Наперекор земному притяженью

Ивановский Олег Генрихович

«Симбуховский! Его хорошо знают в Красноярске. Здесь он родился, вступил в первый пионерский отряд имени Спартака, стал комсомольцем, затем коммунистом. 126

И не беседы ли у костра на правом берегу Енисея о талантливом полководце античной древности Спартаке заронили в сердце впечатлительного мальчика стремление быть военным?

В дни Великой Отечественной войны советского народа с немецкими захватчиками Симбуховский стяжал себе славу опытного военачальника, овладевшего наукой руководить людьми в самых сложных условиях. Советское правительство отметило его заслуги перед Родиной двумя орденами Красного Знамени, орденом Суворова и Богдана Хмельницкого…»

Я упомянул о письмах Василия Федоровича жене. Позволю

себе привести фрагменты нескольких писем без комментариев; думаю, они излишни.

«Август 1941 года… О себе. Хочу закончить полным заверением тебя, что я готов выполнить любую задачу по обороне нашей Отчизны с честью, как это подобает людям, воспитанным Ленинским комсомолом и партией большевиков…»

«Сентябрь 1941 года… Разгром фашистских садистов неизбежен. Эти выродки существовать не могут, гнев русского народа велик, и борьба идет беспощадная, но она будет еще ожесточеннее до полного уничтожения этой гадины…»

«Ноябрь 1943 года… Родная Сашенька, ты в каждом письме обращаешься ко мне с просьбой беречь себя и моих людей… Ведь ты, Сашенька, кроме того, что являешься моей женой, еще и большевичка, так вспомни слова Долорес Ибаррури: «…лучше быть вдовой героя, чем женой труса…» Борьба без жертв не бывает, я не хочу быть «середнячком», и честь сибиряка-дальневосточника я не опозорю…»

«Февраль 1944 года… Мы сейчас поистине творим чудеса во имя нашей любимой Родины и вписали в историю немало страниц подлинного героизма, доблести и отваги. Нас ставят в пример. Мое «хозяйство» представлено к ордену Красного Знамени — это весьма высокая оценка нашей работы… Как видишь, твой наказ выполняю, надеюсь и впредь множить славу гвардейцев-казаков-кубанцев морозовцев, которые теперь удостоены чести называться «Ровенскими». Земли русской не посрамлю, в этом можешь быть уверена».

Мы с гордостью называли себя симбуховцами. Кто-то из наших конников написал слова, кто-то сочинил мотив, и пошел по полку, вышел в дивизию, в корпус наш боевой марш:

Слушай, казак молодой, клич боевой: Крепче клинок удалой, смелее в бой! Честь по-гвардейски храни, знамя полка береги. Симбуховцы бьются как львы, ай да казаки! Двадцать девятый в бою не подведет. Путь для отважных в бою — только вперед! В Ровно и Дубно дрались, к славной победе рвались, Эскадроны вихрем неслись. Ай да казаки! Славы гвардейской своей, конник лихой, Мы не уроним с тобой, друг боевой! Помнишь, товарищ, бои, там, где друзья полегли? За свободу Отчизны своей. Ай да казаки! Слушай, казак молодой, клич боевой: Крепче клинок удалой, смелее в бой! Честь по-гвардейски храни, знамя полка береги. Симбуховцы бьются как львы, ай да казаки!

Но не ради славы жил и воевал этот человек. Кичливость была чужда ему. Еще в марте 1944 года он писал своей жене:

«Про нас сложили песню, которая прославляет симбуховцев, говорит об их мужестве и героизме, небывалой стойкости. Эта песня крепко расстроила меня. Она пользуется большим успехом в наших частях. Я все время думал и готовил людей к таким делам, которые воспевались бы в песнях. Мечты сбылись, но мне кажется, слишком рано это произошло и для меня неожиданно. Мы можем делать больше…»

К Параду Победы

«…Раннее утро 6 октября 1944 года. Туманная дымка висит над полями, которым через считанные минуты суждено превратиться в огненный ад, в арену ожесточенного сражения… И вот свинцовое небо озарила гигантская вспышка. Казалось, раскалывается небо. На всем фронте наступления заговорила наша артиллерия. Воздух загудел от шума многочисленных моторов. Это стремительно неслись на вражеские позиции советские штурмовики.

С командного пункта я хорошо видел грозные силуэты наших танков, развернувшихся, казалось, во всю необъятную ширь полей. Они бешено неслись вперед, обрушивая смерч огня на вражеские позиции. Вслед за этой бронированной стеной фронтом в восемнадцать километров шли кавалерийские и механизированный корпуса… Оборона противника в полосе конно-механизированной группы была прорвана первым же решительным ударом… В 8 часов дивизии 6-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта С. В. Соколова с трех сторон атаковали город Дьюла, ворвались в него и завязали уличные бои».

Так описывает в своей книге «Дорогами войны» генерал армии дважды Герой Советского Союза Исса Александрович Плиев начало освобождения Венгрии. И я не случайно привел здесь отрывок именно из его книги. Далее он пишет:

«Вы назначаетесь, — сказал Малиновский, — командующим войсками конно-механизированной группы. В нее кроме 4-го гвардейского Кубанского казачьего корпуса, на первый случай, войдут 6-й гвардейский кавалерийский и 7-й гвардейский механизированный корпуса плюс части усиления. Это прекрасные соединения, имеющие боевой опыт, в том числе и в горно-лесистой местности…»

Надо прямо сказать, что боевые действия нашего корпуса в составе конно-механизированной группы под командованием Плиева оказались удачными не только «на первый случай», как сказал ему командующий 2-м Украинским фронтом маршал Родион Яковлевич Малиновский., В составе этой группы мы воевали до конца Великой Отечественной войны.

В ходе боев все яснее и яснее становилось, что кавалерия в «чистом», так сказать, виде при наличии у противника большого количества танковых и механизированных частей не может играть серьезной роли. Особенно очевидным это стало в 1944 году. Опыт войны подсказал решение: создать объединенные конно-механизированные группы. Это следовало из качественного и количественного изменения подвижных войск нашей армии. Развивающаяся танковая промышленность позволяла теперь развернуть формирование значительного числа танковых и механизированных объединений.

Это снижало, естественно, удельный вес «чистой» конницы. Но не за счет сокращения ее численности, за счет увеличения танковых и механизированных объединений. Они стали называться КМГ — конно-механизированные группы. Командующим такой группой и был назначен генерал Плиев.

Войска 2-го Украинского фронта, в составе которого теперь мы воевали, должны были ударом на Дебрецен и Ньиредьхаза разгромить Трансильванскую группировку противника и, взаимодействуя с 4-м Украинским фронтом, освободить Закарпатье. 3 октября 1944 года ставка приказала силами 6-й гвардейской танковой армии и нашей конно-механизированной группы нанести удар в северном направлении от границы Венгрии, в обход города Дебрецен.

Наступление началось 6 октября…

Книга И. А. Плиева вышла в 1985 году, к 40-летию Победы. Когда я ее прочитал, мелькнула мысль: а что, если сопоставить строки из книги и строки из моего дневника? Ведь речь идет об одних боях, увиденных глазами генерала, командовавшего нашей КМГ, и глазами лейтенанта.

Из дневника:

«6 октября. Утром, в 6.00, переходим венгерскую границу, противник отходит. С боями продвинулись вперед на 45 километров, прорвав оборону. Ночью у канала столкнулись с крупными силами немцев. Ведем бой».