вы что там шепчетесь? – Из-под навеса, прихрамывая и держась за карабин, вышел моложавый
– Разговор к тебе есть. Пара вопросов, – начал Хоббит осторожно.
С «ковбоем», которого в Икше называли Джонни, проводник был знаком и относился к нему опасливо: только на вид тот был такой спокойный, а на самом деле нрав имел необузданный. К тому же он мизантроп. Людей то есть не любит. Зато любит деньги и справедливость. У кого деньги, тот и прав, – справедливо? Вполне. Однажды Джонни поплатился за свою философию: потерял ногу выше колена, теперь мучился с протезом.
– Валяй, – бросил Джонни небрежно.
Хоббит дал ему фотографии, тысячную купюру и спросил:
– Видел кого-нибудь из них?
Джонни скривился, задумавшись, покачал головой:
– Не-а. Я ж не все время на дозоре, мы меняемся. Да и ворот у нас несколько. Эй, – позвал он напарника. – Глянь, может, опознаешь кого.
Второй подергал бороду, взял фотографию Астрахана-старшего:
– Не уверен. Может, вот этот тип был… Но, скорее всего, нет. Спросите у Кука, он в курсе всего, что у нас происходит.
– Ладно, – кивнул Хоббит. – Короче, Джонни, посмотри внимательнее на эти лица. Заметишь кого похожего, говори мне, в долгу не останусь. Буду в отеле «У погибшего следопыта».
– Хоббит, ты знаешь Кука? – спросил Шейх уже за оградой, в городке.
– Конечно, его каждая собака знает. Идем к нему. Жучара тот еще, мой совет: с деньгами поаккуратней.
Центральная часть Икши не представляла собой ничего особенного: обычный российский городишко с двухэтажными домами – кирпичными, бежевыми – и широкими улицами. Большинство зданий медленно разрушается, окна выбиты, и вообще, город почти пуст. Постепенно стали попадаться признаки жизни. На кирпичной стене красовалась правленая-переправленая надпись: ул. Коммунистическая, д. 4, а чуть выше написали: «Дом любви» и нарисовали сердце с крыльями.
Возле дома сидела бабка и глядела на гусей, купающихся в луже. Женщин в Секторе было мало: либо жены поселенцев, либо шлюхи в крупных поселениях типа Икши (а таких на весь Сектор две штуки: Икша да половина Твери). Здесь – средоточие теневого бизнеса Сектора, сюда приходят с артефактами и железами проводники…
Обогнули бежевую, полностью развалившуюся сталинку и направились в частный сектор.
– Вот наша цель – трактир. – Хоббит указал на сруб, возле которого толпились мужчины в камуфляжах, с головами, замотанными банданами.
Проводник пожал ручищу одноглазому, тот потрепал его по голове.
– Кук у себя? – спросил Хоббит.
– Где ж ему быть, старому жмоту.
Оттеснив курящих гостей, Шейх пригнулся и спустился в подвал, откуда тянуло жареным мясом, сигаретами и сивухой. Уселись за столик, грубо сбитый из досок, под окошком, что у самого потолка. Тотчас к гостям коршуном спикировал сухонький дед с огромным горбатым носом и глазами чуть навыкат, положил на плечо Хоббита иссохшую лапку и сел рядом. Лапка была коричневая, с желтыми от курева ногтями. Шейх пересчитал пальцы: шесть.