Наглый роман
Шрифт:
Папа гордится тем, что он человек контроля. Ничто так не нравится ему, как планы, которые идут именно так, как ему хочется. Его раздражает любое отклонение.
Вот почему мы конфликтуем с тех пор, как я родился.
— Ты сделал свой выбор и теперь живешь с последствиями. Поскольку ты хочешь стать мужчиной, сделавшим себя сам, я даю тебе такую возможность. Начни с нуля, как и все другие люди, чьи имена не заканчиваются на Маллиз. Это будет справедливо.
— Ты хочешь быть справедливым? Как насчет того, чтобы перестать наносить коварные удары в спину
— И как ты предлагаешь нам это сделать?
— На трассе, — твердо говорю я.
Папа откидывает голову назад и смеется. — Это твой план? Твой первый поступок, чтобы доказать свою зрелость и независимость, — это гонка?
— Я выигрываю, ты освобождаешь мои средства.
— А если я выиграю? — Он выгибает бровь.
— Я держу грязное белье нашей семьи подальше от прессы.
Его самодовольная улыбка исчезает так быстро, что я думаю, уж не инсульт ли у него. Папа хлопает ладонью по столу и встает, на его тонких губах появляется хмурая гримаса.
— Ты бы не посмел, — рычит он.
— Ты научил меня использовать то, что я знаю, — вежливо говорю я. — Я знаю все о прадедушке вон там, — я указываю на фотографию на стене, — и о его маленькой тайной сделке с правительством, которая принесла нам наш первый контракт. Славная семья Маллиз. Честная во всех отношениях. Доблестные столпы общества… произошли от бесстыдных мошенников?
Ноздри папы раздуваются.
Я складываю руки за спиной и отхожу на пару шагов. — Я думаю, что многим репортерам было бы интересно провести с этим время.
— Ты в отчаянии.
— Даже загнанная в угол крыса в конце концов обернется и укусит. — Я выгибаю бровь. — Ты готов поспорить со мной, папа?
Он поправляет пиджак и вздергивает подбородок. — Перестань тратить мое время, Хадин.
Я громко смеюсь. — Я так и знал. Я знал, что ты был слишком напуган, чтобы соревноваться со мной. Все те истории, которые ты рассказывал мне и Олли о днях твоей славы, о старинных гоночных машинах, орущих фанатах, трофеях. Все это ложь, не так ли?
— Я знаю, что ты делаешь. — Его голос понижается до минусовой температуры, всего на ступеньку выше, чем у кондиционера.
Я киваю на его фотографию в гоночном костюме. — Сколько из этих гонок было сфальсифицировано, папа? Дедушка стащил у организаторов немного сладких денег, чтобы обеспечить тебе первое место?
— Ты напрашиваешься на урок, не так ли?
— Послушай, — я поднимаю руку и отступаю назад, — я пойму, если ты не захочешь этого делать. Ты становишься старше. Зрение не такое хорошее. Рефлексы на пределе. Бьюсь об заклад, прошло много времени. Ты, вероятно, не смог бы победить меня, даже если бы я дал тебе фору.
Он скрипит зубами. — Назови время и место.
— Место очевидно. И время? Чем раньше, тем лучше. Ты должен понять. Я немного в затруднительном положении. Я мало что могу сделать без доступа к своему банковскому счету.
Папа поправляет галстук рукой и откидывается на спинку стула. — Договорились. Встретимся на ипподроме сегодня вечером после работы.
—
— Договорились. И это, если ты выиграешь.
Я улыбаюсь.
Он понятия не имеет, как сильно мне это понравится.
Небо заполнено мерцающими звездами. На гоночной трассе никого нет, кроме меня, папы и Уилла.
Папа отверг идею пригласить публику. Хотя я никогда не бегу от хорошо разыгранного спектакля, я уважаю его желания. У папы должна быть возможность надрать ему задницу наедине.
Липучка издает хлюпающий звук, когда я поправляю перчатки, чтобы они плотнее сидели на запястьях. Я одет в белый спортивный костюм, который Ваня сшила для меня и Макса. На обороте написано имя матери Макса. В тот день, когда Ваня вручила Максу костюм, я впервые увидел своего друга на грани слез.
Уилл появляется у меня за спиной, как подлый дворецкий, которым он и является, и протягивает мне мой шлем. — Мастер Маллиз, вы уверены, что это лучшая идея?
— Беспокоишься о моем отце, Уилл? Не стоит. Я не буду бить его слишком сильно. Просто достаточно, чтобы донести свою точку зрения.
Даже у паршивой овцы в семье может быть немного сочувствия. Я не полный ублюдок.
Уилл поджимает губы и предпочитает не отвечать.
Я сосредоточенно иду к двери. — Уилл, то, что ты дольше знаешь папу, не означает, что ты можешь изменять ради него, хорошо? У меня установлены камеры с датчиками движения. Кому бы ты ни позвонил, мы собираемся проверить доказательства.
— Я много лет обслуживаю гонки, мастер Маллиз. Я знаю, как быть объективным.
— Отлично. — Я хлопаю его по плечу и улыбаюсь.
Я знал, что папа заглотит наживку, но я не понимал, насколько мне понравится перспектива победить его. Единственное, что было бы лучше, так это если бы Ваня была здесь и видела…
— Хадин Майкл Маллиз!
Вау. Я так сильно скучаю по ней, что сейчас представляю ее голос.
В дверях вестибюля появляется большая тень.
Это действительно Ваня. Темная кожа, подсвеченная серебром. Волосы мягкими волнами, коротко подстрижены. На ней другой наряд, нежели сегодня утром, — длинное серебряное платье и серьги-кольца. Надеюсь, она не пошла на модную съемку без меня, иначе я разозлюсь. Женщина не отдыхала последние три дня. Ей нужно сбавить обороты, иначе она навредит себе.
Ваня топает ко мне, ее платье развевается позади нее. Она похожа на богиню Луны, когда все это серебро омывает ее лицо и струится по соблазнительному телу.
Или, может быть, она богиня войны.
Я замечаю молнии, сверкающие в ее глазах, и понимаю, что, возможно, было бы неплохо нырнуть в укрытие.
Ваня с визгом останавливается передо мной. — Что, по-твоему, ты делаешь?
Я бросаю взгляд на Уилла, прежде чем возвращаю свое внимание к ней. — Одеваюсь?
— Для состязания с твоим отцом?