Наполеон
Шрифт:
Теперь, стоя на этой окружённой тьмой высоте, мимо которой непрерывным потоком шли солдаты Массена, он мог чётко представить себе все силы, изготовившиеся к схватке. Он видел чётко и ясно. Болье бросил в атаку на Вольтри десять тысяч человек и остался там. Старикашка сам вышел из игры. Теперь он не сумел бы повлиять на события даже в том случае, если бы с риском для себя попытался штурмовать Савону. Ещё девять тысяч оставалось в резерве около Алессандрии, где от них было проку как от козла молока. Д’Аржанто мог получить подкрепление из Вольтри не раньше, чем через несколько дней, ибо оно должно было бы идти через Акви. Согласно заслуживавшим доверия донесениям, д’Аржанто готовился возобновить атаку на Монтеледжино и имел для этого около семи или восьми тысяч солдат. Против этих частей стоял хорошо окопавшийся Рампон с двумя с половиной тысячами;
Тем временем пять тысяч солдат дивизии Ожеро и бригады Доммартена двигались слева, чтобы выйти через Каркаре к Кайро и вбить клин в промежуток между австрийцами и пьемонтцами, который непременно возникнет с разгромом д’Аржанто. Если бы только Ожеро смог наверстать потерянное время и достичь Кайро в течение дня, он не только отрезал бы австрийцам путь к отступлению, но и непременно смял бы слабый, всё ещё разбросанный по фронту в четыре лье австро-пьемонтский центр. Далеко к западу, в районе Ормеа и Гарессио, мрачный старый Серюрье дал приказ провести ложные атаки и напугать пьемонтцев под командованием Колли, чтобы заставить их остаться в своих укреплённых пунктах для защиты Чевы.
С тайным восторгом он охватывал мыслью все эти дальние и невидимые передвижения огромных масс войск. Это была первая самостоятельно проводимая Бонапартом операция, первое сражение, вся ответственность за которое целиком ложилась на него. Он ясно представлял весь механизм этих передвижений и включил его, предварительно точно рассчитав взаимодействие частей, чтобы полностью парализовать волю врага. И хотя он был уверен в успехе, ночь перед рассветом должна была показать, оправдается ли его внутреннее убеждение в превосходстве французской армии. Хотя он тщательно предусмотрел все неожиданности, но даже идеально спланированные битвы проигрывались иногда по чистой случайности. Этой ночью, когда тьма скрыла от него всё, кроме проходивших мимо промокших войск, он сознательно бросил вызов судьбе, таинственному и неясному будущему. Нынешний феерический успех, о котором он мечтал, будет означать доверие Директории, будет означать всё. Его мысли перескочили на Жозефину, которая в этот час мирно спала в своей уютной, увешанной зеркалами спальне на улице Шантерен. Видела ли она его во сне? Он мог представить своего курьера, скачущего к ней по улицам Парижа с новостью о победе.
За его спиной один из штабных офицеров умудрился разжечь дымный костёр, прикрывая пламя плащом. Он отступил к огню, у которого обнаружил закутанного по уши в шарф Бертье. Тот был бодр, как всегда, несмотря на непрерывную работу в течение последних двадцати с лишним часов, и, как всегда, имел в голове чёткое представление о точном расположении каждого подразделения. Он был как раз таким начальником штаба, какой ему был нужен: точным и неутомимым. Единственное, чего хотел бы от него Бонапарт, это не грызть ногти. Вид толстых пальцев Бертье бросал главнокомандующего в дрожь. Он обменялся с начальником штаба несколькими бодрыми восклицаниями; говорить было не о чем. Их планы уже действовали, и вносить в них что-либо новое было поздно. Оставалось только ждать.
К нему подошёл Массена и заявил, что отправляется в авангард своих войск. Его голос, обычно такой язвительный, сейчас звучал необычно доброжелательно. Бывший контрабандист знал эти горы как свои пять пальцев. Бонапарт так же бодро попрощался с ним:
— До свидания, Массена. Помни, что надо дождаться, когда Лагарп займёт позиции — и тогда победа!
Но придётся вытерпеть ещё несколько часов. Нет, он не спустится вниз и не укроется в Альтаре, как предлагает Бертье. Он не мог отсутствовать ни минуты, это его дело. Он огляделся вокруг и заметил крестьянина средних лет, брата кюре из Альтаре, который очень неохотно проводил их до этого места. Очевидно, беднягу мучили подозрения, не являются ли эти французы, атеисты и смутьяны, посланниками самого дьявола. Чтобы преодолеть упрямство, пришлось пригрозить ему пистолетом. Говорить с ним, как
Крестьянин пытался отвечать как можно лучше, постоянно вдаваясь в путаные объяснения, которые приходилось прерывать. Он попросту очень боялся Бонапарта и мучился от терзавшего его беспокойства. Думает ли «синьор генерал», что сражение развернётся в Альтаре? Его жена, беременная шестым ребёнком, только что слегла в постель, и её нельзя вывезти. Большинство жителей деревни уже удрало. Французы, не в присутствии signor generale будь сказано, творили жуткие вещи, когда были там в позапрошлом году, несмотря на то что битва происходила далеко от этого места, в Дего. Жена его племянника сошла с ума из-за того, что они с ней сделали, а племянник повесился.
Наполеон сам побывал здесь в те времена, командовал артиллерией и хорошо помнил все эти сцены мародёрства и насилия. Он изо всех сил старался переубедить бедного селянина, говорил, что не допустит подобного и что не планировал никакого сражения в Альтаре.
Крестьянин покорно поблагодарил его и перестал трястись от ужаса при виде тщедушного молодого генерала, так хорошо говорившего по-итальянски.
— Покорнейше благодарим, signor generale! Я часто думаю, почему Господь допускает войну? В бытность моего дедушки здесь тоже шла война. Чужеземные солдаты приходят и убивают друг друга в наших деревнях. Конечно, война — это их дело, но сгорают наши дома, гибнет наш урожай и наши женщины подвергаются поруганию. Мой брат, священник, говорит, что на все воля Божья, но случаются вещи, signor generale, которые нельзя понять.
Бонапарт не мог объяснить ему, что здесь сталкиваются крупные национальные интересы, и эти конфликты не могут быть решены иначе как с помощью войны, уничтожающей их мирные поля с таким же равнодушием, как это делает сильная буря. Война является лишь частью тайны бытия. Почему его призванием стала именно война и почему она так разрушительна? Какие мистические силы проявляли себя в Александре Великом или в Цезаре? Он подумает об этом позднее, когда будет время пофилософствовать. Раньше он часто занимался этим, пока одиноко ютился в своей мансарде...
— Войны никогда не прекратятся, мой друг, — сказал он как можно мягче. — В один прекрасный день ты ещё похвастаешься тем, что помог мне одержать мою первую победу.
Он отвернулся и пошёл к Бертье. Лагарп уже должен был выйти на нужную позицию и соединиться с Рампоном. Австрийцы тихо залегли где-то в темноте к северу и северо-востоку. Если, конечно, не ускользнули под покровом ночи! Но нет, это невероятно. Д’Аржанто, получив достаточное подкрепление, попытается вновь атаковать эту стратегически важную высоту. Тем более что после вчерашнего боя число защитников Монтеледжино сильно поредело. Возможно, к нему подойдёт Болье, но войска из Вольтри старик подтянуть уже не успеет. Все произойдёт так, как он и наметил. Главнокомандующий с нетерпением ждал курьера от Ожеро с подтверждением того, что его войска приближаются и будут на месте вовремя, чтобы сыграть решающую роль в окончательной победе.
В небе забрезжил бледный рассвет. На горизонте среди низких облаков начали слабо прорисовываться вершины гор, а внизу всё было покрыто клубами тумана. Дождь прекратился. Ординарец принёс ему горячий кофе и кусок чёрствого хлеба. Хорошо! Он нуждался в этом. Бертье тоже выпил немного кофе и пожевал корочку. Снова появился Саличетти, давно отправившийся вниз поискать укрытия в Альтаре. Кое-кто расседлал лошадей и положил сёдла вокруг костра. Они с Бертье сидели на них и пили кофе. Оставалось только ждать. Саличетти, с беспокойством вглядываясь в туман, шагал взад и вперёд. Наконец он подошёл к командующему: