Наковальня звезд
Шрифт:
— Так вы говорили, что пытались преобразовать антиматерию, но это не сработало?
— Стефания Перо Крыла согласилась на эксперимент. Она умерла. Мы не можем выполнить такое преобразование.
— Но в будущем-то вы собираетесь это сделать? Вы же не сможете вот так просто проигнорировать это?
— Нам не известна технология трансформирования.
— Боже мой, я ведь не прошу многого, только научите нас, как сделать это! Она же умирает!
Мать Войны не сказала ничего. Мартин обхватил лицо руками.
— Я ждала, когда ты очнёшься, — сказала Тереза. — Я так рада, что увидела тебя перед… У меня есть план, это не бог весть что, но всё-таки. Я попросила Мать Войны создать сильное поле рядом со мной и поместить за ним пули из материи. Я за полем. Вы защищены. Взрыв может быть даже большей силы, чем у Стефании. Это то, что просила и Стефания. Если, конечно, эксперимент не сработает. Он и не сработал. Но Стефания помогла тебе побыстрее очнуться. Если и я…
— Нет! — закричал Мартин.
Тереза закрыла глаза, как если бы она уснула.
— Я зря все рассказала тебе. Надо было сделать это, пока ты спал. Мать Войны сказала, что это будет очень полезно для тебя…
— Мы возьмём тебя с собой и поместим в поле, — сказал Мартин. — Мы попробуем разные способы, чтобы трансформировать тебя. Дженнифер придумает что-нибудь такое, чего не может придумать даже Мать Войны.
— Я становлюсь эгоисткой, — продолжала Тереза, будто бы она не слышала Мартина, — Но мне так хотелось сказать тебе многое, хотелось убедиться, что с тобой всё в порядке. Я хотела увидеть тебя и поговорить с тобой.
— Ну, пожалуйста, — запричитал Мартин Он вдруг очутился в прошлом, на борту набитого битком Центрального Ковчега. Он наблюдал за гибелью Земли, и хотя был всего лишь маленьким мальчиком, тем не менее ясно осознавал, чего он лишался. И он ничего не мог изменить. Он попытался преодолеть поле, преградой ставшее на пути к Терезе, но не смог.
— Сейчас я ни на что уже не гожусь. Я думала вернуться на Небучадназар и понаблюдать за ним, но мы подумали с Матерью Войны и решили, что это ничего не даст, только вокруг планеты станет крутиться ещё один бесполезный предмет.
— Боже, я проклинаю тебя! — вскричал Мартин.
— Мартин, пожалуйста, не надо, не говори так, — тихо попросила Тереза. — Давай просто поболтаем, пока у нас ещё есть время.
Мартина внезапно захлестнула чувство стыда. Он будто бы резко отрезвел.
— Я люблю тебя, — сказал он. — Я не хочу жить без тебя.
— Я не могу вернуться к тебе, Мартин. Я уже умерла для тебя.
Мартин снова начал бороться с полями, стараясь внешне это никак не обнаружить.
— Нам необходимо все хорошенько обдумать, — Мартин оглянулся на Мать Войны, выражение его лица напоминало то, что появляется у ребёнка, которого постигло разочарование, — неужели ничего нельзя сделать?
— Она испытывает страдания и долго не продержится, — сказала мать Войны.
— Какая же я эгоистка, — прошептала Тереза. — Я ведь только сделала тебе хуже тем, что…
— Нет, нет, я рад, что ты осталась, — он понял без слов, что она хотела сказать. Он придвинулся, стараясь оказаться, как можно ближе к её изображению. — Я… Я хочу тебе кое-что сказать. Я хочу рассказать тебе о нашем новом доме, — Он приложил неимоверное усилие, чтобы на его лице появилось интригующее и весёлое выражение, — Он будет далеко отсюда и будет таким прекрасным, Тереза. Мы выполним нашу Работу и отправимся туда, в наш дом. И я клянусь, мы заживём прекрасной жизнью.
И я надену свой костюм. Все Потерянные Мальчики будут носить костюмы, непохожие на наши теперешние комбинзоны. Мы выйдем на планету и устроим свадьбу в нашем новом доме. Но мы не забудем никого, и они всегда будут с нами, мы заведём огород, будем делать вино и детей, и мы… О, боже, какой это будет такой праздник, Тереза.
Её лицо расслабилась.
— Да, я очень хорошо это себе представляю, — тихо проговорила она.
— Ты будешь всегда со мной, дорогая.
— Да, мой любимый.
— Мы обязательно сделаем это, — прошептал Мартин. Он не находил нужных слов.
— Мартин, «Черепаха» сообщила мне, что все уже готово. Мне хотелось бы уйти именно сейчас. Я хочу помочь тебе получить новый дом. Могу я сделать это, любовь моя?
Мартин не мог выговорить ни слова. Он бился в поле, как пойманная сачком муха — жужжали медики — производители.
— Прощай, — Тереза послала ему воздушный поцелуй и изменила ориентацию своего бомбардировщика.
Мартин затряс головой, происходящее казалось ему кошмарным сном.
Он хотел, чтобы она жила, как можно дольше, но понимал, что слова тут бессильны. Он хотел кричать, но не мог.
Мартин закрыл глаза и отвернулся. но он не смог держать их закрытыми, он хотел видеть, чувствовать, различить толчок, чтобы уловить мгновение и понять, что Тереза стала чем-то простым и абсурдным, как ускорение.
Он прошептал её имя. Она могла его услышать.
Бомбардировщик Терезы устойчиво висел в воздухе, когда появились пули из материи. Вокруг мерцали звезды — мирные, вечные. Корона Полыни сверкала по ту сторону тёмного покорёженного хвоста «Черепахи».
Пули приближались.
Амбиплазма расцвела ярче, чем Полынь. Взрыв, ознаменовавший встречу несовместимого — материи и антиматерии, поглотил бомбардировщик Терезы. Бескомпромиссно, полностью, она растворилась в свете, заигравшем на фоне космической темноты всеми цветами радуги.
Корпус корабля запел на высокой ноте, лаская слух, как тремола флейты.
Крик Мартина прозвучал в унисон.
«Черепаха» медленно двигалась между мирами, дети игнорировали и Небучадназар, и Рамзес, и Герод. Тишина этих мрачных бесплодных миров провозглашала поражение.