Наглый роман
Шрифт:
Уилл прочищает горло. — Мастер Маллиз. Леди Маллиз.
— Леди… — Глаза Вани устремляются на него, и ее лицо сморщивается в замешательстве, прежде чем она машет рукой. — Знаешь что? Я обращусь к этому позже. Ты! — Она тычет пальцем мне в грудь. — Почему твой папа на улице в гоночном снаряжении?
Уилл ускользает, зная, что лучше не приближаться к этой ссоре. — Как ты узнала, что я здесь? — Спрашиваю я.
— Это действительно важно прямо сейчас?
— Вроде того. Да.
Она фыркает. Поворачиваясь боком, чтобы я мог видеть ее великолепный профиль, она говорит
— Моя все еще в ремонте, — объясняю я.
— Вот именно! Почему это? Потому что ты разбил ее!
Если она закричит еще сильнее, окна, вероятно, разлетятся вдребезги.
— Ваня, сначала тебе нужно успокоиться. Ради проекта Вегас. — Я кладу руку ей на живот.
Она хмурится. — Не относись ко мне снисходительно, Хадин. Я думала, ты сказал, что справишься с ситуацией?
— Я это сделал. — Я протягиваю руки, чтобы показать ей свой костюм. Какую часть этого она не понимает?
— Твоей лучшей идеей было сыграть в азартные игры? Это то, к чему ты прибегаешь по умолчанию? Ты просто рискуешь своим будущим, когда натыкаешься на препятствие?
Я сжимаю ее плечо, борясь с собственным разочарованием. — Почему ты так расстраиваешься? Я же не ставлю на кон твои деньги.
— Должен быть лучший способ сделать это, но ты меня не слушаешь. Ты даже не принимаешь во внимание мое мнение. Вместо этого ты отмахиваешься от меня и заключаешь глупые сделки со своим отцом. Сделки, из-за которых ты можешь пострадать.
— Пострадать? — Я медленно моргаю.
Ваня смотрит на меня так, словно хочет подхватить на руки и вышвырнуть за дверь.
Я хихикаю.
— Я сказала что-то смешное? — Она предупреждает тихим голосом.
Я хочу прожить достаточно долго, чтобы соревноваться со своим отцом, поэтому я оборвал смех. — Нет. Это просто…
— Что?
— Ты беспокоишься обо мне.
— Я не беспокоюсь. — Она прижимает руку к груди и издает оскорбленный вздох. — Я расстроена, потому что ты несерьезно относишься к серьезной ситуации.
— Брось, Ван. То, что я не решаю ситуацию твоим способом, не означает, что я не воспринимаю это всерьез.
— А что, если ты проиграешь, а? — Она наклоняется, пока мы не оказываемся почти нос к носу. — А что, если ты не победишь своего отца? Что тогда?
— Этому не бывать, — говорю я, стараясь не отвлекаться на то, как близко ее губы к моим.
— Ты этого не знаешь. Твой отец не новичок. Он тот, кто построил эту гоночную трассу.
— Папа уже много лет не садился за руль гоночной машины.
— Он умный. Как ты думаешь, как ему удалось построить так много предприятий?
— Потому что у него были деньги дедушки, чтобы финансировать это? — Я хмурю брови. — Ван, ты предпочитаешь стоять здесь и орать на меня, чем признать, что волнуешься?
— Этого не может быть, — издевается она.
Мое сердцебиение учащается. Хотел бы я сказать, что это от нервов или
Уилл возвращается в вестибюль. — Мастер Маллиз, ваш отец готов.
— Секунду, Уилл. — Я смотрю вниз на кипящюю от злости Ваню. — Мне нужно идти. — Обходя ее стороной, я направляюсь к двери.
— Подожди.
Я замираю.
Ваня резко поворачивается и крадется ко мне. Ее каблуки стучат по земле, а бедра плавно покачиваются, как во сне. Она упирается мне прямо в грудь, заполняя мое личное пространство и заставляя меня отшатнуться.
Она продолжает двигаться вперед.
Поэтому я продолжаю пятиться, не уверенный, собирается ли она ударить меня, задушить или попытаться сломать мне руку, чтобы я не смог участвовать в гонке.
Ваня прижимает меня спиной к стене. Ее карие глаза вводят меня в транс, а руки хлопают по обе стороны от моей головы, загоняя в клетку.
Она так близко, что каждый раз, когда она выдыхает, меня обдает ароматом корицы.
Пульс в моих штанах доходит до самого черепа.
— Не смей, — ворчит она, — повредить себе что-нибудь, или я подожду, пока твои кости срастутся, и переломаю их снова. Ты меня понимаешь? Я не буду платить смешную сумму по медицинской страховке за сотрудника, который проработал всего два дня.
Я обвиваю руками ее талию и притягиваю ближе. Она ахает и прижимается ко мне. Ее грудь касается моей. Мои ноздри раздуваются, а сердцебиение учащается в режиме экстремальной сальсы.
Мои пальцы касаются ее подбородка, приподнимая ее голову.
Она прикрывает рот рукой. — Не смей меня целовать.
Я смеюсь и все равно притягиваю ее к себе, целуя в лоб. — На удачу. — Я подмигиваю. Отпуская ее, я ухожу в ночь.
Папа стоит под одним из фонарей гоночной трассы. На нем черный гоночный костюм, который ему очень идет. Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как он его надевал в последний раз.
Перчатки на его руках новые. На них нет следов ожогов, которые естественным образом появляются после нескольких часов сидения за рулем. Его шлем прижат к руке и бедру. Он поднимает ее, когда видит, что я приближаюсь.
— Папа. — Я строго киваю ему.
На его губах появляется хмурая складка. — Ты опоздал.
— Нужно время, чтобы выглядеть так красиво. — Я указываю на свой гоночный костюм, поворачиваясь, чтобы он мог оценить весь эффект.
Его глаза скользят по названию на обороте. — Я не принял тебя за кого-то сентиментального.
— Она была частью моей жизни. По крайней мере, более вовлеченной, чем ты. — Я натягиваю шлем на волосы. — Мы собираемся стоять здесь всю ночь и болтать или собираемся участвовать в гонках?
К нам подходит Уилл.
Папа бросает на него взгляд, а затем надевает шлем. Он ведет себя гораздо более плавно, чем я ожидал. Наверное, некоторые вещи похожи на езду на велосипеде.
— Надо было попросить Ваню стать девушкой с флагом, — размышляю я про себя. Затем фыркаю. Она скорее ударила бы меня флагом, чем гарцевала бы вокруг и уронила его на старте забега.