Наперекор судьбе
Шрифт:
Иззи далеко не сразу сообразила, что не все отцы похожи на ее собственного. Друзей у нее было не много. В основном она бывала в двух семьях. Но у Литтонов Уол почти всегда работал в своем кабинете, как и ее отец, а ее визиты к Уорвикам почти целиком ограничивались просторной детской.
Жизнь в доме Уорвиков сильно отличалась от жизни в ее доме. Наверное, потому, что там было много детей. Когда дядя Бой – так ей велели называть этого человека – заходил в детскую, дети гурьбой бежали к нему, вскарабкивались
А потом Иззи подросла, пошла в школу, стала бывать в семьях своих сверстниц и обнаружила, что многие отцы, вне зависимости от числа детей, ведут себя так же, как дядя Бой. Они читали книжки вслух, играли в разные игры, обнимали и целовали своих маленьких дочерей. Возвращаясь из гостей, Иззи видела отца, который либо работал, либо что-то читал.
– Добрый день, папа, – говорила она, надеясь на чудесную перемену в его характере.
Но чудесной перемены не наступало. Отец даже не всегда отрывался от своего занятия.
– Изабелла, ты же видишь, я занят. Пожалуйста, ступай в детскую.
И она послушно поднималась в детскую, где ее ждала няня. Иззи продолжала сравнивать своего отца с чужими и задаваться все тем же вопросом, не дававшим ей покоя. И каждый раз вывод, сделанный ею, был неутешительным: должно быть, она сама виновата. Видимо, она вела себя не так, как надо. Возможно, даже совершила какой-то некрасивый поступок, и теперь отец не хочет ни говорить с нею, ни тем более играть. Потом она начинала думать, каким должно быть ее поведение, чтобы оно понравилось отцу.
– Адель? Это Люк Либерман. Я хочу, чтобы ты снова приехала в Париж.
– Я… Боюсь, я не смогу, – ответила Адель.
Голос ее звучал непринужденно, но от нахлынувших на нее чувств в теле вдруг появилась слабость. Адель даже прислонилась к стене.
– Почему не сможешь?
– Слишком занята.
– Тогда я приеду в Лондон.
– Зачем?
– Я снова хочу тебя видеть.
– Но, Люк, это же смешно.
– Я так не думаю.
– Напрасно. Между прочим, ты женат.
– Женат, но не вполне счастлив.
– Ну нет. – Адель слегка улыбнулась. – На это я не куплюсь. Так говорят все женатые мужчины. Жалуются, что несчастны в браке, что жены их не понимают.
– Все женатые мужчины? Смелое заявление. Я даже не предполагал, что ты знакома с таким ужасающим количеством женатых мужчин.
– Думаю, ты понял смысл моих слов. И я не…
– Что – «не»?
– Не заинтересована.
– Ошибаешься. – Его голос звучал почти самоуверенно. Чувствовалось, Люк был изумлен, хотя и старался это скрыть. – Ты очень заинтересована. Я почувствовал это, когда увидел тебя, и чувствую
– В таком случае провода тебя обманывают, – после секундной паузы сказала Адель. – Словом, это не то, что я имею в виду.
– Я знаю, что́ ты имеешь в виду, Адель. И это вполне естественно. Но… могу повторить еще раз: я хочу тебя видеть. Мне необходимо тебя видеть. И если ты не приедешь в Париж, я приеду в Лондон. Так где мы встретимся?
– Я в Париж не приеду. И мое решение абсолютно окончательное.
– Слушай, я тут… опять еду в Париж, – на другой день сказала она Венеции.
– В… Делл, зачем?
– Он позвонил. Сказал, хочет меня видеть. Я ответила, что не приеду. А теперь… собираюсь. Ничего не могу с собой поделать. Меня словно какая-то сила тянет туда. Все мысли из головы вылетели. Только и думаю о том, как снова его увижу, как снова буду с ним, как мне будет хорошо… И как скверно будет потом. Венеция, может, я сошла с ума?
– Нет, – возразила Венеция, гладя сестру по руке. – Ты просто влюбилась.
– Папа, у нас девочка. – В голосе Джайлза ощущались ликование и слезы. – Довольно большая. Семь с половиной фунтов.
– Ты отлично потрудился, сынок. Вы оба отлично потрудились. Как Хелена?
– Хорошо. Она держалась с невероятным мужеством.
– В этой ситуации все женщины так себя ведут, – сказал Оливер, вспоминая стоицизм Селии, проявляемый ею во время родов. – Могу лишь благодарить Бога, что мужчины от этого избавлены. Что ж, замечательная новость. И как вы ее назовете?
– Мэри. Мэри Александра.
– Звучит по-королевски.
– В самом деле? Полагаю, так оно и есть. Мне пора к Хелене. Она все еще немного взвинчена. Глаза на мокром месте.
– Не удивляюсь. И когда же мы сможем увидеть нашу новую внучку?
– Скорее всего, завтра. Пожалуйста, сообщи маме и девчонкам.
– Обязательно. Передай Хелене нашу любовь.
Джайлз сидел у постели Хелены, держал ее за руку, а другой рукой гладил по волосам. Он улыбался, глядя жене в глаза. Хелена лежала бледная, изможденная, но очень счастливая.
– Я так рада, что у нашей малышки все в порядке, – сказала Хелена. – Честно говоря, я боялась, вдруг что не так.
– А я боялся, что с тобой может быть что-то не так, – признался Джайлз. – Это было очень плохо?
– Хуже, чем я ожидала. Но теперь какое это имеет значение? Я себе постоянно твердила, что мои мучения обязательно закончатся и если я не умру, тогда все усилия были ненапрасны.
Джайлз кивнул. Пока жена рожала, он сидел в коридоре родильного отделения, отказываясь уйти в комнату ожидания или последовать примеру большинства мужей и отправиться в клуб. Если бы ему разрешили, он бы все это время находился рядом с Хеленой. Джайлз пытался убедить персонал, чтобы ему позволили присутствовать при родах.