Награда для Регьярда
Шрифт:
Зелье не дарило душевного покоя, только забытье временное и тяжелое. Но даже тогда, в этом мраке сонного зелья она являлась мне на том обрыве, чтобы неизменно с него сорваться. И сколько бы я не пытался ее спасти - тонкая фигурка девушки падала вниз, в раскрытую пасть Стоннаках, где исчезала во тьме безысходности.
Сколько было этих снов?
Каждая ночь - невыразимый кошмар, когда остается всего лишь миг до ее руки и мне отчаянно не хватает доли секунды.
– Ты не виноват, Регьярд!
– говорил Магор, а также Кристоф и другие… те, кто считал жизнь владетеля, которому они верны - высшим мерилом.
– Послушай, старик, я никогда не задавал тебе лишних вопросов. К примеру, откуда ты пришел и зачем служишь мне? Где твой храм, и почему ты сейчас не в лагере?
Я понимал, что это грубо по отношению к волхву, но у меня не было желания обсуждать то, что и так было обречено на безысходность и отчаяние.
– Можешь страдать хоть до скончания мира, но этим её не вернешь.
– Тебе не понять! Если бы я только поговорил с ней, выслушал - все это не случилось. Я показался ей жестоким монстром, которому нет дела до человеческой жизни! Видел бы ты её глаза - она верила, что я способен убить этого… Илвара.
Страх в её глазах не давал мне покоя, она меня боялась, возможно ненавидела в тот момент. Но ненависть ранила не так остро, как обида, притаившаяся на дне серых, почти прозрачных глаз. Меньше всего на свете я хотел ее обидеть.
Мы были слишком мало знакомы, чтобы понять друг друга, но эта девочка с серебряными глазами и таким чистым именем никогда не покинет моего сердца, оставаясь в нем кровоточащей раной.
Вилия…
Лучше бы я тебя не встречал. Никогда!
Глава 17
– Почему ты называешь меня таким странным именем?
– отважилась я спросить у Тенхай.
– Ведь меня зовут по-другому.
– Может быть, - невозмутимо ответила шаманка, сортируя травы и раскладывая их по чашкам, - но это имя дал тебе твой отец. Ты никогда не интересовалась, какое имя дала тебе твоя мать?
Даже в голову не приходило, что у меня могло быть другое имя, тем более то, которое дала мне мама. Близкий мне человек, оставшийся далеко за пеленой памяти.
– Она умерла сразу после того, как родила меня, разве она могла успеть дать мне имя.
– Умерла, - утвердительно кивнула старая женщина, - только с чего ты решила, что она не успела дать имя своему ребенку?
Потому что все так говорили, даже тетка упоминала, что мать не прожила после моего рождения даже часа, как она могла дать имя?
– Имя можно даровать ещё до рождения, - пояснила Тенхай, развешивая пучки соцветий над курящимся дымом котлом.
– Но откуда она могла знать, что родится девочка?
– От духов, конечно же!
– в голосе шаманки прозвучала насмешка.
Говорили, что мама была провидицей - последней в своем роду, во всем селении, а может быть и во всем мире, просто вряд ли в других уголках света знали, что такие они существуют. И все же, не смотря на дар, её продали Хельдогу без сожаления. Гримхайл, так ценящий свои традиции и верования, без сожаления расстался с той, которая могла бы привести страну к процветанию.
Её звали Диляр. Она была провидицей и это все, что я знала о своей матери. Плакала ли она, страдала, когда её юной и одинокой привезли ко двору правителя Смежных земель, даже не знаю. О ее способностях к провидению Гила отзывалась весьма скептически, объясняя тем, что за все время Диляр так и не проявила себя ни словом, ни делом. Но за весь, отпущенный ей век, она успела подарить мне жизнь, родив Хельдогу седьмую дочь.
– Чего молчишь?
– низкий голос Тенхай вывел из задумчивости.
– Я ничего не знаю, - произнесла сдавленным голосом.
– Правда ничего не знаю… о ней.
Чтобы шаманка не увидела слез, отвернулась. Я никогда не задумывалась раньше, а сейчас осознание своей невежественности больно ударило, наверное, я эгоистка раз так и не попыталась узнать историю женщины, что подарила мне жизнь - моей матери. Не задумывалась, как бы все сложилось - останься она жива. А глухую тоску в сердце списывала на недостаток отцовского внимания. Даже в Илвара влюбилась из-за этой тоски. Казалось, такой смелый и статный воин всегда меня защитит, будет беречь и любить, холить и лелеять, что с ним я никогда не буду чувствовать себя одиноко, а он, в свою очередь, будет находится рядом.
Какой же дурой я была! И к чему привел меня собственный эгоизм? Не хотелось даже думать.
– И чего раскисла то?
– в голосе моей наставницы послышалась ирония.
– Думаешь, что ты плохая?
Старуха хмыкнула, и только серые глаза на обветренном смуглом лице шаманки странно сверкнули.
– В том, что ты не умела жить нет твоей вины. Твой отец в тебе видел лишь очередную выгоду для укрепления своей власти на землях Севера. А мать…
Снова блеск в глазах.
– Твоя мать верила в то, что ты когда-нибудь сюда вернешься.
– Верила? Разве она была не провидицей?
– Лишь та провидица сильна, которая стоит ногами на родной земле! Родственники твоей матери знали, что дар Диляр не будет иметь силы на чужбине, и сама Диляр тоже это знала. Каково ей там было - хорошо ли, плохо ли, она уже не расскажет, но она сама предложила родным пойти на эту сделку с Хельдогом.
– Зачем?
– сомневаюсь, что юная девушка могла влюбиться в старого зануду, коим уже тогда был мой батюшка.
– Потому что была лишь седьмой дочерью.
– И что с того? Я ведь тоже седьмая дочь, разве это что-то значит?
Сдавленный смех Тенхай меня невероятно озадачил.
– Седьмая дочь седьмой дочери, разве ты не знаешь эту парадигму о силе крови? Хотя, откуда тебе знать? Ведь там, где ты росла, поди, и не слышали о таких важных вещах. Северяне привыкли получать только готовое, пользоваться сразу всеми предоставленными благами.
Тенхай подошла ко мне близко и склонилась надо мной.
– Достаточно тереть, ты и так уже все превратила в пыль.