Наледь
Шрифт:
– Только до десяти часов, - сказал бригадир монтажников, флегматичный рябой детина.
– У меня ночная смена. Проводку ведем. Нам тут не до танцев будет.
– Милый, по ночам работают слоны да китайцы, ибо первые сильны, а вторых много, - возразил ему косматый горбоносый парень, известный на всю округу по кличке Дербень-Калуга.
– А порядочные люди веселятся; Может быть, тебе меню не подали? Так я распоряжусь. Выбор у нас подходящий.
– Он положил на плечо монтажнику сухую костистую ладонь.
– Ну, как? Твое помещение, наш продукт... Гуляем?
Монтажник
– Я предупредил вас. Только до десяти.
– А-я-яй, какой несговорчивый!
Дербень-Калуга появлялся на стройке, или, как здесь говорили, "спускался вниз", дважды в году - весной и глубокой осенью. Все остальное время он пропадал в сопках, работая экспедитором геологических партий. Появлялся он всегда с деньгами; одни говорили - с крадеными, другие утверждали, что деньги он заработал, накопил. Приходил он каждый раз на стройку с желанием осесть, закрепиться... Но всегда пропивался и после скандалов, драк снова уходил в сопки. На стройку его влекла еще давняя властная страсть к Неле. Но он скрывал эту страсть и говорил о своей возлюбленной нарочито пренебрежительным тоном: "Старуху пришел навестить".
На танцы привела его Неля. Семен заметил, что был он выпивши. Неля шептала ему что-то на ухо, он усмехался, подозрительно поглядывал в сторону Кати и Михаила. Все это настораживало Семена, и он старался ближе держаться к Забродину.
Танцевали под баян. Пол был шершавый, сухой, весь заляпанный известью и краской. Взбитая сапогами и туфлями известковая пыль белесым туманом висела в воздухе, садилась на разгоряченные лица, першила в горле. Но люди не замечали ее; тесно прижимаясь друг к другу, обхватив руками талии и спины, покачиваясь и шаркая ногами, они награждали друг друга довольными бессмысленными улыбками. В эти минуты, танцуя с Лизой, Семен думал о том, как люди ухитряются терять свои лица и делают это с радостью, словно облегчая себя от ненужной ноши. Как все мы теперь похожи друг на друга! И даже эти пестрые девичьи платья так уныло однообразны. А вот Катя в комбинезоне. Молодец! Но понимает ли она это?
В один из перерывов Неля оказалась рядом с Катей. Скользнув пренебрежительно своими смоляными глазами по Катиной одежде, она сказала:
– Ударница и в комбинезоне! Что это? Пренебрежение к людям?
– Не ко всем.
Они были одинакового роста и теперь с ненавистью смотрели друг на друга, глаза в глаза. Но говорили спокойно, учтиво улыбаясь.
– Пожалуй, за такую демонстрацию, неуважение к массе могут попросить.
– Главного инженера здесь нет.
– Найдутся и другие.
– Я знаю, что вы услужливы.
– Вы пожалеете...
– Неля вспыхнула, не выдержав, и отошла.
У них была старая вражда. Неля ненавидела Катю за то, что она была ее вечной соперницей, и за то, что Катю обожали все геологи, и за то, что она не уступила главному инженеру и с той поры смотрит на Нелю с нескрываемым презрением.
– Что у вас тут случилось?
– спросил
– Ее как ошпарили.
– Хочет попросить меня из зала.
– Почему?
– Одежда моя не понравилась.
– Говорили же тебе, что нужно переодеться... Ты все любишь делать напротив. Еще только скандала не хватало.
– Михаил, увидев, как направились к ним через весь зал Неля с Дербень-Калугой, взял Катю за руку и потянул на выход.
– Пошли, пошли... Нечего на скандал нарываться.
Катя почувствовала, что рука Михаила дрожит. "Трусит", - подумала она. И ей стало противно. Она с силой вырвала руку.
– Пошел от меня прочь!
– Послушайте, девушка! Вы, простите, не по форме одеты, - говорил с наглой любезностью подошедший к Кате Дербень-Калуга.
– Общественность просит вас удалиться.
– Что вам от нее надо?
– сказал Михаил.
Но Дербень-Калуга, не оборачиваясь, небрежно оттолкнул его, словно чучело.
– Вы слышите, дорогуша?
– Я вам не дорогуша. И проваливайте своей дорогой, самозваная общественность.
– О, да вы дурно воспитаны! Придется поступить так.
– Дербень-Калуга взял Катю выше локтя.
– Не трогай меня, мерзавец!
– Катя свободной рукой наотмашь хлестнула его по щеке.
– Ах, так!
– Дербень-Калуга сграбастал своими длинными ручищами Катю и бросился к дверям.
– Стой!
– Семен откуда-то сбоку по-петушиному налетел на Дербень-Калугу и ударил его в скулу.
Дербень-Калуга лязгнул по-волчьи зубами, бросил Катю и, рванувшись к Семену, поддел его правой рукой, словно крюком, и бросил в дальний угол зала. Семен отскочил от стенки, как резиновый, и снова бросился на противника, осыпая его молниеносными ударами.
Дербень-Калуга, не ожидая такого напора, стал по-бычьи отступать и, наконец, страшным ударом в лицо опрокинул Семена на пол.
– Уймите этого крокодила! Он убьет его!
– закричала Лиза.
Кто-то сзади взял Дербень-Калугу и в железном замке сцепил руки. Дербень-Калуга попробовал присесть, кинуть его через себя. Но тот был тяжел, как слон. Дербень-Калуга обернулся и узнал рябого монтажника.
– Чего тебе надо?
– хрипло спросил он.
– А ничего, - ответил монтажник и легко поднял Дербень-Калугу. Иди-ка, милок, остынь.
Он вынес Дербень-Калугу на лестничную клетку:
– Ступай!
– Ах, вы все тут заодно! Ну, так пожалеете.
– Иди, иди. Поговорили и будет.
– И я здесь не один. Скоро узнаешь, тертая морда.
Монтажник вернулся в зал и объявил тоном начальника:
– Танцы окончены. Прошу расходиться.
Семена и Катю он задержал.
– Вам нельзя уходить. Пока останетесь здесь.
С ними вместе остались Лиза и Михаил. Лиза все смотрела на разбитое Семеново лицо и всхлипывала.
– Перестань!
– сердито унимал ее Семен.
– Что я, покойник, что ли?
– Тебе больно, Сеня?
– спрашивала она жалобно и еще пуще заливалась слезами.