Наполеон
Шрифт:
Здесь мы подходим к важному историографическому моменту. Среди биографов Бонапарта принято приписывать его неудачи возрасту, недостатку концентрации внимания, ухудшению здоровья, избыточному весу, усталости и прогрессирующему снижению умственных способностей. В этом есть доля истины. Кроме того, французская армия медленно, но необратимо приходила в упадок, а многие опытные младшие офицеры и унтер-офицеры, которые могли бы обучить новобранцев, погибли в России. Более 200 тысяч превосходных лошадей было оставлено там же, и заменить их было нечем. Начиная с этого момента, Бонапарт непрерывно жаловался, что в его распоряжении не было достаточного количества кавалерии или она была уже не так хороша.
Это были материальные причины падения Бонапарта. Но была также и метафизическая причина, которая затрагивала интеллектуальные, культурные и духовные аспекты. Когда-то он стал «человеком, чье время пришло». Во второй половине 1790-х Бонапарт превратился в олицетворение протеста против легитимистов, их несостоятельности, привилегий, их мракобесия, неверного использования ресурсов и прежде всего талантов и гениальности молодежи. Именно благодаря этому он процветал и побеждал. Однако к 1813 году он вышел в тираж. Его время прошло. Его соотечественник, представитель нового романтизма, критик Шатобриан выпустил книгу «Гений христианства», которая оказала огромное влияние на французское и европейское общественное мнение, подхватив дух нового времени. Началось религиозное возрождение, которое Бонапарт как совершенно далекий от церкви человек, если его вообще можно назвать верующим,
Тем временем закон непреднамеренных последствий продолжал действовать. Война с Германией, начало которой ознаменовалось двумя победами Бонапарта в апреле, продолжалась шесть месяцев, но прерывалась периодами затишья и одним перемирием. Постепенно в Германии Бонапарт увеличил численность своей главной армии до 450 тысяч человек и 220 тысяч запаса. Но он постоянно испытывал недостаток в кавалерии и поэтому не мог добиться ни тактического преимущества над противником, ни его окончательного разгрома. Кроме того, значительная часть пехоты была не настолько хорошо обучена, чтобы выполнять сложные полевые маневры. Напротив, прусской армии пошли на пользу фундаментальные реформы, инициированные ярым антибонапартистом генералом Герхардом Шарнхорстом. Бонапарт убил этого выдающегося организатора в битве при Лютцене. Но его преемником стал не менее талантливый Август Вильгельм Гнейзенау, который в качестве начальника штаба помог фельдмаршалу Блюхеру стать невероятно успешным боевым командиром. Гнейзенау превратил прусскую армию в самую грозную военную машину в Европе – титул, который она время от времени подтверждала вплоть до 1945 года.
Можно сказать, что 1813 год ознаменовался началом перехода военного преимущества в Европе на сторону Германии от Франции, которая удерживала его с 1640-х. Оглядываясь назад, можно сказать, что Бонапарту стоило заключить мир сразу после двух своих побед в апреле и мае. Возможно, условия перемирия оказались бы более выгодными, чем те, которые предложил Меттерних. По численности шестая коалиция фактически превосходила все войска, с которыми он когда-либо сталкивался. Бонапарт всегда утверждал, что, если не принимать во внимание Британию, он смог бы в любое время разгромить две страны из «большой тройки» (Пруссия, Россия и Австрия). Если он сталкивался с тремя, исход был сомнительный. И когда в августе Австрия объявила ему войну, он вступил в конфликт не только с «большой тройкой», но и со Швецией, в то время как его бывший союзник Бавария переметнулась на сторону неприятеля, а самая подобострастная марионетка, Саксония, была оккупирована его врагами. Более того, в то время он, в сущности, воевал с объединенной Германией, которую захлестнула волна яростного национализма, что способствовало резкому повышению эффективности реформ Шарнхорста и Гнейзенау и вдохновило даже австрийцев воевать так, как никогда прежде. Порой казалось, что у Бонапарта было преимущество в численности. Но по качеству войск перевес впервые был на стороне его противников. Как впоследствии заметил Веллингтон, Бонапарту не хватило темперамента вести оборонительные бои, не говоря уже о целой оборонительной кампании. Если бы он смог это сделать, с высокой долей вероятности он бы вынудил шестую коалицию подписать перемирие, полностью вымотав ее армию, и не позволил бы ни одному ее солдату ступить на французскую землю. В действительности он все еще, как обычно, намеревался свести войну к грандиозной битве, которая стала бы апофеозом всей войны, игнорируя тот факт, что у него не было возможности восполнить понесенные потери, тогда как союзники неустанно увеличивали численность своих войск.
Развязкой стало сражение под Лейпцигом, которое длилось более трех дней, с 16 по 19 октября 1813 года. Общая численность задействованных войск была больше, чем в любом другом сражении за весь период 1792–1815 годов. (Бородино было вторым по численности.) В распоряжении Бонапарта находилось 180 тысяч человек и еще 20 тысяч в резерве. В войсках австрийцев, пруссаков, русских, шведов и других держав насчитывалось 350 тысяч человек. Кроме того, они ожидали скорого подкрепления. Это сражение назвали «битвой народов» – довольно мрачным словосочетанием, отражающим то, что Бонапарт делал с Европой, ввергнув ее в новую форму ведения войны – тотальной войны, в которую были вовлечены не только профессиональные армии, но и целые народы. Более половины воевавших были новобранцами. В этой изнурительной войне не было ни одного великолепного маневра, ни тактической внезапности, а окрестности городов превращались в поля смерти, где людские потери составляли не менее 100 тысяч. Бонапарта вынудили отступить, оставляя 30 тысяч солдат, которые попали в плен плюс 5 тысяч переметнулись во враждебный лагерь, в то время как битва была еще в самом разгаре – впервые в его армии появились перебежчики. Кроме того, он оставил во французских гарнизонах, раскинутых по всей Германии, 100 тысяч человек, которые были вынуждены безоговорочно капитулировать.
Таким образом, в результате военных неудач империя распалась, и впервые Бонапарт должен был вести бои на французской земле. И это тогда, когда против него решительно восстало французское общественное мнение. Французы аплодировали завоеваниям Бонапарта, а не тому, что он заставил их платить непомерные налоги на нужды его империи, и не тому, что они должны были пополнять ряды его армии. Но время аплодисментов прошло, и для продолжения войны французы должны были взвалить на себя как материальные затраты, так и комплектацию армии. В 1812 и 1813 годах Бонапарт потерял около миллиона человек убитыми, ранеными, взятыми в плен и просто пропавшими без вести. Около половины из них были французами. Кроме того, все оказалось тщетным, так как на тот момент многие немцы и русские прорывались через границы во Францию. Зачастую среди них попадались мародерствующие казачьи эскадроны. Все захватчики грабили, насиловали и убивали, как когда-то сами французы грабили, насиловали и убивали в их отечествах. Таким образом, французы столкнулись с ужасами войны, как в свое время немцы, итальянцы, русские, испанцы и другие народы, и им совсем не нравилось то, что они видели. Они по-настоящему пришли в ужас. Веллингтон оставил Испанию и, обойдя Пиренеи, добрался до Франции. Его противник Сульт практически уже отказался от борьбы. Бордо капитулировал без единого выстрела. В Швейцарии французы и их марионетки не оказали ни малейшего сопротивления австрийцам. Британцы и их союзники оккупировали Голландию и вторглись в Бельгию. Германия была полностью утрачена. Главные французские пограничные крепости сдались или были оставлены. Повсеместно во Франции начали появляться роялисты, а Талейран и его единомышленники прибегали к разнообразным уловкам, чтобы получить для них самые выгодные условия.
Поведение Бонапарта в период между Битвой под Лейпцигом в октябре 1813 года и его окончательным свержением в апреле 1814 не поддается никаким объяснениям. Он отклонил предложения союзников сначала о границах 1799 года, затем о старых границах 1792 года, оба они давали ему реальный шанс остаться правителем. В январе он снова возглавил свою армию, но не потому, что она давала ему шанс, пусть даже ничтожный, победить союзников в главной битве. Это была единственная возможность спастись самому. Численность
Глава 6
Эльба и Ватерлоо
Бонапарт прибыл на Эльбу 4 мая 1814 года на фрегате Королевского военно-морского флота Великобритании «Бесстрашный». Он потребовал, чтобы его отречение было в пользу сына, короля Рима, но союзники ему отказали. Вместо этого трон Бурбонов занял Людовик XVIII, брат обезглавленного короля, прибывший в Париж в тот же день, когда Бонапарт прибыл на Эльбу. Все было организовано Талейраном, который на тот момент действовал в полном согласии с Меттернихом, Карлом Робертом Нессельроде, русским министром, и тремя суверенами, в особенности с царем, который по прибытии в Париж предпочел остановиться в доме у Талейрана. Бонапарт воспринял поведение Талейрана как предательство. В ответ старый лис заявил, что для него интересы Франции важнее чьей бы то ни было благосклонности, в отличие от Бонапарта, который всегда отождествлял интересы Франции со своими собственными. Бесспорно, такт и ловкость Талейрана оказали неоценимую услугу его стране, сразу же обеспечив Франции место в «большой пятерке» наравне с Британией, Пруссией, Австрией и Россией. Все они восстанавливали прежний порядок в Европе после крушения бонапартизма.
Чтобы не ущемлять гордость Бонапарта, его формально назначили правителем Эльбы, но под наблюдением союзников. Ему присвоили официальный титул «император и правитель Эльбы». Конечно, это была насмешка: тут просматривается скрытое чувство юмора Талейрана. Но Бонапарт воспринял это всерьез. На борту фрегата он был занят тем, что разрабатывал новый флаг своего маленького владения. Эта ссылка из Европы на Эльбу действительно была воплощением знаменитого афоризма «От великого до смешного…». После управления восемью миллионами подданных и половиной континента теперь он стал правителем острова в 7 милях от итальянского побережья, 19 миль в длину и 7 в ширину, общей площадью 140 квадратных миль, и населением, как говорили, 100 тысяч человек. Но к концу девятнадцатого века на острове насчитывалось немногим более 25 тысяч жителей. В шестнадцатом веке остров приобрел Козимо I Медичи, правитель Флоренции. Он построил столицу острова, которую назвал Космополисом. Однако впоследствии город стал известен как Портоферрайо, и у Бонапарта не возникало желания вернуть городу его прежнее славное имя – или наглости назвать его Наполеонополис. Но именно в этом городке была его основная резиденция. Его вилла находилась недалеко от Порто-Феррайо. Кроме того, у него была и другая собственность на острове, например, уединенный домик высоко в горах, на высоте 3 440 футов (1 000 метров). Именно там в свое время он принимал свою любовницу, полячку Марию Валевски, которая приезжала к нему вместе с сыном Александром, белокурым мальчуганом. Польская графиня оказалась более преданной, чем Мария-Луиза, которая не только отказалась приехать к мужу на Эльбу, но вскоре (по утверждению Меттерниха) завела любовника; им стал ее помощник, генерал граф фон Нейпперг. (Похожая ситуация была и с проживающей отдельно женой принца-регента Каролиной и ее мажордомом). Бонапарт никак не комментировал этот факт. Но когда, вскоре после своего приезда на Эльбу, он получил сообщение о смерти Жозефины, то заметил: «Теперь она счастлива». Наполеон очень обрадовался приезду своей матери. Отношение шестидесятитрехлетней Летиции Бонапарт к падению сына можно описать одной фразой: «А я тебя предупреждала!» Она всегда относилась к его внезапному величию скептически и часто повторяла: «Это добром не кончится!» Сестра Наполеона Полина тоже приехала к нему, она вела хозяйство брата, давала балы-маскарады и вела себя так же, как в Италии. Но Наполеон ограничивал ее в средствах, по привычке, а еще потому, что теперь, впервые за пятнадцать лет, у него больше не было несметных богатств.
У него осталось 600 гвардейцев и еще 400 солдат, включая польских улан, небольшой штат придворных и минимальная администрация. Еще с древних времен жители Эльбы добывали и плавили железо и ловили рыбу. Эти промыслы давали до четверти миллиона франков в год. В соответствии с договором, который был подписан во дворце Фонтенбло, французское правительство должно было выплачивать Бонапарту два миллиона франков в год, к этой сумме позже добавили средства на содержание его матери и Полины. Кроме того, у него было собственное состояние – не семь миллионов, как говорили некоторые, скорее, четыре, – но он захотел оставить его «неприкосновенным запасом». Содержание армии, администрации и двора обходилось Бонапарту в 1,5 миллиона франков в год. Это не составило бы проблемы, если бы французское правительство исправно выполняло взятые на себя обязательства. Но оно принципиально не посылало ни единого франка. Поэтому с первых же дней Бонапарту пришлось беспокоиться о деньгах. У него по всей Европе было полно заклятых врагов, особенно среди роялистов, и он боялся, что его могут убить. Его армия, насчитывавшая всего тысячу человек, должна была предотвратить подобные нападения. Бонапарт стал распродавать собственность, экономить, опасаясь, что единственной альтернативой может стать сокращение его вооруженного отряда. Жадность и мелочность вернувшихся на престол Бурбонов была не только неправильной (как сказал бы Талейран), она была фатальной ошибкой. Если бы Бонапарту выплачивали обещанный пансион, велика вероятность того, что он так и жил бы до самой смерти на Эльбе, развлекаясь со своей миниатюрной армией. Именно страх за свою жизнь стал самым главным мотивом, именно он подтолкнул его к решению бежать с Эльбы и вернуться в Париж.