Наездники
Шрифт:
– Моя жена в сексе человек не заинтересованный, – грубо сказал Руперт.
Джейк на какое-то время уставился на Руперта. Его глаза сузились, а рука поигрывала ножиком для разрезания торта.
– Я этому не удивляюсь, – сказал он. – Быть замужем за тебя…
Руперт вскинулся. Над столом нависла тяжелая напряженная пауза. Фен попыталась сменить тему:
– Завтра я и Айвор отправляемся в Дом Кинозвезд. Хотим взглянуть на могилу Рудольфа Валентино и…
Руперт прервал ее, положив ладонь на ее руку.
– Постой, дорогая, – мягко молвил он. – Сейчас говорит Джейк.
– Почему ты не даешь ей возможность сменить пластинку? – спросил Джейк.
– Какую пластинку? Может пластинку в сломанной челюсти?
Еще одна кошмарная пауза.
– И весь этот сыр-бор только лишь из-за того, что ты скакал сегодня, словно дрессированное шимпанзе, – сказал Джейк. – И просрал все шансы выиграть скачки на лучшей в своем классе лошади?
Он весь подобрался, будто леопард перед прыжком.
– О, мой дорогой, – медленно растягивая слова, промолвил Руперт. – Мы подросли в статусе, после того, как выиграли серебряную медальку сегодня, да?
– Заткнись, – гавкнул Джейк.
– Ах, у нас взыграли гормоны? – промурлыкал Руперт. – У малыша был счастливый денек и он теперь хочет получить большую-пребольшую ночку. Сраная цыганва. Грязное отродье. Да твоя мать перетрахалась со всей округой так, что даже вспомнить не может, кто твой отец.
Джейк поднял нож.
– Нет! – прогремел Мэлис.
Весь ресторан вдруг затих.
– Маленькое отродье, – вежливо сказал Руперт. – Да я из тебя сделаю сетку для тенниса.
Хэлен вскочила на ноги, отбрасывая бокал с вином.
– Прекрати, – взвизгнула она. – Тебя гложет простая зависть. Черт с ним, с Джейком. Ты и так уже все испортил.
– Святая Джорджия в роли спасательной команды, – резюмировал Руперт.
– Я ухожу, – сказала Хэлен. – Благодарю вас, Мэлис. Мне действительно чоень жаль.
И она побежала прочь из ресторана сверкающей металлической колонной, протаранивая столы, ослепленная слезами.
– Ты кажется собирался разрезать торт, – сказала Гризел.
Руперт догнал Хэлен уже вне ресторана. Они молча стояли плечом к плечу, пока швейцар подгонял их автомобиль. Хэлен была очень удивлена тем, что Руперт превратился в само очарование, когда Майкл Кэйн остановился на выходе и попросил его принять участие в вечеринке на следующий вечер.
– Заткнись, – прорычал он по пути домой, когда она попросила было его ехать медленнее. Я хочу побыстрее добраться домой. А вот там у нас произойдет очень сертезный разговор.
В доме Эриксонов слуги уже ушли спать. Не смотря на свое полуневменяемое состояние, Руперт смог отключить сигнализацию. Потом отправился в кабинет, где влил в себя стакан неразбавленного виски. Хэлен пошла к лестнице.
– Куда ты идешь?
– В постель. Сегодня тебя для меня было достаточно много, – осторожнее, сказала она сама себе, осторожнее.
Все, что она наслышалась сегодня от Мэлиса и Фен, довело ее до отчаянного состояния.
– Подойди, – приказал Руперт.
Это было сказано таким тоном, что неподчинится было нельзя. На лице Руперта опять отразилось то яростное холодное выражение, которое не предвещало ничего хорошего. Она сбросила золоченые туфли с высокими каблуками, что должно помочь ей в случае чего быстро убежать, и погрузилась в объятия белой софы, обитой исскуственным мехом.
– Тебе должно быть стыдно, – тихо промолвила она. – Мне казалось, что вполне прилично отпраздновали твою бронзу.
– Эй, постой-ка. Джейка Ловелла будешь защищать позже, договорились? Сегодня вы выходили с конкурного поля обнявшись. Как это понимать?
Хэлен глубоко вздохнула в осознании того, что она толкает к краю обрыва гигантский тяжелый камень, который вот-вот сорвется и покатится вниз, раздавливая на своем пути неосторожных людей.
– Как это понимать? – повторил Руперт.
Один из гребней Хэлен сорвался с волос и они теперь покрывали половину ее лица. Руперт глядел на ее желтовато-коричневое лицо и отливающее золотом тело, и копну прекрасных сияюших волос, Руперт неожиданно осознал, что она еще никогда не выглядела более привлекательной – почти вожделенной – даже несмотря на то, что она пребывала в состоянии подавленного страха.
– Отлично выглядишь. Я и раньше замечал, что ты слишком уж отлично выглядишь. И не вздумай мне говорить, что у тебя появился другой мужчина.
– Появился, – тихо сказала Хэлен.
– И кто же?
– Джейк, – прошептала Хэлен. – Джейк Ловелл.
– Что ты сказала?
– Ты слышал.
– Джейк Ловелл, – Руперт засмеялся горьким смехом. – Ты что, хочешь сказать мне, что трахалась с этим трогательным уродцем?
– Не смей его так называть.
– Уродец, – продолжил Руперт. – Извращенный цыганский уродец. А мы любим немощных, да? Очень похоже. Полагаю, он тебя удовлетворил. Фунт убогому по воскресеньям, один день в месяц, посвященный «Обществу защиты детей от жестокого обращения взрослых», использование банковского счета раз в год для Бедствующих Добрых Людей, ну и, естественно, прижки в постель к уродцу. Миссис Кэмпбелл-Блэк так много занимается благотворительностью, держу пари!
– Ты ничего не хочешь понимать, – вскричала Хэлен. – И все стараешься мерять своими отвратительными мерками.
– А у меня сложилось впечатление, что это ты меряешь все своими мерками.
– Даже в такой ситуации, ты еще шутишь.
– О, малишца, поверь, мне все это совсем не кажется смешным.
– Я люблю его, – всхлипнула Хэлен, уткнув лицо в свои ладони, – и он любит меня.
Руперт еще раз наполнил свой стакан. Потом очень спокойным голосом, который заставил кровь Хэлен застыть в жилах, сказал:
– Как долго это продолжается?
– С февраля, когда Маркус попал в больницу. Я сильно волновалась. Джейк тоже был там, по поводу совей ноги. Он был очень добр и обходителен. А я в этом сильно нуждалась после кенийского путешествия, – Хэлен посмотрела на Руперта снизу вверх.
Он ответил на ее взгляд, как бы поддталкивая, чтобы она продолжала. Хэлен смахнула слезы.
– Так вот почему ты прыгала вокруг конкурного поля, словно сучка на сковородке. Как экстравагантно. Стало быть я собирался снять стружку не с той доски, когда думал, что ты очарована Джейни, гм… Я и предположить не мог, что объектом твоего интереса будет уродливый карлик.