Наковальня звезд
Шрифт:
— Вокруг всех трёх звёзд? — поинтересовался Вильям.
— Да, вокруг всех.
Дети угрюмо задумались. Они вспоминали сражение вокруг Солнца, произошедшее века назад. Теперь им самим предстояло стать убийцами.
— Это не убийства, — сказал Мартин, догадываясь, о чём они думают. — Это вершение Правосудия.
Но его слова не убавили тревоги в их сердцах.
— Тебе не следовало приписывать меня к своей команде, — заметила Тереза, когда они вместе с Мартином обедали в её каюте. Они в последний раз были одни, по крайней мере, до того момента, как Работа будет выполнена. Оставалось всего четыре часа существования «Спутника Зари» таким, каким они его знали. Правда, если они уцелеют, то вновь смогут его реконструировать…
— Не вижу причин отказываться от того, чтобы ты была рядом, — сказал Мартин.
Тереза наблюдала за ним, глаза её горели.
— Пэну ведь необходимо думать и о себе, — тихо добавил Мартин. — Я буду лучше работать, если ты будешь рядом.
— Когда мы закончим Работу, то куда направимся? — поинтересовалась Тереза, расправляясь с пирогом. Они никогда не имели проблем с продуктами на Корабле Правосудия, но в эти дни пища была особенно вкусной. Однако так как времени оставалось совсем мало, блюда готовились небольшими порциями, с расчётом на быстрое поглощение.
— Не знаю, — ответил Мартин, — нам никогда не говорили, куда нас потом пошлют.
— А куда бы тебе самому хотелось бы отправиться?
Мартин задумчиво дожевал последний кусок и, уставившись на пустую тарелку, сказал:
— Мне хотелось бы отправиться в далёкое путешествие. Просто быть свободным, убедиться, что мы выбрались из этой передряги. Мы могли бы путешествовать тысячи, миллионы лет. Вдали от всего…
— Да, это было бы прекрасно, — поддержала его Тереза, но это прозвучало неубедительно.
— А ты?
— К новой Земле. Я сама толком не знаю, что она должна из себя представлять. Я знаю, все места, подобные Земле, заселены, но, возможно, момы могли бы отправить нас туда, где ещё никто не был, где бы мы были совсем одни. Мы могли бы там создать новую Землю.
— И иметь детей, — подсказал Мартин. — Момы позволили бы нам иметь детей.
— Это должны решать не момы, — возразила Тереза, — а только мы сами.
Но перед Мартином сразу же стала вырисовываться картины реальной жизни — ведь райская жизнь всегда когда-нибудь да заканчивается. Он увидел, как история поднимает свою ужасную голову — начинаются национальные распри, растёт ненависть людей друг к другу. Но он ничего не сказал об этом Терезе. Ведь мечты сейчас были так же важны, как и запас горючего.
— Ты думаешь, они уже знают, что их ждёт смерть? — спросила Тереза.
Мартин сразу же понял, кого она имела в виду. Те, что на планетах. Убийцы.
— Если ещё живы… — ответил он, поднимая брови, — Если до сих пор кто-нибудь ещё здесь, и в состоянии соображать… Если они не роботы.
— Ты предполагаешь, роботы в таком случае ничего не помнят?
— Понятия не имею, ведь момы не рассказывают нам о таких вещах.
— Но можно ли считать их ответственными за содеянное, если они сейчас только роботы? — спросила Тереза.
— Трудно сказать. По крайней мере, они могут быть по-прежнему опасными.
— Если же там есть какие-то существа, хотя бы издали похожие на нас, как ты думаешь, кто они… лидеры, пророки или просто рабы?
— Роботы не нуждаются в рабах, — нахмурившись, произнёс Мартин.
Тереза покачала головой:
— Я совсем не то имела в виду. Я имела в виду рабство своих собственных тел. Одни могут быть свободными, быть вне морали — думать лишь о себе и делать то, что приятно только им. Разве ты не ощущаешь, что превратился в раба собственного тела?
— Не думаю.
— А мочиться каждые несколько часов, испражнять дерьмо ежедневно…
— Заниматься любовью, — подсказал Мартин.
— Иметь периоды, — продолжила Тереза.
Мартин коснулся её руки.
— Я никогда не теряла свой период. Я стала взрослой, но никаких изменений.
— Кажется, для Венди так и положено.
— Откуда мы можем знать?
— Моя мать тоже не теряла их на Центральном Ковчеге, но я помню, она говорила, что рада этому. Интересно, появились ли у неё ещё дети… на Марсе? — Мартин никогда не задумывался о возможности иметь братьев и сестёр, которых он никогда не узнает.
— Что, если они заняты только решением важных проблем, беспрерывно работают, не тревожась о теле?
— Живут без страстей и печалей… — стараясь попасть в её тональность, подхватил Мартин.
— А может быть, они испытывали такие страсти, о которых мы даже и не подозреваем. Страсть без границ. Интересно, правда? А может быть, ты только подумай, Мартин, может быть, им удалось прийти к истинной любви к Вселенной, а?
— Мы пока ничего о них не знаем, кроме того, что они ведут себя очень спокойно.
— А если они спрятались? — предположила Тереза. — Надеясь, что мы не заметим?
Мартин пожал плечами:
— Не стоит думать об этом.
— Но во всех учебниках по стратегии говорится, что нужно знать своих врагов и быть готовым ко всему, что они потенциально могут предпринять.
— Я надеюсь, что они умрут прежде, чем узнают, что мы здесь, — сказал Мартин.
— Ты думаешь, это возможно?
Он, немного помолчав, покачал головой, — нет.
— Ты предполагаешь, они уже знают?
Он снова покачал головой, испытывая неловкость.
— У нас ещё есть целый час до того, как тебе нужно возвращаться. Пэн должен иметь свободное время. Чтобы быть здоровым.
— Я бы не отказался. Да и тебе советую отдохнуть, — заметил Мартин.
— Давай займёмся любовью, — предложила Тереза, — как если бы мы были совершенно свободны, да и все остальные тоже.
И они постарались. В какой-то мере это тоже была работа. Всё произошло даже с большей интенсивностью, чем в первые дни их близости.