Налда говорила
Шрифт:
Есть такие люди, я их иногда вижу в городах. Просто люди, они сидят на скамейке или у окна в кафе или сидят в автобусе или в метро, и по тому, как они грустно сидят, по тому, какие у них лица, я понимаю, что они не там, где хотят быть. Но еще я понимаю, что они там уже очень долго и что, наверное, они там собираются быть еще дольше, может, даже всегда. И если я думаю о себе, о том, что я вот так живу один и садовничаю, от чего спина болит, я могу даже заплакать чуть-чуть, если представлю, каково быть такими, как они, без всякой надежды, что скоро это ожидание закончится. Без надежды, что у меня будет свой большой
Так вот, дело в том, что, когда я скажу, что хочу остаться здесь так надолго, как только можно, и не паниковать, вы поймете, что я имею в виду – на то время, которое мне нужно, чтобы дождаться. И только чтобы не пришлось искать после этого еще какое-то жилье, которое, скорее всего, будет очередной крошечной комнатой в городе, а совсем не своим маленьким домиком. Поэтому я собираюсь и хочу тут остаться, пока все не закончится. И я буду очень осторожный, чтобы не случилась какая-нибудь штука из тех, от которых мне приходилось убегать раньше.
Потому я в самый первый день тут же начал изо всех сил работать, а совсем не отдыхать, как советовал Фрэнк. Чтобы он не решил, что я ленивый или что от меня нет пользы, и не прогнал меня.
Я решил сначала сделать вот что: может, просто привести в порядок траву вокруг клумб и всякие другие штуки, потому что, когда мне Фрэнк тут все показывал, я заметил, какие они неаккуратные. Но когда я снова вернулся, после того, как разобрал вещи и подготовил свою банку, я решил еще немного кое-чего сделать и пошел сам внимательно на все посмотреть, чтобы увидеть, что больше всего нужно сделать.
Все живые изгороди нужно было подстричь, а от вьющихся растений Налда точно бы забормотала, что им позволили расти как попало. Но я подумал, самое лучшее, что можно сделать, – почистить пруд, он на другой стороне сада, напротив моего маленького домика, потому что воды уже почти не было видно.
И вот, когда я это решил, я пошел и открыл сарай, чтобы достать, что мне нужно, а потом начал работать.
Сначала я состриг всю траву, растущую у самой воды, и убрал все листья, которые были на воде, и привел в порядок кое-какие водяные цветы, которые тоже там росли. И только когда я все это сделал и собрался убрать все остальные листья, которые утонули, я понял, что в этом пруду есть рыбы. Они оранжевые и бледно-белые с длинными плавниками, которые плывут за ними, как шарфы. Так что я был очень осторожен, когда убирал листья. А когда я это сделал, я еще привел в порядок маленькие деревья вокруг пруда. Потом я просто сел и немного посмотрел на рыб, тихо-тихо. Смотрел, как они скользят между стеблями водяных цветов, смотрел, пока не начал думать про кольцо, которое было у Налды.
Дело в том, что у нее было серебряное кольцо, которое она носила на самом маленьком пальце, и, когда мы работали, она всегда отдавала его мне, чтобы я хранил его в кармане пиджака, чтобы оно не упало и не потерялось. Все из-за того, что однажды, когда я к ней еще не приехал, она уронила это кольцо с моста в реку.
Эта история была одной из тех, которые я просил очень часто, иногда, когда мы шли домой, и я отдавал ей это кольцо или когда мы сидели по вечерам у нас на диване. И я тогда крутил ее кольцо, а она держала меня за руку, и я просил ее рассказать про рыбу. И иногда она смеялась и говорила: «Какую рыбу? Не помню ничего такого».
«Помнишь, – отвечал я ей. – Помнишь, Налда. Ну расскажи».
И она всегда снова смеялась и говорила:
«Тогда напомни мне. Я, кажется, не помню, о чем это ты».
«Да помнишь… Оно упало в реку, и ты увидела, как оно тонет. И ты плакала целый год, пока однажды не купила морскую рыбу, и это кольцо было у нее внутри. Да, Налда. И эта рыба съела его, пока плыла в море».
Тогда она говорила, что чуть-чуть вспомнила, и когда я просил ее рассказать, она говорила, что я сам уже все рассказал. Но потом она всегда рассказывала эту историю целиком.
А я помогал ей иногда, когда помнил что-то очень хорошо.
Так вот что случилось на самом деле с этим серебряным кольцом. И так она получила его обратно, из рыбы. Но не из оранжевой или белой, вроде тех, что здесь. Обычная рыба для еды.
Из моря.
Когда я закончил смотреть на рыб, было уже почти четыре часа дня, так что я выкинул все листья, траву и лилии, которые убрал, и отнес все инструменты обратно в сарай. А потом я снова ненадолго ушел из больницы, чтобы найти место, где можно купить поесть и еще кое-чего.
Моя больница, она достаточно далеко от центра города, но я нашел маленькие и тихие магазины совсем рядом, и там потратил почти все, что осталось у меня в неприкосновенном запасе. Потом я снова вернулся в свой маленький домик и приготовил кое-какую еду на плите. И когда она приготовилась, я пододвинул стол поближе к окну и сел есть там, глядел на деревья вокруг пруда с рыбами и радовался тому, что у меня вроде как свой дом.
Я вам расскажу про одну штуку, которую всегда люблю делать, где бы я ни был. Я, когда пошел за едой, понял, что у меня, скорее всего, не получится это делать здесь, потому что я живу там же, где работаю.
Понимаете, мне, где бы я ни жил, всегда приходилось сколько-то идти из комнат, где я жил, туда, где я работал. А в городах всегда бывает, что встречаешь много одних и тех же незнакомых в одно и то же время и в тех же местах. Каждый день. И что я раньше всегда делал – я всегда находил девушку или женщину, от которой у меня сердце начинало биться сначала быстро, а потом медленно, ту, которую я точно мог увидеть в определенном месте и в определенное время каждый день по пути на работу или по пути домой.
В предыдущем месте, где я жил, это была девушка с черными волосами под золотистой заколкой, которая всегда стояла там, рядом с парком, где останавливались автобусы, каждое утро. И я всегда украдкой наблюдал за ее лицом, когда подходил поближе, пока не замечал, что она меня вот-вот увидит. И тогда начинал смотреть в другую сторону и вокруг себя, так, чтобы она не догадалась.
Потом, в месте, где я жил до этого, была женщина с мягким взглядом и красивыми руками в магазине, где я покупал хлеб. И мне всегда нравилось слушать, как она разговаривает с другими людьми, пока я стою в очереди. И потом я всегда нервничал, когда мне нужно было платить, и путался с деньгами.