Наполеон. Попытка № 2
Шрифт:
Действие самого сильного мороза похоже на действие самого сильного огня: руки и тело покрываются волдырями, наполненными красноватой жидкостью, эти волдыри лопаются, и мясо почти тотчас же отпадает. Это разрушение можно представить себе, положив к огню сильно замерзшую картошку.
По мере того, как она начинает оттаивать, она покрывается влагой – то же самое происходит и с нашим телом. Несмотря на явную опасность от приближения к огню, немногие из солдат имели достаточно силы, чтобы удержаться от этого соблазна. Едва они оттаивали, как падали замертво. Подходили другие, садились на трупы своих товарищей и гибли минуту спустя. Пример товарищей не мог заставить их избежать опасности. Я видел около одного дома более 800 человек, погибших таким образом. В других случаях они сгорали, лежа слишком близко к огню и не будучи в силах отодвинуться от приближающегося пламени. Везде виднелись наполовину обгоревшие трупы…»
«На свет огней всю ночь подходили новые призраки, которым не находилось места у костров. Тогда они ложились на снег за цепью своих более счастливых товарищей и там умирали. Некоторые, не имея сил повалить высокие лесные ели, напрасно старались поджечь их снизу, но скоро смерть захватывала их вокруг этих деревьев в той позе, которую они принимали за работой.
Возле больших сараев происходило самое ужасное. Солдаты и офицеры бросались и битком набивали их. Скоро приходили новые толпы отставших и, не в силах проникнуть в эти убежища скорби, начинали осаждать их. Те, кого спасли эти убежища, утром находили своих товарищей грудой замерзших. И чтобы выбраться из этих катакомб, надо было с невероятными усилиями перебираться через тела.
В Жупранах… зарево пожара привлекло несчастных, которых суровый холод и страдания довели до безумия: они сбегались и со скрежетом зубов и с адским хохотом бросались в эти костры, в которых погибали. Голодные их товарищи без ужаса смотрели на них, были даже такие, которые подтаскивали к себе обезображенные и обугленные тела и решались поднести ко рту эту ужасную пищу! Таковы были последние дни Великой армии…»
Наверное, в таких ужасных условиях солдаты и офицеры проклинали своего императора? Наверное, они костерили и ненавидели его за свои неимоверные страдания?.. Враг Франции, английский генерал Вильсон, подтверждая все написанное выше, рассказывал, что французы действительно дошли до полной потери всех чувств – «за одним только почетным для французов исключением: будучи взяты в плен, они никакими искушениями, никакими угрозами, никакими лишениями не могли быть доведены до того, чтобы упрекнуть своего императора как причину их бедствий и страданий. Они говорили о „превратностях войны“, о „неизбежных трудностях“, о „судьбе“ но не о вине Наполеона».
И это одна из самых замечательных характеристик личности императора! Который, опираясь на палку, часами шел пешком, заметаемый пургой, вместе с солдатами своей старой гвардии.
Упоминание о Вильсоне может натолкнуть недоверчивого читателя на следующий вопрос: «Погодите-ка! Но если мороз виноват в погублении наполеоновской армии, почему он не погубил армию великого полководца Кутузова?»
А кто вам сказал, что мороз не погубил армию великого полководца Кутузова?.. Все то же самое творилось и в кутузовской армии. То, что вы не читали об этом в школьном учебнике, вовсе не значит, что этого не было.
Мы ознакомились с воспоминаниями французов. Почитаем теперь воспоминания русских. Помните, в каком потрепанном виде отступали французские офицеры? По их одежде не всегда можно было даже сказать, кто это – офицер или солдат. А вот как описывал этот зимний поход наш генерал Муравьев: «Ноги мои болели ужасным образом, у сапог отваливались подошвы, одежда моя состояла из каких-то синих шаровар и мундирного сюртука, коего пуговицы были отпороты и пришиты к нижнему белью; жилета не было, и все это прикрывалось солдатской шинелью с выгоревшими на бивуаках полами, подпоясался же я французскою широкой кирасирскою портупеею, поднятой мною на дороге с палашом, которым я заменил мою французскую саблю…»
Проблемы русской армии начались еще до сильных морозов. Свидетельствует гвардейский офицер Чичерин: «Меня очень тревожит тяжелое положение нашей армии: гвардия уже двенадцать дней, а вся армия целый месяц не получает хлеба».
Почему страдали наполеоновские войска еще можно понять – люди в чужой стране, растянутые коммуникации и проч. Но почему Кутузов не мог наладить снабжения российской армии в России?!. Где нет враждебного окружения, нет растянутых коммуникаций и вообще все свое… А вот талант такой надо иметь! До того порой доходило, что русская армия питалась… французскими запасами, сделанными тыловиками Наполеона. О чем свидетельствует тот же Чичерин: «…захватываем у неприятеля склады, полные сухарями».
А уж когда начались морозы… Заключительным аккордом в этой истории звучат слова генерала Вильсона: «Погода все еще страшно холодная – 25 градусов мороза. От русской армии почти ничего не осталось…»
Наполеон вывел из Москвы 100 тысяч человек. Неман перешло около 30 тысяч.
У Кутузова под Тарутином было 130 тысяч человек. До Вильно дошло 27 тысяч.
Я обещал рассказать, как Кутузов, который не хотел воевать с Наполеоном и ненавидел Чичагова, крепко подставил его. Это произошло на Березине, куда армия Чичагова пришла с юга.
У русских был шанс окружить армию Наполеона при переправе через речку. Это понимали русские, и это понимали французы. Как писал крупнейший военный теоретик мира Карл Клаузевиц (бывший, кстати, свидетелем этих событий, поскольку находился тогда на русской службе), «никогда не встречалось столь благоприятного случая, как этот, чтобы заставить капитулировать целую армию в открытом поле». Впрочем, не нужно было быть великим теоретиком, чтобы понимать это. Адмирал Чичагов даже распространил среди солдат приказ о пленении Наполеона: «Он роста малого, плотен, бледен, шея короткая и толстая, голова большая, волосы черные. Для вящей надежности ловить и привозить ко мне всех малорослых. Я не говорю о награде за сего пленника: известные щедроты Монарха нашего за сие ответствуют…»
Да и Наполеон более чем осознавал опасность ситуации. «Как будем выбираться из этого положения, Бертье?» – спросил он своего штабиста. За рекой стоял корпус Чичагова, с флангов французов окружили корпуса Витгенштейна и Платова. Сзади напирал Кутузов. Казалось бы, деваться некуда. Но гений – парадоксов друг. Совершив серию совершенно нетривиальных и вполне свойственных его парадоксальной натуре маневров, Наполеон сумел переправить остатки армии на ту сторону реки и ушел, как песок сквозь пальцы. Этот удивительный финт многие военные историки оценивают наравне с самыми крупными победами Наполеона.
Наполеон, конечно, гений, спору нет, но факты требуют признать, что ему изо всех сил помогал. Кутузов. Вместо того чтобы наседать на противника с тыла, Кутузов… остановил свою армию и несколько дней вообще не двигался с места. Он вывел из игры свои силы, чтобы его давний ненавистник Чичагов остался один на один против Наполеона. При этом Кутузов постоянно слал Чичагову обманные послания, помеченные задним числом, в которых сообщал, что его войска сели на хвост противника. Давай, Чичагов, действуй!.. Введенный в заблуждение Чичагов ругался на курьеров, которые поздно доставляют приказы, которые уже невозможно выполнить. А на самом деле Кутузов врал и все это время не преследовал противника, а оставался в 130 километрах от Березины.