Наковальня звезд
Шрифт:
Пока корабль ремонтировался, пока дети выздоравливали, Мартин неустанно думал об убийцах, об ловушке, — беспристрастно и почти абстрактно.
Всё было сделано так же, как когда-то на Земле. Заманивание, проверка, разрушение.
Он уснул под суету медиков — производителей, заканчивающих свою работу.
В этот раз к нему пришёл Вильям.
— Ты думал обо мне, правда?
— Я верил, что ты придёшь.
— Я рад этому, Мартин. Я был уверен, что ты меня не забудешь.
Но он не мог думать о Терезе.
Да, Мартин хотел отомстить, но он не ощущал сверхгорения ненависти.
Борьба с этими монстрами отняла у него слишком многое.
Враг, хитростью превосходящий Благодетелей, искалечил детей, просто отмахнувшись от них, как от случайной мухи. Уцелевшие были оставлены умирать в истощённом пространстве.
Десятки миллиардов километров отсюда «Заяц» падал вниз, устремляясь к яркому пятну.
Во врачующем поле Мартин постепенно пришёл в порядок и с помощью «ноуча» установил связь с Гансом. Тот скрывал свои эмоции, в то время как у Мартина не было необходимости этого делать — его голос был естественно безэмоциональным. После разговора Мартин ввёл детей в состояние длительного забытья. Ни снов, только холод и мрак.
«Черепаха» поднималась из колодца Полыни, чтобы встретиться со своим братом.
Это не было ни окончательным поражением, ни полным освобождением.
И мира тоже не было.
Часть 2
Десять лет в холоде, следуя друг за другом, как по поверхности отмели: «Черепаха» и «Заяц»… Пройдя через поражение, делая выводы, сохраняя ресурсы. Десять лет мало что значат в вековой войне.
Пока находящиеся на борту спали, корабли воссоединились и образовали новый «Спутник Зари» — в половину прежней длины. Теперь он состоял только из двух домов-шаров, соединённых короткой перемычкой. Сохранились прежные уголки, но не было домашних животных и личных вещей.
Учебная комната и столовая остались. Следов разрушения не было заметно, но запасы горючего, сконцентрированного вокруг перемычки, значительно уменьшились.
Мартин проснулся через месяц после воссоединения. Момы хотели с ним посоветоваться. Он парил, укутанный полями тёплого воздуха, продвигаясь сквозь холодные, пустующие комнаты, отмечая и одобряя изменения. Он не знал причину, по которой его разбудили. Возможно, момов интересовало, как изменилась психология подопечных после встречи лицом к лицу с поражением и смертью, и именно его они избрали для индивидуального наблюдения. Если так, то роботы выбрали не самый подходящий объект, они наткнутся на его немногословность.
Мартин не испытывал неприятных ощущений от длительного сна. Он подумал о том, что предпочитает сон годам бодрствания — короткое безмолвное угасание среди ярких жизней звёзд.
Частично это объяснялось воздействием сна в холоде. Они все проснутся со свежестью в мозгах, притуплёнными эмоциями и немедленно должны будут приступить к работе. Мартин тревожно задёргался, со страхом, но вместе с тем и злостью, стараясь понять, является ли его состояние болезнью. Какие психологические нарушения получил его организм? Мартин не мог этого знать, к тому же, не было времени для переживаний и самоанализа.
Ни на каком из момов не сохранилась пометка. То ли остатки краски совершенно отслоились за десятилетие, то ли Мать Войны, так же, как и Мартин погрузилась в глубокий сон.
Он закончил осмотр корабля только через пять часов. Мом провёл его в комнату, где находились уже и другие члены команды.
— Пришло время разбудить вас всех, — сказал робот. — Финальное торможение начнётся, когда вы придёте в себя. Через две десятидневки мы подойдём к внутренним мирам уже вплотную.
— Хорошо, давайте продолжим, — Мартин старался произнести эти слова как можно весомее и спокойнее.
Он прислушивался к шуму ветра, усиливавшемуся по мере того, как корабль заполнялся теплом и увеличивалось атмосферное давление. Мартин ощутил вернувшуюся тяжесть тела и впервые за десять лет встал на ноги.
Остальные появлялись группами человек по пять. Момы проводили медицинский осмотр, затем члены команды мылись и не спеша подтягивались в учебную комнату.
Голыми ногами они ощущали холодный пол корабля.
Мартин ждал, когда все соберутся. Он был в смятении, он вспоминал кошек и попугаев, которые никогда не вернутся к ним — на «Спутнике Зари» не осталось резервов на дополниттельные расходы. Мартин не знал, как на эту потерю отреагирует команда. Единственное, что он знал, — это то, что им придётся пережить и большее горе.
Ему трудно было заставить себя выступить перед людьми — рассказать им, что случилось, пережить все заново. Эмоции отсутствовали, не было сил руководить, но осталось чувство долга. И он стал говорить — о том, с чего, как ему казалось, следует начать, и как закончить Работу — которую, он не сомневался, непременно надо выполнить.
— Мы уже не дети, — подчеркнул Мартин. Учебная комната мало изменилась, в центре сохранилась звёздная сфера. Тридцать восемь мужчин и тридцать семь женщин заполнили помещение. — Мы приняли бой и были побеждены. Мы не стали мудрее и умнее, но мы уже не дети.
Команда молча слушала.
— Вернее, это я принял бой и потерпел поражение, — поправился Мартин. — Я упустил то, что было очевидным.
— Момы тоже упустили это, — напомнил Хаким, но Мартин покачал головой:
— Декада завершилась. Мой срок, как Пэна, истёк. Необходимо выбрать нового. Давайте зделаем это сейчас.
Ариэль сидела, не поднимая глаз. Казалось, она думала о чём-то своём.
— Я предлагаю выбрать Ганса, — предложил свой вариант Мартин.
Ганс стоял в группе команды «Зайца» — непомерно большие руки скрещены на груди, губы слегка поджаты, постоянно бледные щёки сейчас слегка порозовели.
— Мы обычно не учитываем время сна, — сказал он. — У тебя есть ещё несколько месяцев.
— Ганс отлично справился с руководством «Зайцем», — продолжал Мартин, игнорируя прозвучавшее замечание. — Его интуиция превосходит мою, — он бросил быстрый взгляд на Ганса: Не заставляй меня уточнять сказанное. Ганс смотрел в потолок.
Алексис Байкал поддержала выбор Мартина.
— Однако вы можете предложить любую другую кандидатуру, — напомнил собравшимся Мартин.
Члены команды переглядывались. Молчание нарушила Кимберли Кварц: