Наполеон и Мария-Луиза (др. перевод)
Шрифт:
Во второй коляске сидела плотно окруженная и вызывавшая ревность, поскольку она была в тот момент фавориткой, величественная Адель Болли, супруга Яниса Теологоса, турецкого дипломата греческого происхождения, прибывшего на остров Эльба с одной-единственной целью: украсить себя рогами заботами человека, которым он восхищался более, чем кем другим в этом мире…
Наполеон с радостью этой возможностью воспользовался.
В одиннадцать часов весь маленький двор был на пляже. Бывший император немедленно поспешил за скалы для того, чтобы раздеться. В окружении двадцати охранников в парадных мундирах, сопровождавших его во всех морских вылазках и стоически входящих в воду по пояс, он начал купаться совершенно голым…
Обед прошел очень весело. После десерта Наполеон организовал всеобщую игру в жмурки, затем в прятки, что дало ему возможность укрыться с прекрасной гречанкой в кустах, которые водящие почтительно не замечали…
На сей раз Жозефина была забыта.Вечером произошла любопытная сцена, о которой рассказал нам оставшийся неизвестным автор «Тайной летописи острова Эльба».
Вернувшись домой из Порто-Феррайо, Наполеон, находясь в отличном настроении, пожелал продемонстрировать прекрасной Адели свою силу. И немедленно пригласил ее в свои покои, но тут ему представили рапорт, который заставил его заколебаться. Дело было в том, что ему сообщали о том, что на остров прибыл австрийский шпион. А поскольку любовь бывшего императора к Марии-Луизе ничуть не ослабла, он стал опасаться, как бы слухи о его любовных приключениях не дошли до Вены…
«Возбужденный желанием мозг Наполеона, – рассказывает нам неизвестный летописец, – быстро нашел решение этого вопроса. Он вызвал к себе Маршала и приказал ему отправиться к прекрасной гречанке и отнести в мешке мужскую одежду.
– Скажи мадам Теологос, чтобы она переоделась в эту одежду, и немедленно приведи ее сюда.
Маршан исполнил приказание и спустя час вернулся с резвым юношей с рыбацким колпаком на голове, поскольку было решено, что этот головной убор был необходим
Довольный своей выдумкой, Наполеон выставил Маршана за дверь, налетел на гречанку, поспешно раздел ее и перенес на кровать, где «на сбитых простынях» принялся трудиться со свойственным ему пылом.
В восемь часов бывший император приказал Маршану отвезти мадам Теологос в ее покои. Но коварнице-судьбе было угодно сделать так, чтобы ось кареты, на которой молодая женщина возвращалась к мужу, сломалась на центральной площади города. К карете немедленно сбежались зеваки, некоторые из которых решили, что «у спутника слуги Наполеона был слишком круглый зад, явно выдававший женский пол»…
В толпе пошли разговоры об этом, и несчастная Адель «подумала, что ее единственным спасением было бегство. И она юркнула в какую-то улочку. Но люди добрые, решив, что эта таинственная личность, возможно, прибыла в Порто-Феррайо для того, чтобы посягнуть на жизнь Наполеона, бросились вслед за ней».
На бегу с Адель слетел ее рыбацкий колпак.
– Да это же женщина! Это женщина! – заорала возбужденная толпа.
Наконец двоим мужчинам удалось догнать прекрасную гречанку. Полагая, что они имеют дело со шпионкой, они разорвали ее одежду, чтобы убедиться в том, что у нее нет каких-нибудь бумаг либо оружия.
Под средиземноморским солнцем заблестели две очаровательного вида груди.
Женщины захохотали. Что же касается мужчин, они смотрели на столь неожиданное явление с горящими, как уголья, глазами. И вдруг все вместе набросились на мадам Теологос и стали своими грубыми руками трогать то, чем совсем недавно так наслаждался Наполеон…
Бедняжке довелось в конце концов в углу хлева, куда ее затащили, принять деревенские почести от двух десятков обитателей острова Эльбы…
На следующий день, само собой разумеется, каждый житель Порто-Феррайо знал личность этого лжеюноши48…
Взбудораженная на некоторое время этим происшествием, жизнь ссыльных вскоре снова вошла в спокойное русло. В июле Мадам Мать приехала пожить с сыном, которого этот поступок очень растрогал. Вот уже и Полина объявила о своем скором приезде. Значит, клан Бонапартов решил собраться на Эльбе, подобно тому как это было в Аяччо? Некоторые так и подумали. Но в конце августа находившаяся в Неаполе Мария Валевская попросила удостоить ее чести быть принятой в Порто-Феррайо.
Очень взволнованный, Наполеон дал свое согласие.
Раз уж не приезжала Мария-Луиза, для которой он распорядился приготовить «любовное гнездышко», он решил встретиться со своей «польской женой»…
И этой встрече суждено было определить его дальнейшую судьбу…
Глава 13 Тайная миссия Марии Валевской на острове Эльба
Вот она-то его любила.
Артюр-Леви
1 сентября часов около пяти пополудни Наполеон, с утра занявший наблюдательный пост на невысоком холме и с помощью подзорной трубы наблюдавший за морем, закричал:
– Вот она!
На горизонте, увеличиваясь в размерах, показалась белая точка. Спутники императора вскоре увидели паруса направлявшегося к острову Эльба брига.
Наполеон продолжал прижимать к глазу подзорную трубу, пытаясь увидеть на палубе силуэт женщины. Была ли Мария Валевская одна? Везла ли она с собой маленького Александра, которому уже исполнилось четыре года?
Император глядел с большим нетерпением. Вдруг он обернулся к капитану Бернотти:
– Отправляйтесь в Порто-Феррайо. Возьмите карету с четырьмя лошадьми, три верховых коня и два мула и поезжайте в Сан-Джованни, куда причалит судно с наступлением сумерек…
Офицер немедленно отправился выполнять приказание.
Наполеон опасался того, что Марии-Луизе станет известно о визите Марии Валевской. По договоренности с братом молодой графини он решил, что бриг бросит якорь на рейде Сан-Джованни и пассажирка сойдет на берег на пустынном пляже, вдали от любопытных глаз…
В девять часов вечера Бернотти и Великий маршал Бертран, укрывшись в оливковой рощице, что росла в тридцати метрах от пляжа, ждали дальнейших распоряжений императора.
Однако Наполеон, укрывшись в ските Мадонны дель Монте на Монте Джионе (где он собирался тайно встретиться с Марией), только что получил одно сообщение, которое могло задержать высадку графини на берег: жители острова, увидев таинственный корабль, решили, что это наконец-то к мужу приплыла императрица, и поэтому толпами повалили на пляж…
– Прогоните их оттуда! – взревел император.
В половине десятого командир охраны доложил, что все любопытные разошлись по домам. Наполеон облегченно вздохнул.
– Хорошо, – сказал он. – Подайте сигнал. Я сейчас приду!
И сразу же после этого от брига отделилась шлюпка. Она бесшумно заскользила к берегу и так же бесшумно причалила. Из нее вышла, закрыв лицо вуалью, Мария, вслед за ней ее сестра Эмилия (также под вуалью) и ее брат Теодор, державший на руках маленького Александра.
Навстречу вновь прибывшим устремился Бертран. Поприветствовав их, он усадил путешественников в карету, которая немедленно тронулась с места в сопровождении всадников с факелами в руках…
На одном из поворотов дороги они увидели силуэт всадника, державшего в руках фонарь. Это был император, у которого не хватило терпения, чтобы дождаться Марии. Спрыгнув с коня, он приблизился к карете.
Послушаем, как сама Мария Валевская рассказывает об этой встрече при лунном свете.
«Он по-военному ответил на приветствие Теодора , – пишет она . – Поцеловал мне руку, галантно отогнул краешек перчатки моей сестры и спросил ее разрешения приложить губы к запястью. Поблагодарив ее за то, что она согласилась сопровождать меня, он сделал ей комплимент по поводу сходства с “ее очаровательной сестрой”. Затем он взял на руки Александра, посадил его впереди себя на коня и поехал вслед за нашей каретой или лошадьми, когда условия местности заставляли нас пересаживаться из кареты в седла. Эмилия, которая не знала его, сказала мне тогда, что, несмотря на мундир, он был очень похож на толстого землевладельца. Но в ските она переменила мнение о нем. Оказываемое ему всеми почтение, неукоснительно соблюдавшийся этикет показали ей, кем он был на самом деле: монархом».
После ужина, который был подан на открытом воздухе в сени платанов, Мария, ее сестра и ребенок, сопровождаемые дамами из свиты, отправились ложиться спать в комнаты скита.
Теодор поехал в деревню, а император отправился в палатку, поставленную в саду.
Но в два часа ночи Наполеон на цыпочках вышел из палатки, перешагнул через лежавшего на траве и делавшего вид, что спит, мамелюка и бесшумно подкрался к дому. Там он поднялся по лесенке, толкнул дверь, открывшуюся без звука, и проскользнул в комнату Марии, ждавшей его прихода «с горением в неких местах тела».
Встреча после долгой разлуки прошла необыкновенно. Оставшийся неизвестным автор «Летописи острова Эльба» сообщает нам о том, что «Мария Валевская, чья чисто платоническая связь с д’Орнано только усилила ее пыл, набросилась на Наполеона, сумевшего показать себя общительным собеседником… Поднятая, перевернутая, раздавленная, распятая, согнутая пополам маленькая графиня наконец запросила пощады. Тогда император оделся. Было уже около пяти часов утра. Так же бесшумно, как и уходил, он вернулся в свою палатку, где его верный мамелюк Али продолжал делать вид, что спит…»49
В девять утра Наполеон пригласил Марию совершить прогулку по горам.
Взявшись за руки, любовники бродили по тропинкам, проложенным горными козлами, останавливались попить воды из источников и долго наблюдали за сложной любовной игрой двух лесных клопов.
В одиннадцать часов они вернулись в скит, где Наполеон поиграл с сыном. Там находился и доктор Фуро де Борегар.
– Ну, доктор, – спросил у него император. – Как вы его находите?
– Государь, – ответил врач, – я вижу, что король Римский очень вырос…
Охваченный внезапным волнением, Наполеон погладил белокурые локоны Александра. Сходство обоих мальчиков было действительно таким поразительным, что в ошибке доктора де Фуро не было ничего удивительного.После обеда император организовал сельский бал, а Эмилия спела старинную польскую песню. Затем, ближе к вечеру, к Наполеону пришел барон де Лапейрюс, бывший казначей Великой армии, ставший начальником всех работ, производимых на острове Эльба.
Мария навострила уши и записала в своей записной книжке:
«Слушая его разговор с мсье де Лапейрюсом, показывавшим ему испещренные цифирью бумаги, в то время как эти господа (польские офицеры) рассказывали мне поочередно о своих планах переселения на остров, я думала: “Решительно, я обманулась. Император смирился со своей долей. Он собирается сделать Эльбу крепостью и, подобно древним сеньорам-феодалам, жить здесь тем, что родит земля, будучи защищенным от всяких вражеских набегов. Может быть, он сумеет захватить весь архипелаг… Ему придется заняться своим ополчением и рабами”».
Вечером после ужина Мария встретила господина де Лапейрюса.
– Наконец-то Его Величество соизволил отдохнуть от дел, – сказала она со смехом. – Мне доставляет удовольствие видеть, как он живет в восхитительной стране, полной всяческих запасов.
Барон так стушевался, что Марии пришлось спросить:
– Неужели я ошибаюсь?
Барон опустил голову. И тогда заинтригованная молодая графиня взяла его под руку:
– Я должна все знать. Мне все время кажется, что передо мной разыгрывают комедию. Смирился император
– Не мне отвечать на все ваши вопросы, – сказал Лапейрюс. – Кроме, конечно, последнего. Он, кстати, меня и не удивляет. Вы разве не в курсе? Его Величество еще ни разу не получил, несмотря на мои многочисленные требования, ни части из той суммы в два миллиона, которая положена ему по договору между Францией и союзниками.
– Этого я не знала.
– Но это, увы, еще не все, мадам.
– У императора есть деньги?
– Были. Те, что он собрал по займу. Все уже ушло. Было отдано армии во время последней кампании… Мне приходится творить чудеса для того, чтобы изыскивать средства на покрытие огромных расходов, идущих на содержание свиты, увеличение штата полиции, на семью Его Величества. Мы смогли бы продержаться до того дня, когда сможем пожинать плоды реформ на острове. Но император слишком щедр…
Мария вернулась к себе в комнату сильно погрустневшей. К ней вскоре пришел Наполеон. Превратив постель в поле битвы, он исчез, словно ураган.
Утром она навестила его в палатке.
– Вот что я вам принесла, – сказала она ему, положив на стол какой-то сверток. – Все, кто может, обязаны таким образом поддерживать материально наши комитеты. Надеюсь, что Главная касса находится здесь?
– Тут – деньги? – спросил Наполеон.
– Да так, кое-что, и это никакое не самопожертвование. Тут драгоценности, которые я никогда не надеваю.
Она развернула бумагу и вынула восхитительное жемчужное колье, которое Наполеон подарил ей в день рождения Александра.
– Понимаю, – прошептал император. – Ну, я покажу этому Лапейрюсу…
Затем он взял в свои руки ладони маленькой графини:
– Ваш подарок мог бы оскорбить меня, Мария… Не возражайте. Оставьте это колье себе. Я еще не впал в нищету. Когда мне будут очень нужны деньги, я попрошу у матери или у моих кредиторов. У меня их достаточно… Это мне надлежит возместить вам расходы, связанные с вашим приездом сюда, и я дам вам гарантии того, что вам выплатят все недоимки с майората Александра. Сегодня вечером вы уедете, имея на руках все необходимые документы, если, конечно, вы не так устали.
Мария Валевская признается нам в том, что в тот момент она едва не упала в обморок. Все ее планы совместной, почти супружеской жизни с Наполеоном разом рухнули.
«Я почувствовала, что умираю», – пишет она.
Говорит ли она правду?
Был ли ее приезд на остров Эльбу продиктован одной только любовью?
Некоторые авторы мемуаров оспаривают это и утверждают, что здесь не обошлось без политики.
Что ж, в этом стоит разобраться…
«Мария Валевская, – пишет Андре Сабуре, – прибыла на остров Эльбу с почтой, в которой была точная и подробная информация о состоянии умов во Франции, о недовольстве народа, о растущей непопулярности Бурбонов, о ностальгии по императорской власти и о некоторых банкирах, решивших финансировать восстановление Наполеона у власти в стране. Когда она уехала из скита, император дал ей важное поручение к Мюрату, поскольку она ехала в Неаполь для того, чтобы снять секвестр с денег на содержание Александра. Кроме того, она нанесла визит генуэзским банкирам, которые спустя несколько недель после этого предоставили Наполеону двенадцать миллионов, доставленных ночью и послуживших для финансирования экспедиции к Гольф-Хуан…
Таким образом, Марию Валевскую можно считать тайным агентом Наполеона. Хотя и несколько оригинальным, поскольку единственной движущей причиной ее поступков была любовь. И все же ее политическую роль в этом оспаривать нельзя никоим образом»50.
С точки зрения д’Орнано, Мария и ее братец Теодор являлись парой бонапартистских шпионов.
«Немного спустя после отъезда императора, – пишет он, – Теодор Лещинский взялся осуществлять связь между бонапартистскими организациями в Польше и в различных странах: в Баварии, где находился Евгений Богарнэ, в Швейцарии, в некоторых областях Италии, в том числе и в Неаполе, где король Мюрат вместе со своей полицией делал вид, что не знает об их существовании. Эта деятельность вскоре привела его на остров Эльбу. Переписка Наполеона свидетельствует о том, что там его приняли очень хорошо, что он уехал оттуда со многими поручениями; Мария не замедлила оказать ему помощь, когда она оказалась в Италии».
Граф д’Орнано добавляет:
«Однако же император ею не воспользовался»51.
Но это мнение не разделяет Поль Бартель, который в своем опирающемся на многочисленные документы труде о проживании императора на острове Эльба упоминает об оккультной деятельности Марии Валевской. Он, в частности, пишет:
«Во время выполнения этих поручений, заставлявших его неоднократно наведываться в Порто-Феррайо, Теодор Лещинский передавал императору письма своей сестры и немедленно отправлялся обратно в Италию с посланиями для нее».
Ниже он, описывая отъезд графини вечером 3 сентября, добавляет:
«Наполеон пожелал неприменно проводить Марию и ее спутников хотя бы часть пути. На полдороге к Марчиана-Альта он остановился, слез с лошади и о чем-то долго разговаривал с Марией. О чем они говорили? Это нам знать не дано. Однако вполне возможно, что он дал ей тайное поручение к Мюрату, равно как и какое-либо поручение к оставшимся во Франции друзьям. В противном случае это было бы удивительно. На протяжении многих месяцев графиня и ее брат были тесно связаны с императором. Они постоянно держали его в курсе всего, что происходило на континенте. Мария продолжала таким образом служить ему, даже если предположить, что этот визит ее очень разочаровал. Бескорыстная, верная во всех испытаниях, она просто не могла поступить иначе. Она чувствовала, что мечта о возрождении могущества Наполеона захватила все ее существо, она должна была принять это как должное и смириться со своей участью»52.
И наконец, человек, шпионивший за императором в пользу союзников, пишет:
«Графиня Валевская была исполнительницей тайных планов. Она передала Наполеону список официальных лиц, на поддержку которых он мог рассчитывать после высадки во Франции». Он добавляет: «Приехав на остров как обыкновенная любовница, истосковавшаяся по нежности, она была уверена в том, что бумаги, письма, планы, которые она везет, никоим образом не будут перехвачены. Ее настоящую роль все поняли только спустя несколько месяцев»53.
Была ли Мария Валевская одной из самых очаровательных тайных агентов Наполеона? Принесла ли она с собой, со своей любовью, нежностью и безумной надеждой остаться жить рядом с императором, все необходимые сведения, позволившие ему вернуться с острова Эльба?
Не имея бесспорных документов относительно этого, мы не можем утверждать категорично. И все же кажется вполне возможным, если принять во внимание деятельность ее брата, что она была очень причастна к этой необыкновенной истории…
Возможно, что когда-нибудь, где-то на чердаке в одном из домов в глубинке, найдутся письма Наполеона к Марии, которые смогут определенным образом установить тайную роль, которую сыграла красивая польская графиня.
А пока мы можем только строить различные предположения и самое большее – ставить любовные чувства под сомнение…
Зная о том, что ей придется в тот же вечер покинуть остров Эльбу, Мария Валевская сделала все, чтобы последние часы ее пребывания рядом с любовником прошли в обстановке семейного счастья. Она привела с собой маленького Александра, чтобы Наполеон смог с ним поиграть. Ребенок, явно разделявший обожание своей матери к императору, повел себя еще ласковее, чем накануне. Взволнованный Наполеон усадил его на колени и завел разговор:
– А любишь ли ты играть со своими друзьями? Любишь ли ты трудиться? Учишься ли читать и писать? Учишься ли кататься верхом?
Затем лукаво добавил:
– Мой мизинец подсказывает мне, что ты никогда не вспоминаешь мое имя в своих молитвах.
– Это неправда, – ответил Александр. – Да, я не говорю Наполеон, но я всегда говорю папа-император.
Этот ответ очень понравился Наполеону. Обернувшись к графине, он сказал:
– Он будет иметь успех в свете. Он очень умен.
За обедом император пожелал, чтобы ребенок сел за стол вместе с ним. Поначалу Александр вел себя хорошо, но это продлилось недолго. Когда же мать начала упрекать его в плохом поведении, император сказал:
– Значит, ты не боишься плетки? Ну, ладно! Я советую тебе бояться ее: я получил одну только взбучку, но помню об этом всю свою жизнь.
И он рассказал, как это произошло:
– Моя бабушка была очень старая и вся согнутая. Она казалась мне и Полине старой феей. Она ходила, опираясь на палку, а ее любовь всегда заставляла приносить нам конфеты. Что не мешало нам с Полиной ходить за ней и передразнивать ее. К несчастью нашему, она заметила это и пожаловалась нашей матери, сказав, что она не научила уважать бабушку. Мама, хотя она нас и очень любила, не на шутку рассердилась, и по глазам ее я понял, что дела мои плохи. Полина немедленно получила по попке, поскольку задрать юбки было намного проще, чем расстегнуть штаны. Вечером мать попыталась было поймать меня, но ей это не удалось. Я уже подумал, что все закончилось. На следующее утро, когда я попытался было поцеловать ее, она оттолкнула меня от себя. Я об этом уже не помнил, но днем она вдруг сказала мне: «Наполеон, ты приглашен к губернатору, пойди переоденься». Я, довольный тем, что смогу поужинать с офицерами, поднялся к себе и быстро разделся. Но в тот вечер мама была кошкой, которая подкарауливала мышь. Она вдруг вошла в мою комнату и заперла за собой дверь. Я понял, что попался в ловушку, но было слишком поздно, и мне пришлось получить по мягкому месту…
Все гости засмеялись, а Наполеон повернулся к Александру:
– Ну, что ты на это скажешь?
– Но я ведь никогда не насмехаюсь над мамой, – ответил мальчик смущенно.
Император поцеловал его и сказал:
– Отлично сказано.Вечером Мария, Эмилия и Александр сели в карету и поехали в направлении Марчьяна-Марина, где их ждал корабль.
Наполеон проводил их до холма, с которого было видно море. Там он вручил Марии какой-то конверт, подарил Эмилии ларец, а Александру – коробки с игрушками и распрощался с ними.
Когда он возвращался к себе, разыгралась буря. Обеспокоенный тем, что любовница и сын подвергаются опасности, он дал одному из стражников приказ догнать их и вернуть в скит. Но Мария, увидев, что море стало неспокойным, приняла решение взойти на корабль в Порто-Лонгоне, в пятнадцати милях от Марчьяны. Стражник их не нашел, а Наполеон всю ночь промучился, ожидая их возвращения.
А Мария тем временем под ужасной грозой огибала остров, перебирая в уме те горькие мысли, которые она не замедлила изложить на бумаге позднее на борту корабля: