Накануне
Шрифт:
– А не побратаемся - сомнем к черту, дьяволу, - задорно отозвался голос, и Ефимов за слуховым ходом своим без ошибки отметил: Никита, первый на заводе гармонист и забияка.
– В пятом рабочих поп-провокатор вел аллилуйя, а нынче...
Дальше Ефимов не смог дослушать. В дверь постучали тем особо осторожным, вкрадчивым стуком, каким никогда не стучат рабочие; да и некому из рабочих стучать - все на летучке. Мастер отпер торопливо. И в самом деле; рассыльный из конторы.
Директор спешно требует господина Ефимова.
Глава 6
Однофамильцы
В кабинете директора с порога еще увидел Ефимов серебряные жандармские, с красной просветиной, погоны и знакомого толстого пристава. Пристав кивнул ласково и сказал, наклоняясь к сидевшему рядом усатому ротмистру:
– Вот-с, он самый: мастер Ефимов.
Жандарм подщелкнул шпорой, по-прежнему сидя вразвалку, протянул руку. Ефимов с почтением пожал мягкую ротмистрскую ладонь: в эдакое смутное время нет человеку полезней протекции, как жандармская.
Жандарм спросил, поигрывая серебяным пузатеньким наконечником аксельбанта:
– Разрешите осведомиться, уважаемый... как имя-отчество? Петр Семенович? Ваш цех на заводе - самый беспокойный по сообщению господина директора...
Он наклонился в сторону письменного стола, за которым сидел директор-распорядитель, и директор, поспешно наклонясь навстречу жандармскому кивку, подтвердил тенорком:
– Так точно. Можно сказать без преувеличения: руководящий цех.
– Так вот, уважаемый Петр Семенович, будьте добры указать, кто у вас там... главный заводчик смуты, - заглавный, так сказать, оратор-организатор.
Сосипатр? Так теперь надо сказать! Но язык не повернулся. У мастера даже в виски стукнуло. С чего это... не сказалось. Потому что лучший работник в цехе? Или потому что первый раз? Сказалось сразу другое, уже привычное имя:
– Покшишевский.
Жандарм кивнул равнодушно:
– Имеем сведения. Проходит у нас по списку социалистов-революционеров. Звание вроде как динамитное, однако сейчас, как изволите знать, динамитчики эти за войну до победного конца. Со всеми здравомыслящими верноподданными. Черт с ним, пусть пока бродит... Нет, вы мне такого назовите, что против войны: это признак вернейший.
На этот раз имя сказалось легко:
– Сосипатр Беклемишев.
– Как?
– расхохотался ротмистр.
– Беклемишев? Вот анекдот! Знаменитому адмиралу однофамилец?
– Знаменитому?
– спросил любопытно директор.
– Простите... Не приходилось слышать. Чем именно знаменит?
– Помилуйте, - пояснил с готовностью ротмистр.
– Любимец его величества: чин за чином, орден за орденом так и хватает! Умнейшая голова - нашел ход. Он, знаете, когда на доклад к государю приезжает, испросит разрешения пройти в апартаменты августейших детей, залезет под стол во всей парадной форме - представляете себе: мундир, шитье, эполеты, сабля, ордена во всю грудь - и лает оттуда по-собачьи, арти-ети-чески лает! Ну, натурально, все от смеху - в лоск! А известно, кто умеет насмешить, тех больше всяких других любят. На этом его карьера пошла... Так Беклемишев, вы говорите... Он какой масти?
– Волос черный, а лицо кругом бреет.
Ротмистр рассмеялся опять:
– Да я не о том: не все ли мне равно, какое у него мурло: мне с ним не целоваться. Какой партии, я спрашиваю.
И снова у Ефимова сжало виски. Непонятно. Словно боится чего. Молчать нельзя: неисполнительно. Мастер вильнул.
– Виноват, не вполне разбираюсь... Раньше было безусловно просто: против царя говорит, стало быть, социал. А нынче...
На этот раз рассмеялись все, кто был в комнате.
И Ефимову самому стало весело.
– А нынче все против царя говорят?
– сказал сквозь смех ротмистр. Правильно: разберись тут... в партиях! Однако же все-таки надо разбираться, почтеннейший Семен Петрович: время сугубое...
– Так они ж, ораторы, когда говорят, не называются, - пробормотал мастер.
Ротмистр скривил рот.
– А определять надо, - как птицу по полету. К примеру, можете вы доложить что-нибудь из высказываний означенного Сосипатра?
– Могу, - бодрясь и вытягиваясь, сказал Ефимов. Речь, только что слышанная, была у него в памяти до слова свежа. Он так и стал повторять, слово за словом, и сразу же не только ротмистр, но и пристав, до той поры благодушно посапывавший, и директор в величественном кресле своем, и старший инженер, и начальник цеха настороженно вытянули из высоких, стоячих крахмальных воротников подбритые шеи.
На улицу? С солдатней брататься?
Ротмистр встал. Усы встопорщились, совсем другое стало лицо - не узнать.
– Большевик, не иначе... Только большевики могут такие лозунги... Да еще во время войны... Это надо пресечь немедля... Немедля изъять. До начала митинга, чтоб он не успел свою ересь...
Ефимов дрогнул.
– Какого митинга?
– Вас разве не предупредили?
– Ротмистр оглянулся на директора. Сегодня, по постановлению, изволите видеть, комитета преступного сообщества, присвоившего себе наименование Российской социал-демократической партии большевиков, по всем заводам имеют быть организованы митинги с призывом бастовать 9-го января. Министерством предписано изъять главнейших ораторов до митингов, дабы сорвать. В ночь сегодня мы поработали. А сейчас добираем: у меня с собой люди.
– Виноват...
– пробормотал, не смея поднять глаз, мастер.
– Митинг... идет уже... Сосипатр на митинге, именно...
– Как!
– гаркнул ротмистр.
– Так чего ж вы тут муру разводите... Я же вам сказал - приказано митингов этих не допускать... Придется теперь из-за вас в открытую: наряд вызывать для разгона и ареста...
– Бога ради!
– умоляюще воскликнул директор.
– Это же невозможно! На заводе, знаете, что будет. Забастуют сегодня же... А если станет Айваз, сейчас же перекинется на другие... Район здешний до последней степени буйный.
– Правильно, - подтвердил пристав.
– Хуже Выборгского во всем городе района нет. Где-где, а тут обязательно подхватят. Только предлог дай...
Ротмистр покусал губы.
– Я из командировки с пустыми руками никогда не возвращался, за всю службу. Митинг... черт с ним: случилось - назад не вернуть; да он и отошел уж, пожалуй. Но Сосипатра вашего я возьму.
– Ваше высокородие!
– Ефимов в волнении забылся настолько, что дотронулся даже до ротмистрской руки.
– Христом богом свидетельствуюсь: ежели Сосипатра тронуть - не то что цех, весь завод на дыбы станет: очень его рабочие уважают. А в цеху у меня такие есть... Никиту, хотя б, взять. Мальчишка, и фамилия ему будто безразличная - Сизов, но яростный в действиях: прямо зверь из бездны, как в Апокалипсисе определено. Слова не скажи - он уж и кулаки сжал. И другие есть, ему в масть. Действо получится, я говорю... Все одно, что разгон.