Наполеон и Мария-Луиза (др. перевод)

Бретон Ги

Глава 15 Наполеону удается покинуть остров Эльбу благодаря прекрасной Бартоли, любовнице полковника Кэмпбелла

Любить женщину – какое спасение!..

Виктор Гюго

В то время как в Вене члены Конгресса ругали друг друга изысканно вежливыми словами, как и положено дипломатам, Наполеон на острове Эльба продолжал вести тихую и размеренную жизнь.

Каждое утро он вставал на заре, легко завтракал и уходил на час гулять в сад. После чего он принимал очень горячую ванну, долгое время оставался сидеть на стуле совершенно голым. И обеими руками тщательно скреб бедра. Это странное занятие продолжалось примерно полчаса. Прекращал он его только тогда, когда так раздражавшие его прыщи начинали кровоточить. Затем он вызывал к себе своего камердинера Маршана.

– Вот теперь я готов начать день, – радостно говорил он ему. – Это намного полезнее всех пластырей от прыщей.

Спустя десять минут бедра императора были завернуты в белые простыни, и Наполеон, испытав облегчение, отправлялся гулять до обеда по горным тропам.

После обеда монарх снова уходил на природу, взяв в руки пастуший посох. Он обследовал остров, разговаривал с рыбаками, наблюдал за работой рудокопов и к шести часам вечера возвращался к себе. После ужина он играл в карты с матерью, Бертье, Дрюо и полковником Кэмпбеллом, представителем Англии на острове. Игра очень часто заканчивалась плохо, поскольку Наполеон бессовестно мухлевал. Наконец, часов около девяти, он вставал из-за столика, усаживался перед пианино и одним пальцем колотил по клавишам, извлекая из инструмента такие ноты:

До-до-соль-соль-ля– ля-соль-фа-фа-ми-ми-ре-ре-до.

Этот мотив песенки «Что я могу сказать вам, мама?» являлся сигналом к тому, чтобы все ушли. Каждый отправлялся спать. А бывший император, становясь похожим на короля Ивето, образец которого когда-то дал ему Беранже, поднимался к своей «Жаннетой». Ею была на протяжении некоторого времени пышная Лиза Лебель, прибывшая (вместе со своей мамашей) для того, чтобы дать несчастному ссыльному возможность «отведать прелестей ее абрикоса»…

В начале ноября на остров приехала Полина, и жизнь маленького двора сразу преобразилась. Почти ежедневно там проходили праздники, балы, концерты. Очарованный красотой сестры, Наполеон с мальчишеским задором принимал участие во всех этих выходках. Он наряжался в клоуна, надевал костюм Пьеро, Арлекино. Как-то вечером он даже дошел до того, что, к большой радости присутствующих, засунул в уши рожки из бумаги…64

Полина, обладавшая добрым сердцем, вскоре собрала вокруг себя самых красивых женщин острова для того, чтобы при необходимости было кого сунуть в постель брата. Вначале она подружилась с Лизой Лебель, затем, естественно, с мадам Белина-Ступецкой, страстной испанкой, вышедшей замуж за польского офицера, затем с мадам Коломбани, с некой мадемуазель Вантини и с рядом других женщин, чьи имена до нас не дошли, но которые обладали всеми необходимыми качествами для того, чтобы привести Наполеона в хорошее расположение духа.

В течение многих недель повелитель острова Эльба жил таким образом как паша, лелеемый матерью, сестрой, ублажаемый маленьким двором, благословляемый своим народом, любимый своим гаремом. «Дни императора, – пишет Пейрюс, – протекали в самых сладостных занятиях. Никто из нас не мог предвидеть наступление того момента, когда он покинет остров. Всем там очень нравилось. Наша связь с Францией, с нашими родными не прерывалась. Власть монарха едва чувствовалась. Налоги в сумме 24 000 франков поступали очень медленно. Наполеон намекнул мне о том, что он не желает нажимать ни на кого из налогоплательщиков. Все остальные поступления не задерживались. Наше маленькое королевство руководилось с отеческой заботой. Мы жили в мягком умеренном климате, жили счастливо, довольные тем, что связали свою судьбу с судьбой Наполеона»65.

Убаюканный этой идиллической жизнью, бывший император готовил побег с некоторым безразличием. И он конечно же продолжил бы еще в течение многих месяцев диктовать свои мемуары, работать в саду и исследовать остров, если бы однажды, в феврале 1815 года, некая испытывавшая восхищение перед ним англичанка, леди Холланд, не прислала ему из Италии вместе с маленькими подарками кипу английских газет. Довольный этим, Наполеон принялся читать новости – и побледнел. В небольшой заметке, помещенной в углу страницы, он прочитал о том, что Венский конгресс, полагая, что «людоед» находится слишком близко к Европе, рассматривает возможность его депортации на остров Св. Елены.

Этой информации суждено было ускорить развитие событий. Наполеон немедленно принял решение до конца месяца сбежать с острова и попытаться произвести государственный переворот во Франции.

Таким образом, опять женщина – женщина влюбленная – зимой 1814 года стала орудием судьбы…66

Наполеон знал о том, что французы были недовольны Бурбонами, совершавшими раз за разом многие ошибки. Таким образом, он мог рассчитывать на поддержку части населения страны. Не теряя ни минуты, он начал втайне готовиться к отъезду, стараясь опередить решение членов Конгресса67.

16 февраля английский тюремщик императора полковник Кэмпбелл уехал во Флоренцию за своей любовницей, прекрасной Бартоли. Этот неожиданный случай был немедленно использован Наполеоном. В тот же вечер он приказал снова оснастить «Непостоянного» и два больших транспортных судна.

В последующие дни, для того чтобы ввести всех в заблуждение, он утвердил план обустройства своей летней резиденции и распорядился начать работы…

23 февраля прошло очень тревожно. «В десять утра, – пишет Поль Бартель, – на горизонте показался английский корвет “The Partridge” (“Куропатка”), на котором Кэмпбелл отплыл в Ливорно и на котором он должен был вернуться на остров Эльбу. На всех парусах он влетел в порт Порто-Феррайо и встал на рейде. Наполеон не хотел рисковать. Он немедленно отдал приказ приостановить всякую деятельность в порту. Он был встревожен, растерян. Присутствие Кэмпбелла на борту “Куропатки” было очень не вовремя. Это означало то, что побег откладывался на неопределенный срок».

Вскоре Наполеон смог вздохнуть с облегчением. Кэмпбелла на борту корвета не было.

Несмотря на сообщения своих агентов, он предпочел остаться во Флоренции, для того чтобы насладиться любовью своей подруги.

Эта флорентийка, как нам ее описали, была красива, чувственна, имела нежные черты лица, свежее шелковистое тело. Именно ей было суждено, удержав в своей постели полковника Кэмпбелла, позволить Наполеону бежать…

Вечером 26 февраля император обнял на прощание плачущих мать и сестру и поднялся на борт корабля.

1 марта он ступил за французскую землю…

Необычайный успех марша Наполеона на Париж можно выразить семью заголовками статей, опубликованных в одной и той же газете с 28 февраля по 20 марта 1815 года. Они отражают самое необычное изменение общественного мнения, которое когда-либо наблюдалось в прессе. Вот эти заголовки:

«Авантюрист покинул остров Эльбу» – «Тиран приближается к берегам» – «Узурпатор уже в Антибе» – «Корсиканец достиг Грасса» – «Бонапарт в Лионе» – «Наполеон прибывает в Париж» – «Император в Тюильри».

Выступив на заре 2 марта из Гольф-Хуана, где разбил бивуак среди враждебно настроенных жителей, он по горным тропинкам направился к Грассу. В Сен-Валье-де-Тей крестьяне начали его приветствовать, в Дине его встречали с восторгом. В Лаффрее он вдруг наткнулся на 5-й линейный батальон, посланный правительством Людовика XVIII. Сблизившись на расстояние пистолетного выстрела, он сошел с коня, приблизился один к солдатам и распахнул редингот:

– Солдаты 5-го линейного, узнаете ли вы меня? Если среди вас есть человек, который хочет убить своего генерала, своего императора, пусть стреляет, я готов.

Ответом ему был всеобщий рев:

– Да здравствует император!

8 марта он вступил в Гренобль, принял делегацию уполномоченных и парад войск. Уверенный отныне в том, что некоторая часть Франции была за него, он заперся в комнате и написал Марии-Луизе длинное письмо. С момента вступления на территорию Франции он только и думал, когда же сможет – одержав свою первую победу – попросить ее приехать к нему…

Письмо было спрятано в орех и вручено тайному агенту, который немедленно выехал в Австрию…

10 марта Наполеон вступил в Лион, где еще накануне находились граф д’Артуа (будущий Карл X) и герцог Орлеанский (будущий Луи-Филипп). Разместившись в их покоях, он составил декреты, которые были направлены на то, чтобы полностью восстановить власть, которой он лишился в результате отречения.

Затем решил, что ему неплохо было бы немного развлечься.

А поскольку он знал, что в Лионе находится мадам Пеллапра, чьим нежным и пленительным телом он уже имел возможность насладиться, он отправил за ней своего камердинера. Послушаем, как Меневаль говорит об этом в том лицемерном стиле, который люди применяют в тех случаях, когда хотят о чем-то рассказать, не желая показаться нескромными.

«Мадам П… – пишет он, – находилась у своих родных в Лионе, когда туда прибыл император. Она всей душой и сердцем разделяла ликование лионцев. Император отправил меня к ней. Поскольку она прибыла в Лион всего несколько дней назад, он надеялся многое узнать из разговора с ней. Затруднение было только в том, чтобы найти для встречи время в той суматохе, которая образовалась вокруг него. Увидеться с ней он мог только поздно ночью…»68

Довольный тем, что снова встретился со своей давней подружкой, Наполеон показал ей на большой кровати, что ссылка ничуть не повлияла на его пыл. Встреча прошла отменно. А утром, когда измученная, но довольная молодая женщина возвращалась домой, император, дрожа, как плотвичка, написал восторженно-нежное письмо Марии-Луизе:

«Моя милая Луиза, я написал тебе из Гренобля о том, что скоро буду в Лионе, а потом и в Париже. Мой авангард уже в Шалон-сюр-Сон. Ночью я присоединюсь к нему. Народ толпами бежит впереди меня; целые полки переходят на мою сторону. Со всех частей страны ко мне едут депутации. Когда ты получишь это письмо, я буду уже в Париже. Граф д’Артуа и Орлеанский (sic) прибыли в Лион и привели с собой национальную гвардию и шесть пехотных полков, плюс два полка кавалерии. Но клич “Да здравствует император!” заставил его (sic) бежать безо всякого эскорта. Спустя час я вступил в город, который проявил по отношению ко мне неописуемую любовь. Толпы горожан собрались в разных районах города и на дороге. До свидания, мой верный друг, будь весела, приезжай ко мне с моим сыном. Надеюсь, что смогу обнять тебя до конца марта. Нап.»

13 марта в тот час, когда Венский конгресс объявил его «вне закона», он выехал из Лиона, 14 марта он был в Шалоне, 15-го в Оксере, где с распростертыми объятиями встретил прибывшего остановить его маршала Нея, 19 марта он заночевал в Пон-сюр-Ион, а 20-го триумфатором вступил в Тюильри, откуда за четыре часа до этого поспешно бежал Людовик XVIII… Как только Наполеон восстановил весь механизм своего правления, он послал Марии-Луизе новое письмо:

«Милая Луиза, я снова стал повелителем всей Франции. Весь народ и вся армия этому очень рады. Так называемый король сбежал в Англию, а возможно, и еще дальше. Со мной командующие всех крепостей, над которыми реет мой вымпел, вся моя старая гвардия. Весь день я принимал парад двадцати пяти тысяч солдат. Франция никого не боится. Жду тебя в апреле. Будь в Страсбурге 15 или 20 апреля. До свидания, друг мой.

Всецело твой,

Нап.»