Награда для Регьярда
Шрифт:
– Вот черт!
– сквозь зубы процедил вожак бестолковой стаи.
Все обреченно обернулись в ту сторону, откуда доносились голоса. Я тоже осторожно обернулась - голос был до боли узнаваем, ошибиться было невозможно. Прямо ко мне со стороны леса направлялся человек из моего прошлого.
Глава 18
А он возмужал - вдруг пришла на ум нелепая мысль. Мальчик, обреченный вечно быть на вторых ролях после брата, превратился в доброго воина.
– Что здесь творится?
– приблизившись, Унбар осмотрел воинов, окружавших меня на поляне.
– Годар, какого черта вы творите?!
– Предлагаем помощь заблудившейся селянке, - невозмутимо ответил мерзавец, не забыв пригвоздить меня взглядом.
– Это прав…
Унбар выглядел ошарашенно. Узнал - пришла в голову мысль. Теперь придется все объяснять, а я сама от страха слабо понимала, что происходит вокруг меня. Юноша медленно двинулся ко мне, от чего Годар напрягся и занервничал.
– Мой господин, - процедил он, - пусть эта дурочка идет своей дорогой. Заблудилась. Видимо, блаженная - несет всякую чушь.
– Ты кто?
– совсем не слушая своего подопечного, Унбар обратился ко мне.
Ну и ну! Унбар теперь командует воинами моего отца.
Мог ли он помыслить об этом, когда маленьким смотрел на своего брата во время тренировок. Я его мало знала, мы общались совсем немного, брат Илвара был немногословным, добрым и честным юношей. Когда-то.
Могла ли я ошибаться, как ошиблась в его брате. Почему-то казалось, что нет.
– Г-господин!
– опомнилась я от размышлений и поклонилась на всякий случай.
– Моя наставница… передала лекарства для людей в лагере. Прошу, позвольте помочь людям!
– Кто ты?
– повторил вопрос Унбар.
– Я… Силар! Ученица местной лекарки-шаманки!
– в страхе я несла полную околесицу, не замечая, что ложь моя звучит совершенно неправдоподобно.
То, что Тенхай была шаманкой, было лишь моей догадкой, рождённой в терпком мареве трав и многих часах, проведенных над чадящим котлом, а еще из-за её песен, что так сильно проникали в душу. Но кем она была на самом деле, я не знала. А теперь и спросить не могла. Тенхай растаяла, как прошлогодний снег, оставив о себе больше вопросов, чем ответов. Не имею права убегать - на мне обреченные больные, единственной надеждой которых по странной прихоти судьбы стала - я. Пусть понадобится вся сила богов, но отступиться нельзя, возможности проникнуть в лагерь может уже не быть.
– Ты можешь войти в деревню, - с подозрением глядя на меня, произнес Унбар, - но… опусти пониже капюшон.
А потом еще добавил, не отводя от меня глаз:
– К твоему же благу.
– Спасибо, господин!
– я низко поклонилась и сделала, как он сказал. Воины, которые были вместе с Годаром, смотрели на меня с опаской, чего не скажешь про их вожака. Недобрый этот Годар - злой, тщеславный и завистливый, считающий, что именно он должен был быть здесь господином, а не сопливый Унбар.
Откуда я знаю это?
Посмотрела ещё раз на застывшего ледяной глыбой воина и поежилась. Покоя мне от него не будет в лагере, это уж точно. Годар не из тех, кто просто так отступиться от своих желаний. В нем страха не было, только жажда - забрать себе всё.
В лагере было тихо. Люди в такую жару предпочитали прятаться в своих убежищах. По правде говоря, я не знала куда и к кому идти или обращаться. Раньше со мной была Тенхай, которая всегда говорила, что делать. Да и греха не тая, я всегда выполняла то, что говорили другие: Гила знала, как лучше, не переставая об этом повторять, отец держал мою судьбу в руках, подобно ярморочной безделушке. Даже мысли не возникало подумать над тем, что лучше для меня.
Илвар, в свое время, был избран тёткой, которая неустанно повторяла, что нет отважнее и благороднее молодого воина, чем он, и как было бы великолепно, если бы сей мечник стал моим мужем. Я влюбилась не в самого Илвара, а в образ, созданный восторженными россказнями Гилы. И только когда впервые осознала приближение гибели, волочась в полоном караване, стала задумываться о собственных желаниях. И как так вышло, что самыми сокровенными оказались мечты о смерти?
Нея всегда говорила, если чего-то сильно захотеть, обязательно это получишь. Выходит, больше, чем любовь Илвара, я желала гибели, которую почти получила.
– Кто же ты?
– прошептал сквозь запекшиеся губы старик, умиравший в своей полуразваленной лачуге среди, лежавших вповалку в грудах грязного тряпья, сородичей.
Уже третий раз за день меня спрашивают об этом. Знала ли ответ на этот вопрос я сама?
– Моё имя не имеет значения, - единственный ответ, который нашелся для него.
Мне всегда казалось, что я знаю, кем являюсь на самом деле. Но вот случилась эта страшная резня, плен и страх перед неизвестностью. Все стало разом не важно, предыдущая жизнь показалась унылой и однобокой. Воин, ставший моим спасителем, был слишком таинственным… скрытным. Раскрыв свои намерения и чувства, он оставил между нами острую грань недосказанности, которая рассекла связывающую нас нить. Любила ли я Регьярда? В тот момент страшно было признаться самой себе в привязанности к этому человеку. Владетель не походил ни на кого из тех мужчин, которых я знала, но и знала я совсем немногих.
Регьярд стал слишком богатым даром. Невероятно отважный, благородный, добрый, прекрасный... взрослый. А я - нет. Меня как будто от материнской груди оторвали и бросили к его ногам. И пусть он готов был принять меня такой, какая я есть, легко ли было мне принять себя саму. Свои желания, свои надежды, чувства. Побег - это фатальный итог моего необузданного своеволия, к которому подтолкнули обстоятельства.
Теперь предостаточно времени решить самой, как жить дальше, не завися от кого-либо. Желательно, даже не попадаясь владетелю Гримхайла на глаза.
После того, как я наткнулась на снующих по лагерю людей Регьярда, поняла, почему Унбар приказал натянуть капюшон, который частично скрывал лицо. Не исключено, что мой не состоявшийся возлюбленный тоже был здесь, не зря вчера я видела его недалеко от хижины Тенхай. А может это была лишь его тень, явившаяся укором или искусом?
До наступления темноты я обошла всего-то три жилища. Лекарство, что мы так самозабвенно готовили с шаманкой, не только наносилось на нарывы, но и принималось внутрь. Откуда я это знала? Руки делали всё сами, будто не принадлежали мне. Очень хотела верить, что людям это поможет. У многих больных гноились запущенные язвы, пришлось чистить, промывать раны и перевязывать.