Наложницы ненависти
Шрифт:
— К бою! — Ослепленный Теодор машинально выхватил из-под пиджака кинжал.
— Не смей!
Де Гир вскочил и наугад выбросил вперед руку. Кулак угодил ле Ману в скулу.
— Предатель!
Узурпаторы попытались навалиться на Франца, но Карим оказался прав: лишившись поста мастера войны, де Гир не растерял боевых навыков. Разворот, рывок, удар, серия ударов, Франц действовал на полном автомате, молниеносно и эффективно. Он не убивал и не стремился убить, он просто раскидывал гвардейцев. Несколько мгновений вокруг столика разгуливал беспорядочный вихрь рук, ног, костюмов и коротких ругательств.
Стул Карима опустел. Воспользовавшись обстоятельствами,
— Трус! — На ладонях Теодора заиграл огненный болид «Шаровой молнии». — Прими свою смерть с достоинством!
Франц почувствовал усиление магического поля за несколько мгновений до того, как ле Ман задействовал боевой аркан. Горечь, обида, удивление — все это пришло позже, во время боя для соплей места нет. Мощное защитное заклинание не позволило «Шаровой молнии» разорвать голову де Гира, взрыв прогремел чуть в стороне, разбросав столики и заставив официантов испуганно распластаться на полу. Франц стряхнул с себя узурпаторов и исчез в портале.
Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь.
Москва, проспект Вернадского, 4 августа, суббота, 10:01
«Только лишившись всего, можно обрести подлинную свободу! Только лишившись всего, можно получить все! Когда у тебя ничего нет, в сердце нет места ничему, кроме ненависти! А когда в сердце пылает ненависть, в нем нет места ничему больше! Ненависть побеждает страх!»
— Что ты знаешь о ненависти, солдафон? — Золотые глаза Яны презрительно вспыхнули. — Все, что ты можешь, это переминаться с ноги на ногу и бубнить зазубренные цитаты!
— Ненависть Великого Господина пылает во мне! — рявкнул Элигор.
Гипербореец пришел в камеру девушки по приказу Вероники. Ведьма велела проверить состояние Яны после перерождения, и Элигор с грустью убедился в том, что подозрения Вероники не были беспочвенны: новообращенная наложница пребывала в крайней степени раздражения.
— И что из того, что она пылает?! — Яна резко расхохоталась. — И что?!! Твоя проклятая ненависть лишила меня всего! ВСЕГО!! Ты можешь представить это себе, урод?!
«Кортес! Кортес! Где ты?!»
«Забудь о нем!»
«Заткнись!»
Даже очнувшись от забытья, девушка некоторое время пребывала в полубреду-полудреме. В сдавленную тисками боли голову лезли воспоминания о могущественных арканах и сложнейших обрядах, воспоминания о войнах и оргиях. Чужие воспоминания. Такие родные, такие знакомые воспоминания… Яна чувствовала колоссальную силу и чувствовала, что эта сила пытается сжечь ее саму. Сжечь то, что дорого, то, что составляло ее суть. Сжечь то, что Яна не могла и не хотела отдать.
И она боролась.
Боролась с болью и воспоминаниями. Боролась с ударами силы и одновременно училась управлять ею.
«Кортес, не бросай меня!»
«Зачем ты ему? Ведьма…»
— У меня нет ничего, кроме…
— Это я уже слышала!
— У меня тоже была жизнь…
— Вот и жил бы дальше! — Яна яростно подскочила к стоящему в центре камеры гиперборейцу. — Я не знаю, почему ты сделал свой выбор. Не знаю и не хочу знать!! У меня такого выбора не было!!! Меня просто вырвали из жизни!
— Ты была избрана, чтобы стать перерожденной…
— Я неплохо себя чувствовала, будучи обыкновенным челом!
— Червем в грязи!
— Свободным и независимым!
— Ты обрела власть и могущество!
— Мне противно даже думать, что наша кровь соединена великим проклятием!
Краснокожий воин выдержал небольшую паузу и улыбнулся:
— Хорошо сказано, Лазь. Ты обретаешь понимание учения Азаг-Тота.
Девушка тонко выдохнула и без сил опустилась прямо на пол, прижавшись спиной к холодному камню стены.
— Меня зовут Яна. Запомни это, урод.
— А меня зовут Элигор.
— Это твои проблемы.
Воин снова помолчал, затем тоже сел на пол, поджав под себя длинные ноги и, не глядя на девушку, произнес:
— Ты можешь ненавидеть меня, ты можешь презирать меня, ты можешь убить меня. Ты наложница Азаг-Тота. Избранная. Пожар твоей ненависти освящен Великим Господином. Пойми только одно: так сделал не я. И не Тасмит.
— Но…
— Ты права: я сам выбрал путь, и поэтому мне легче. Я сам сжег свою прежнюю жизнь и не жалею об этом — ненависть Азаг-Тота подарила мне свободу и могущество. — Голос Элигора звучал неожиданно мягко и проникновенно — Ты тоже сделала выбор. Лазь. Давно, тысячи лет назад. Годы и цепь перерождений стерли это из твоей памяти, но не противься пониманию того, что выбор уже сделан. Сделан тобой. И наша кровь соединена проклятием Великого Господина. Теперь у тебя нет ничего, кроме этого. Все, что было в прошлом, — умерло. Твои друзья отвернутся, твои союзники станут врагами, твое имя будет проклято так же, как проклята твоя кровь.
Яна устало закрыла золотые глаза:
— И ты думаешь, что я прощу вам это?
— Я думаю, что это поможет тебе познать всю глубину ненависти Азаг-Тота. Познать величие. — Элигор мягким движением переместился ближе к девушке. — Философия отверженности необычайно сложна. Постичь ее суть очень трудная задача даже для подготовленного ученика, и именно поэтому Великий Господин никогда не готовил учеников — мы находили его сами. Потеря всего — не есть конец, напротив, теряя все, ты обретаешь неподдельное могущество. Ты обретаешь себя, а это гораздо больше, чем тебе кажется. Червяк, сидящий в сладком спелом яблоке, не перестает быть червяком. Подыхая, он подыхает, как червь. Вся его жизнь — это поиск новых яблок, чтобы, в конце концов, закончить свои дни в очередном пристанище. Это не путь величия. Это не путь Азаг-Тота. Костер ненависти выжигает наши следы на дороге жизни. На дороге, по которой мы будем идти вечно. На дороге, на которой мы останемся навсегда.
Яна молчала. Элигор чуть улыбнулся и нежно взял девушку за руку.
— Сейчас ты переживаешь не самый главный момент в жизни. Твоя слава в прошлом и в будущем. Ты временно оказалась на обочине дороги и не решаешься вновь ступить на нее. Тебя пугает, что ты лишена выбора, но верь мне — нет ничего прекраснее, чем познать бесконечную ненависть Великого Господина. Оценить мудрость его жестокости! Стать проводником его воли!
Яна чувствовала, как напряжено тело гиперборейца, чувствовала нежность, с которой грубые ладони воина сжимали ее руку. Она вдруг представила, как эти сильные красные ладони скользят по ее груди, ласкают бедра, как губы Элигора рисуют цепочку поцелуев на ее шее, как встречаются их золотые глаза… Красивая девушка и краснокожий гигант были ближе друг другу, чем брат и сестра, ближе, чем муж и жена. Проклятая кровь гиперборейцев кипела, чувствуя близость сородича, и противиться этой страсти было почти невозможно.