Наказание для Джорджи
Шрифт:
Доминик повернулся и сказал:
– Не думаю. Послушайте, вот что интересно. Помните, они назвали это ящиком панга? Боюсь, что у них может существовать стандарт размера. Понимаете, о чем я? Они меряют Джорджи, чтобы выяснить, не вышел ли он за нижний предел стандартов... ээ... отношений панга.
– О господи!
– воскликнул кто-то рядом.
Это был Урбен из семантической лаборатории. На него давно никто не обращал внимания - с тех самых пор, как Джорджи научился говорить по-английски. Он ошарашенно повернулся к Доминику.
–
– Не понимаю...
– начал было Доминик, но тут раздался громкий голос коменданта.
– Тихо! Прошу тишины!
– возгласил он.
– Наши друзья с седьмой планеты хотят сделать сообщение.
– Он повернулся к горгонам.
– Прошу вас, говорите.
Ко всеобщему удивлению слово взял Джорджи. Он что-то прошепелявил на свистящем языке горгонов. Никто из людей не понял ни слова, за исключением Урбена, который побледнел под искусственным загаром и принялся что-то взволнованно бормотать себе под нос.
Когда Джорджи закончил речь, заговорил один из новоприбывших горгонов.
– Наистарейшая особь, вы знать ее под именем Джорджи, хочет вам сказать благодарность. Вы к нему сделали много доброты, когда он был несмышленым юнцом.
– "Несмышленым юнцом", о господи!
– вполголоса простонал Урбен.
– Это ведь самое грубое из тех соответствий, которые я предлагал. Кто только составлял словарь? Переводчики хреновы! Да разве можно так издеваться над семантикой? Дословно - "нескладная особь", но по смыслу, по смыслу... "Толстый мальчишка", вот как бы я это перевел. А на дворовом жаргоне так и вовсе - "жиртрест". Господи боже святый и все его архангелы!..
– Теперь, когда он есть стал старейший, - говорил тем временем горгон, - Джорджи будет премного счастлив ответить вам добром на добро в доступной юридически обоснованной форме....
– Что все это значит?
– обиженно спросил Альварес.
– И почему он сам не может нам это сказать?
– Теперь это ниже его достоинства, - приглушенной скороговоркой ответил Несельрод.
– Тс-с!
– ...если, - сказал горгон, - вы сумеете дать старейшей особи, узнанной под именем Джорджи, надлежащее наказание, как говорилось прежде.
Люди окаменели от неожиданности. Только Карвер резким щелчком открыл наручный коммуникатор.
– Сколько у нас осталось времени до истечения поставленного горгонами срока?
– требовательно спросил он.
В наступившем молчании все напрягали слух, чтобы услышать слабый голос из коммуникатора.
– Меньше получаса, сэр.
– Призываю собрание к порядку!
– сказал Карвер, молотя кулаком по столу.
Джорджи и два других горгона сидели напротив коменданта. Между ними на столе красовался букет из настурций и папоротника. Букет должен был символизировать то, что встреча носит официальный характер. На стороне Карвера сидели Доминик, Урбен, Уомрас, Альварес, Несельрод, Келли и Ритнер.
– Излагаю ситуацию, - агрессивно начал Карвер.
– Этот горгон вдруг оказался членом их правящего совета. Черт его знает, почему. Я не знаю. Да и неважно. Суть вопроса в том, что он к нам дружественно настроен. Так что наша миссия, можно сказать, выполнена... если нам удастся его наказать должным образом. Если же нет - мы влипли по самые уши. Какие будут предложения?
Доминик наклонил бритую голову к Альваресу.
– Доктор, у меня возникла мысль, - прошептал он.
– Скажите, есть ли в строении тела горгонов какая-нибудь особенность, которая радикально отличает их от нас?
– Да конечно же, - угрюмо отозвался Альварес.
– Сколько угодно. Они, можно сказать...
Бросив на них убийственный взгляд, Карвер кивнул Ритнеру:
– Да?
– Ну, я тут подумал... Дыба не подошла, но у древних было еще одно орудие пыток, называлось "железная дева". В него вела такая дверца с шипами...
– Я вот что имел в виду, - сказал Доминик.
– Есть ли что-то, ограничивающее их максимальный размер? Какая-то причина, по которой им опасно или невыгодно расти большими?
Альварес нахмурился и посмотрел на Несельрода, который придвинул свой стул к ним поближе.
– Давление?..
– предположил Несельрод.
Доктора одинаковым жестом потерли подбородки и взглянули друг на друга с искоркой профессионального любопытства в глазах.
– Ну, ну!
– загорелся Доминик.
– Так что там с давлением?
Карвер как раз спрашивал Ритнера:
– Сколько времени вам понадобится, чтобы построить этот механизм?
– Часов десять - одиннадцать.
– Слишком долго. Предложение отклоняется. Следующий!
– Фактически, - задумчиво сказал Несельрод, - горгоны представляют собой одну-единственную клетку, наполненную коллоидным раствором. Раствор находится под значительным осмотическим давлением. Чем больше они вырастают, тем - при той же форме - сильнее давление. Если горгон вырастет слишком большим, мне кажется, он...
– Лопнет!
– в ужасе воскликнул Альварес.
Карвер разъяренно повернулся к ним.
– Джентльмены! Если бы вы хоть немного помогли мне, вместо того, чтобы мешать... Уомрас, прошу вас.
– Я размышлял, сэр... если бы мы позволили ему превратиться в рыбу ну, как тогда, в бассейне, - и тут же быстро вытащили из воды... Может быть...
– Не может, - трезво сказал Келли.
– Он тогда превратился обратно за пару секунд.
На горгонов никто не обращал внимания. Один из больших горгонов, который все это время неотрывно глядел на букет в центре стола, внезапно вытянул конечность, схватил цветы и сунул в ротовое отверстие. Джорджи что-то резко просвистел на горгонском языке и отобрал у него цветы. Большой горгон выглядел сконфуженным, но довольной розовой окраски не утратил.