Наложница огня и льда

Кириллова Наталья Юрьевна

Ее императорское высочество Валерия. Единственная дочь. Наследница. Юная, едва вышедшая из возраста подростка девушка в слишком взрослом для нее, слишком открытом алом платье. Блестящие каштановые волосы, убранные в сложную прическу. Красивое, нежное лицо, старательно копирующее родителей. Мятущийся взгляд, скользящий не поверх голов — по лицам. И прячущаяся в зелени глаз тень разочарования.

Подле Ее высочества нет ни гвардейцев, ни фрейлин. У ног девушки лежал большой, черный с рыжевато-коричневыми подпалинами пес, вытянув передние лапы и положив на них одну тяжелую, лобастую голову. Вторая лениво следила за людьми, время от

времени зевая. Небрежно, словно невзначай демонстрируя острые клыки толще моих пальцев.

Двухголовый пес, порождение подземного мира.

Дрэйк сжал мою руку, несильно, ободряюще. Несколько шагов к возвышению, остановка по новому легкому сжатию руки. Мой глубокий реверанс, поклон Дрэйка. Мужчина что-то говорил, но я не вслушивалась, не разбирала отдельных слов.

Император, захвативший, разоривший мою страну. Человек, превративший меня в безвестную жалкую рабыню, в вещь. Видит Серебряная, мне хотелось сказать ворону на троне так много, накинуться с обвинениями, что-то сделать… пусть лишь плюнуть в неподвижное лицо, но сделать хоть что-то. Монархи приходят и уходят, повторяли нам в храме и особенно часто — в последние дни перед окончательным захватом Сина. Правители, что бы они ни несли с собой, — неизбежное зло, как буря, как саранча, как извержение вулкана. Смертным не под силу остановить бурю или извержение вулкана, лучше найти укромное безопасное место и переждать. А если не получится, то с достоинством принять свою участь.

Я старалась. Я отчаянно старалась сдержаться, потому что моя глупая детская выходка ничего не изменит ни для Феоссии, ни для моих близких, если они еще живы. Не уверена даже, что после мне самой станет легче, а доброе расположение Дрэйка будет потеряно наверняка.

Глаза, красные, хранящие отблеск подземных огненных рек, следили за мной. Зажглась другая пара — вторая голова открыла глаза. Пес поднялся, спустился с возвышения и приблизился ко мне. Я выпрямилась и сразу вновь почувствовала неожиданно горячие пальцы Дрэйка на своем запястье. В зале тишина, хотя я не могла сказать, в какой момент мужчина умолк.

— Не делай резких движений, — едва слышно произнес Дрэйк, не сводя с собаки взгляда пристального, напряженного.

— Пушок, ко мне, — скомандовала Валерия звонко.

Одна голова оглянулась на девушку, другая ткнулась мокрым черным носом в мою свободную руку. Посмотрела на меня, вывалив из клыкастой пасти алый язык. Я осторожно погладила пса по голове. Шерсть короткая, жесткая на ощупь. Не пушок.

Вильнув коротким хвостом, пес вернулся к хозяйке, лег как ни в чем не бывало на прежнее место. Маски равнодушия на лицах супружеской четы сползли, открывая налет удивления. Дрэйк посмотрел вопросительно на Октавиана и, получив утвердительный кивок, повел меня прочь. За нашими спинами герольд объявил Лиссет.

Глава 4

Мы пересекли почти весь зал, когда Дрэйк остановился. Отпустил меня, вгляделся с беспокойством в мое лицо.

— Сильно испугалась?

— Нет, — я не испугалась. Совсем.

— Обычно он проявляет интерес только к собеседникам и спутникам Ее высочества.

— Все в порядке, Дрэйк. Он не собирался нападать. — И собака, даже двуглавая, всяко не страшнее Нордана. — Его действительно зовут Пушок?

— Да. Октавиан привез его щенком с юга, позабавить семью и двор редким чудом, — в голос прозвучало неодобрение. — Впоследствии щенка собирались убить, пока

он не вырос во взрослую особь, но шестилетняя Валерия настолько привязалась к нему, что Октавиан не смог отнять у дочери питомца, несмотря на возражения Катаринны. Валерия назвала щенка Пушком. Они выросли вместе, и ныне даже Ее императорское величество признает, что лучшего охранника для дочери не найти.

И единственного настоящего друга, надо полагать.

— У меня в детстве кот был, — призналась я вдруг. — Беспородный, но ласковый, всегда со мной спал. Я его котенком на улице подобрала и принесла домой. И так плакала, когда пришлось в пансион уезжать. Все думала, как мы будем ночами друг без друга? — я поймала задумчивый взгляд мужчины и смутилась. — Простите, вам это неинтересно, а я говорю…

Рассказываю на балу про кота.

Ерунда какая.

— Почему же? — возразил Дрэйк. — Наоборот, интересно.

Слушать о моих детских радостях и горестях?

К нам стремительно, едва ли не бегом, приблизилась Лиссет, выдохнула шумно.

— Фу-ух, отстрелялась! Не могу долго находиться рядом с этой псиной, сразу паника начинается. Сая, не представляю, как ты там держалась. Да еще и погладить ухитрилась. Меня на твоем месте инфаркт хватил бы.

— Он вовсе не страшный. — И почему Пушок должен пугать? Лишь по причине наличия двух голов вместо одной?

Если не врут книги, то подземный мир скрывает псов и о трех головах.

— Что ж, Лиссет, похоже, в той ситуации сердечный приступ грозил только нам с тобой, — неожиданно усмехнулся Дрэйк.

После представления гостей объявили танцы. Первый, открывающий танец в одиночестве. Миниатюрная, достающая только до плеча партнера Валерия в руках Бевана как почетного гостя императора. Каждое движение, каждый поворот выверен до мелочей, безупречен и столь же пуст. На загорелом лице девушки маска, не идеально повторяющая родительскую, но по-ученически усердно стремящаяся к достижению требуемого высокого уровня. Беван вежлив, сдержан и невозмутим, однако не давал себе труда скрыть скуку в глазах. Более чем очевидно, что Бевана куда больше, нежели предельно аккуратно обнимаемый ребенок, волновали стайки леди несколько старше его партнерши, блестевшие разноцветными рыбками, наблюдавшие с откровенным интересом за танцующей парой.

Пока хозяйка невесомо скользила по паркету, Пушок подошел к нам, отпугнув как Лиссет, так и стоявших рядом людей, уселся возле меня. Правая голова следила за Валерией, левая умильно ловила мой взгляд. Я потрепала пса по холке, чувствуя, как с другой стороны опять напрягся Дрэйк.

— Ты полна сюрпризов, — обронил мужчина.

— Разве? — надеюсь, мое удивление выглядело искренним.

— Я ни разу не видел, чтобы этот пес подпускал к себе кого-то, кроме Ее высочества.

— Я лучше лажу с животными, чем… — я осеклась.

— Чем с людьми, — закончил фразу Дрэйк.

— Животным все равно, кто ты в человеческом обществе, как выглядишь и что у тебя есть. Животные, домашние, по крайней мере, либо любят тебя, либо нет, без всяких оговорок и условий.

— Что, к сожалению, нечасто можно отнести к людям.

— Да, увы.

Мужчина не стал разубеждать меня.

Под стихающие последние аккорды Беван и Валерия закончили танец. Реверанс, ответный поклон и Беван повел девушку к ее верному стражу. Пушок встал, побежал навстречу хозяйке. Валерия кивнула нам и удалилась, сопровождаемая псом.