Направленный взрыв
Шрифт:
— Признаюсь, хотелось бы, — кивнул я. — Очень хотелось бы спровоцировать их, вызвать огонь на себя!
— Каким образом? — Меркулов нахмурился.
— Провокационным. Например, давай прикроем филиал «Славянского банка», фирму охранников «Заслон»? Или предлагаю: арестуем Шароева. Или, на худой конец, возьмем Васина…
— И что это даст? Кроме шумихи в прессе, кроме скандалов в верхах, что это даст, Турецкий? А как относительно соблюдения законности?
— Ты боишься, Меркулов. Так и скажи…
— Саша, кажется, за годы работы у тебя не было повода обвинять меня в трусости, — сурово сказал
«И Меркулов туда же, — подумалось мне. — Они с Липкиным будто сговорились, настаивая, чтобы я думал головой, разгадывая этот кроссворд».
— У меня и так все извилины шевелятся от проигрывания различных версий. Но ведь эти бестии ни одной улики, ни одного свидетеля не оставили! Пряхина — она не в счет. Одна надежда, может быть, в ближайшие дни Грязнов или мой бывший стажер что-нибудь откопают. Ты, Костя, контролируешь ход расследования по Сельдину?
Меркулов согласно кивнул:
— Левин уже начал заниматься поисками всех, кто знал Самохина. Грязнову одному не справиться…
— А как по-твоему: Самохин тут при чем, или ты считаешь…
— Считаю. Самохин, по меньшей мере, был свидетелем убийства Сельдина. Те записные книжки и номера телефонов на обрывках газет, найденные при нашем обыске у Самохина, пока ни на кого не вывели. Ни Пельменя, ни Зои еще не разыскали, но я уверен, Левин-то уж разыщет, ведь он был твоим стажером, опыта набирался у самого Турецкого! — усмехнулся Меркулов.
И я не понял, чего больше было за его словами: иронии или уважения.
— Хорошо, Костя, уговорил. Но знай, без допроса Васина нам никак не обойтись.
— Допрос помощника командующего Западной группой войск — дело непростое. — Меркулов снова нахмурился и отвел от меня взгляд.
— Понимаю, тебя интересует, «что будет говорить княгиня Марья Алексевна», — с сарказмом сказал я. Глянул на Костю, увидел его колючие глаза и понял, что обидел его.
— Сашок, ты забыл, что у нас в стране есть Президент, а у Президента — вице-президент, генерал между прочим. Как в старину говорили, он в свое время бывал на дружеской ноге с командующим ЗГВ Уткиным. Ты понимаешь, куда ты лезешь? И у тебя еще хватает совести обвинять меня в трусости и в прочих смертных грехах? — строго сказал Меркулов.
Я тяжело вздохнул, обреченно махнул рукой и поднялся:
— Ладно, уговорил. Буду заниматься «Заслоном», пока не созреет план для хорошенькой провокации. — Я увидел его недовольный взгляд и решил как-то загладить свою грубость. — Константин Дмитриевич, я подвезу записки полковника Васина, который день собираюсь отдать их нашим специалистам по криминальной психологии, но так еще и не собрался. Я предлагаю, чтобы ты вначале полистал…
— Почему до сих пор не приобщил к делу, Саша? Так в самом деле нельзя. Ладно, посмотрю, — потеплев, ответил Костя.
Я уже понял, что Константин Дмитриевич не в курсе моей «теплой» встречи в приюте старых коммунистов, и эту новость приготовил ему на сладкое. Но Меркулов меня опередил:
— Сашок, ты извини меня, как ни странно, но я тоже бываю не прав.
— О чем это ты, Константин Дмитриевич?
— Да я говорю о твоих очередных разборках с самоубийцами.
— А-а, уже доложили? А я хотел подать эту новость на десерт.
— Забываешь, что замгенерального все стоящее узнает в первую очередь. Тебе необходимо быть осторожнее, может быть, стоит тебя отстранить от дела, чтобы не подвергать излишнему риску.
— Константин Дмитриевич, такого унижения я не потерплю!
— Не горячись, Турецкий. Психованный преступник — самый опасный преступник, потому что непонятный. Еще раз можешь повторить специально для меня?.. У тебя что-то требовали?
— Кроме моей жизни, пожалуй, ничего не требовали. Хотя… было сказано: прежде чем пустить меня в расход, я должен отдать то, что взял… Но что я взял — ума не приложу. Моя и Грязнова версия такова: кто-то готовит нас к тому, что заказчик убийства Холод и банкира — натуральный сумасшедший со справкой. А неплохой ход придумали, ты не считаешь? Я бы до такого ни за что не додумался. Уверен, подкинут и доказательства…
— Да-а, похоже на то… Но мы что с тобой, Сашок, лыком шиты?
— Верно, Костя, мы должны идти своим путем. Однако я дам задание Левину, чтобы подготовил информацию о всех сбежавших из психиатрических больниц, чем черт не шутит, а вдруг повезет. Одно не укладывается в голове, почему оба так легко — один серпом себя по горлу, другой пулю в башку — не раздумывая…
— Если оба форменные придурки, то объяснений у них лучше не спрашивать, — усмехнулся Меркулов.
Я, грустно улыбнувшись, вышел из кабинета Меркулова и поехал к себе домой продолжать интеллектуальные занятия по разгадыванию моего следственного кроссворда.
8. Неделя впустую
Почти всю ночь я не спал. Только закрою глаза, как из углов ползут привидения: вот Сельдин с Самохиным выясняют отношения, но я не слышу, о чем они говорят. Открываю глаза — все пропало. Трясу головой, иду на кухню, пью холодную воду и снова пытаюсь уснуть.
И опять наползают мысли. Я тут лежу, борюсь с бессонницей, а где-то преспокойно ходят преступники и натуральные сумасшедшие и посмеиваются над нашей следственной группой, надо мной в том числе.
А где-то отправитель компромата на военных лежит сейчас в кровати и мучается, обвиняет себя в гибели Холод…
Снова закрываю глаза и слышу, как клокочет кровь из перерезанного горла Марио.
Я открываю глаза, сажусь на диване: «Господи, хоть бы Ирина приехала скорее, заблудившаяся в чужой, холодной Прибалтике моя жена. И зачем я отпустил ее в Ригу, сам не понимаю…»
Подперев голову руками, я сижу, качаясь из стороны в сторону.
«Даже если Слава Грязнов выйдет на Пельменя, сообщника Самохина, — ну и что тогда? Даже если мне чудом удастся выйти на того человека, что положил в камеру хранения „дипломат“ со взрывчаткой, ну и что? Это лишь исполнитель, а не заказчик… Уверен, все следы заметены… Все? Э-э-э нет, врете, господа заказчики! Все следы ведут туда — в Германию! Необходим Васин… А Меркулов боится, и я его понимаю. Ему нелегко дастся арест Васина, даже если ты соберешь доказательства его вины. Но зачем непременно арест, хотя бы допросить вначале… Но прежде „Заслон“, где работают бывшие служаки из „семерки“ и „девятки“. Эх, не люблю я этих „бояр“, ох, не люблю!..»