Наложница тирана
Шрифт:
Дауд замер, поднял глаза и вскинул брови. Его сестрица с трудом держалась на ногах, не понимала, что говорит и это его крайне злило. Она всегда была такой безалаберной, но став старше, ничему не научилась, кроме, пожалуй, распития алкоголя.
— С чего это ты решила уехать? — недоверчиво спросил Дауд.
— Ну, ты ведь сам позволил мне стать госпожой, — ответила Шадида. — Два господина в одном доме? Тебе не кажется, что после рождения наследников нам тут будет тесновато? Я лишь хочу открыть свой дом, где смогу собрать гарем из тех, кто мне по душе.
— Короче, ты решила устроить из дома нашего отца публичный дом, —
— Почему ты сразу так груб, братец? — нахмурилась Шадида. — Я не говорила о публичном доме. Это будет мой дом! Я даже название придумала, которое мне очень подходит.
— Дом алкашей и безалаберных личностей?
— Почти, но не так грубо. Мой дом будет называться: дом Желаний. Понимаешь, о чём я говорю? Это будет дом моих желаний. Там я буду воплощать свои желания с теми, кого захочу купить на невольничьем рынке. У меня пока только одна наложница, но я уверена, что смогу заработать немного денег и купить еще несколько милых дам. Может быть, мне повезет и в руки попадет какой-нибудь совсем невинный экземпляр.
— Младенец? — уточнил Дауд.
— А почему бы и нет? Братец, я ведь женщина. Ты только представь, что я сама воспитаю себе наложницу. В три годика мы будем с ней танцевать, потом разучим, как правильно себя вести, разговаривать в обществе других господ и будем делать все, что душе угодно.
— Грандиозные планы, — похлопал Дауд. — Только из этого ничего не выйдет, ибо тебе нельзя поручить самое простое дело. Чего уж говорить о ребенке.
— Пошел ты, ублюдок! — стиснула зубы Шадида. — Я женщина, Дауд, а не подстилка и исполнительница твоих прихотей! У меня тоже может быть ребенок. Или ты считаешь, что я не смогу воспитать своего ребенка?
— Не сможешь. Ты о себе позаботиться не можешь, а про ребенка я вообще молчу. Жила всю жизнь за счёт нашего отца, теперь живешь в моём доме, пьешь и ешь за мой счёт, а еще говоришь о том, что сможешь обеспечить своих наложниц, даже ребенка. Сама не понимаешь, как это абсурдно звучит?
Шадида сильнее стиснула зубы, но промолчала.
— Я так понимаю, ты поговорила со своей наложницей, — догадался Дауд. — Что вы решили?
— Она придет ко мне ночью, — призналась Шадида.
— Так почему бы тебе не сходить наверх и не выспаться, сестра? Сабила хорошая женщина, но ей досталась самая отвратительная госпожа из всех. Чтобы ты снова не наказала бедную наложницу, потому что любое её слово ты воспримешь за отказ, лучше отоспись. Ты ведь не хочешь испортить первое впечатление?
— Ты прав, братец, — согласилась Шадида. — Я этого не хочу.
— Тогда ступай наверх. Мне тебя проводить?
— Не стоит, — улыбнулась Шадида. — Сама дойду. Спасибо тебе за все, Дауд.
Глава семьи улыбнулся, проводив сестру взглядом.
— Ребенка она захотела, — ухмыльнулся он, когда сестра ушла. — Я тебе верблюда не доверю, чего уж говорить о доме нашего отца. Может быть, действительно стоит задуматься о том, чтобы продать эту дуру? От неё слишком много проблем…. — Дауд посмотрел на письмо, которое пришло этим утром. — Еще Парасат через месяц обещался приехать. Интересно, какой сюрприз меня ожидает? Впрочем, я все равно их всех убью…
Знакомое чувство
***
Алекса, лежа в бане, заметила в клубах густого пара подругу, которая занималась невесть чем. Сначала Сабила влетела в баню, осмотрелась, пытаясь найти
— Сколько ещё будешь от меня бегать? — резко высказалась Локмания.
— Кажется, я что-то забыла, — оглядываясь по сторонам, промолвила Сабила.
— Потом найдешь, а сейчас живо наверх! — приказала привратница.
Сабила еще раз огляделась и прошла по лестнице на второй этаж. Локмания не стала спешить, а вязла с пола тазик, подошла к углублению и стала набирать горячей воды.
— У вас всё хорошо? — поинтересовалась Алекса.
— Прекрасно, — улыбнулась Локмания. — Госпожа Шадида приказала приготовить свою наложницу ко сну, а эта девица весь вечер носиться, слово луна упала с небес.
— А к чему готовят наложниц? — задумалась Алекса. — Меня это тоже ждёт?
— Ты ведь была замужем, Алекса, — сказала Локмания, — поэтому господин Дауд ни о чем не распоряжался. К тому же, в отличие от тебя, Сабила еще ребенок.
Алекса приподняла бровь.
— Ей четырнадцать лет, — сказала она. — Как это в четырнадцать лет можно оставаться ребенком?
— Я говорю про невинность, — пояснила Локмания.
— Ох…
— Впрочем, как ты сама уже заметила, Сабила и без того глупа.
«Кажется, кто-то мне говорил о том, что в империи мужчины не спят с девственницами, — подумала Алекса. — Вроде бы наложниц лишают целомудрия перед тем, как они возлягут со своим господином».
— Локмания, это тоже входит в твои обязанности? — поинтересовалась она.
— Разумеется, — подтвердила привратница. — А теперь прости, кажется, я забыла свои инструменты в спальне этой глупой девицы. Последишь, чтобы она опять не сбежала?
— Ладно, — улыбнулась Алекса.
Когда Локмания, оставив таз на полу, покинула баню, Алекса попыталась припомнить, как хорошо ей было в первую ночь. За долгие месяцы скитания она вовсе позабыла, какого это быть желанной. Внимания ей хватало, но это не то, чего бы она хотела. Терпеть, как глава семьи Дауд тискает бедра верхом на верблюде? И об этом мечтала маленькая девочка, наслушавшись рассказов дядюшки? За время путешествия все приятные мысли стерлись в памяти, потому что у неё не было времени, чтобы просто сесть и вспомнить о том, как хорошо жилось с мужем.
Но вскоре Алекса вспомнила свою первую ночь. Вспомнила и ужаснулась! И если не учитывать, что она, маленькая наивная герцогиня, несколько лет бегала за мужем, чтобы тот закрепил их брак в постели, первая любовная ночь вышла на порядок хуже всяких желаний. В то время ей пришлось воспользоваться помощью архиепископа, чтобы осадить мужа, да и при этом Карл посмел унизить в самый важный момент в жизни каждой женщины. Да, она все это помнила! Алекса запомнила, как приятно муж вошел в неё мужским естеством, как она испытала боль и сладостное наслаждение. Но потом, когда отец и мачеха покинула покои, Карл отстранился от жены, словно желать любимую женщину страшный грех, до которого он не опуститься. Первая близость с мужем была самой ужасной из всего, что Алекса смогла испытать в жизни.