Наглый роман
Шрифт:
Он хихикает.
Мои губы подергиваются. — Мне действительно жаль.
— Ты знаешь, как извиняться? Это приятный сюрприз.
— Я не всегда такая заноза в заднице.
— Значит, только со мной? — Хадин наклоняет голову. — Какая честь.
— Если честно? — Я решаю выплеснуться на него, поскольку он угостил меня чаем и простил меня за то, что я дура. — Я была раздражена не только из-за чая. Издательство назначило мне крайний срок для моей следующей книги, а я еще даже не близка к тому, чтобы начать.
—
— Я могу работать над брендом Vanya Scott только в свободное время. Другого времени не осталось.
— Когда ты отдыхаешь?
— Когда работа будет закончена, — отвечаю я.
Он выгибает бровь. — Эта работа когда-нибудь закончится?
— Не в этом дело.
Хадин качает головой, выпрямляется во весь рост и неспешно направляется к лестнице. Оглядываясь на меня через плечо, он манит меня. — Тогда пошли.
— Куда?
— К тебе в офис. Я помогу тебе провести мозговой штурм.
Его предложение не имеет смысла. Я остаюсь сидеть.
Хадин прислоняется к лестнице, выглядя более восхитительно, чем он имеет на то право. — Это не то же самое, что пользоваться папиной кредитной карточкой, чтобы повеселиться с друзьями, но есть вещи и похуже в три часа ночи в выходные.
Низкий гулкий смех вырывается у меня из груди.
Я спрыгиваю со стойки и плыву к нему. — Нам понадобится еще чай.
— Кран закрыт. Выпей воды.
— Кто здесь босс, а кто ассистент? — Спрашиваю я, глядя на него с притворной хмуростью.
— Сейчас три часа ночи, воскресенье. Если ты сейчас мой начальник, я немедленно подаю заявление об уходе.
— Чай.
— Вода. — Он берет меня за локоть и подталкивает вверх по лестнице.
— Чай с содовой.
— Вода.
— Чайный порошок, завернутый в палочку от сигары, горел, как ладан.
Хадин прищуривает глаза. — Овощной сок.
Я бледнею и спешу обогнать его. — Вода.
Я просыпаюсь от комы, вызванной истощением, из-за настойчивых ударов во входную дверь. Один взгляд на часы на моей тумбочке говорит мне, что все еще воскресенье и еще слишком рано для того, чтобы кто-то так шумел.
Разочарование сжимает мою грудь, когда стук становится громче. Мое тело почти левитирует от праведного негодования. Я бы заполонила улицы в знак протеста против этого. Посещать чей-либо дом до позднего завтрака по воскресеньям — преступление. Худшая несправедливость.
— Уходите! — Кричу я несносному незнакомцу. Как им удается стучать в мою входную дверь так громко, что эхо отдается в мансарде наверху, — загадка, на которую я не хотела бы отвечать.
Я скатываюсь с кровати с сердитым вздохом, который переходит в смущенное ворчание, когда я понимаю, что я в
Я пару раз моргаю, чтобы проверить, может ли чрезмерное сжатие век оживить воспоминания. Это так. Я смутно помню, как Хадин поднял меня и вынес из офиса.
Я иду почесать голову и замираю, когда мои пальцы натыкаются на шелк. — Он и мою шапочку надел.
Я не помню, чтобы давала такую инструкцию, что означает только одно — Хадин Маллиз был с чернокожей женщиной. Я уверена в этом. По-другому он бы не узнал, насколько важна шляпка для текстурированных волос.
Стук. Стук. Стук.
Я вздрагиваю и вскакиваю с кровати. Кто бы ни был снаружи, он не остановится, пока не сорвет мою дверь прямо с петель.
— Лучше бы это была чрезвычайная ситуация, потому что, клянусь, если Фредди позволит другому Свидетелю Иеговы проскользнуть в здание…
С трудом разлепив глаза, я яростно засовываю ноги в тапки-уточки и несусь вниз по лестнице. Распахнув дверь, я кричу: — Послушай, приятель, я слышала о твоем Господе и Спасителе Иисусе… Маллиз?
— Иисус Маллиз — мой двоюродный брат. — Мать Хадина смотрит на меня сверху вниз. — Привет, Ваня.
Мой рот открывается и тут же закрывается.
Мгновенно весь сон и раздражение покидают мое тело.
— Могу я поговорить с тобой? — Ее тон говорит о том, что на самом деле она не спрашивает, и единственный правильный ответ — "да".
Я протягиваю руку в сторону гостиной. — К-конечно.
Взгляд миссис Маллиз опускается на мои мягкие тапочки, прежде чем скользнуть по шелковой пижамной блузке, красивой и свободной, и шортам, которые едва прикрывают мои бедра. Я все еще ношу шапочку, и я почти уверена, что темные круги под глазами превратили меня в ходячую панду.
— Я чему-то помешала? — спрашивает она чопорным тоном.
— Нет. Нет, конечно, нет. — Только моему драгоценному сну. Я прочищаю горло. — Не хотите ли чего-нибудь выпить?
Она качает головой и чопорно садится. Положив свою Birkin на колени, она оглядывает мою квартиру.
Я все равно спешу на кухню, чтобы принести ей бутылку воды. Открывая холодильник, я смотрю на миссис Маллиз через дверцу.
Она женщина среднего роста и телосложения. Ее волосы подстрижены до шеи, безукоризненно прямые и блестящие. Макияж нанесен великолепно. У нее дымчатые тени для век и выразительный красный оттенок губ. Ее платье простое, но дорогое.
Она изящно носит свой возраст, и в ее морщинах и заломах есть что-то такое, что скорее добавляет ей красоты, чем умаляет ее.