Народ Мухаммеда. Антология духовных сокровищ исламской цивилизации
Шрифт:
– В таком случае, как я думаю, Господь Миров, Который не оставил органы тела и чувства людей без повелителя-разума, не мог оставить все Свое творение в хаосе и беспорядке. Для того Он и дал людям имама, чтобы тот разъяснял Его Заветы, устранял заблуждения и вел нас всех путем Истины.
На это Амр ничего не ответил, но он оказал мне честь, приблизившись ко мне и спросив:
– Ты Хишам, не так ли?
– Нет, – ответил я.
– Откуда ты?
– Из Куфы.
– Ну конечно же ты – Хишам! – воскликнул он и, взяв меня за руку, заставил сесть рядом с собой. Он не произнес больше ни слова, пока я не встал и не ушел».
Богослова Хишама ибн Хакама спросили однажды:
– Является ли имам безгрешным?
– Да, – ответил он.
– Но как вы можете знать это? – спросили его.
– Все грехи можно разделить на четыре категории: алчность, зависть, гнев и вожделение. Имам не может быть алчным, поскольку весь мусульманский мир и все его сокровища принадлежат ему. Он не может испытывать зависть, поскольку это чувство возникает у человека нижестоящего к вышестоящему, а никто не стоит выше имама. Он не может чувствовать злобы, лишь справедливый гнев, когда служба Господу вынуждает его карать непокорных, так как милосердие не должно препятствовать распространению Веры. Он не может чувствовать вожделение, поскольку это чувство обращено к утехам этого мира, в то время как все помыслы имама сосредоточены на мире Ином. Есть ли на свете люди, которые отвращаются от прекрасного лица и ищут отвратительного? Или предпочитают вкусную пищу горькой полыни?
Шиитские экстремисты почитают своих имамов как божественных, неземных существ. Эти антропоморфические тенденции заимствованы из теорий реинкарнации и трансмиграции евреев и христиан. Евреи уподобляют Бога человеку, а христиане уподобляют человека Богу. Этот антропоморфизм первоначально был характерен только для шиитов, но в последнее время его приняли также некоторые секты последователей Истинного пути (суннитов).
Первые суфии
С момента раскола ислама каждая секта стала претендовать на то, что ее представители-аскеты являются истинными святыми. Некоторые избранные из числа последователей Истинного пути (суннитов), чьи души остались верны пути Бога, а сердца не испортились безразличием, стали известны как суфии (это слово означает «те, кто носят одежду из шерсти»). Этих мудрецов-праведников стали называть так незадолго до конца II века хиджры.
Мы шли ночью по дороге в Мекку из Куфы. Вдруг в темноте я услышал голос:
– О мой Бог! Не по своей воле я согрешил и нарушил Твой Завет; моя судьба была предрешена Тобой еще до начала времен. Прости мой грех! Прости!
Затем тот же голос произнес:
– О вы, кто верит! Уберегите себя и ваши семьи от огня, топливом для которого будут люди и камни!
Потом я услышал звук падения, но не понял, что это было, и мы пошли дальше.
Ибрахим, сын Адхама, был из царского рода. Однажды, когда он восседал на троне, ему принесли зеркало, чтобы он мог лицезреть свой лик. Он посмотрел в зеркало и сказал сам себе: «Я вижу только путника, идущего к могиле, в место, где не будет друзей, чтобы развеселить меня. Я вижу длинную дорогу перед собой, и для этого пути у меня нет провизии. Я вижу Справедливого Судью и себя перед Ним, и мне нечего предъявить в свое оправдание». Как только он осознал все это, его царство потеряло для него всякий интерес.
Один раз он поехал на охоту и так увлекся преследованием антилопы, что оставил свою свиту далеко позади. Когда он настиг свою жертву, Бог дал антилопе дар речи, и она сказала: «Разве для этого Господь сотворил тебя? Кто заставляет тебя поступать так?» Ибрахим раскаялся в своем поступке и разочаровался во всей своей прежней жизни. Он оставил все и вступил на путь праведности и с тех пор не вкушал никакой пищи, кроме той, которую зарабатывал своим трудом.
– Однажды я подошел к границе пустыни, – рассказывал как-то он, – и тут какой-то старый человек подошел ко мне и спросил: «Ибрахим, знаешь ли ты, что это за место? Куда ты идешь, пешком и без провизии на дорогу?» Я понял тогда, кто это. Это был Сатана. Я вытащил из-за пазухи все деньги, что у меня были, четыре медяка, которые я выручил за корзину в Куфе. Я отшвырнул их прочь и произнес клятву, что через каждую милю пути буду останавливаться и молиться Богу, делая по четыреста поклонов. Я провел в этой пустыне четыре года. Бог давал мне пропитание без всяких усилий с моей стороны. Хидр, Зеленый Старец, был мне там товарищем и поведал мне Великое Имя Бога.
– Было ли у тебя когда-нибудь ощущение, что ты достиг предела своих желаний? – спросили его.
– Да, дважды, – ответил он. – Один раз я был на борту корабля. Никто не знал, кто я. На мне были нищенские обноски, волосы мои были давно не стрижены и не чесаны. Я был посмешищем для всех. Среди прочих пассажиров был один, который взял на себя роль шута. Он дергал меня за волосы, порой вырывая их с корнем, и всячески издевался надо мною с бесстыдством, присущим для такого рода людей. Я чувствовал себя совершенно удовлетворенным, представляясь тем, за кого меня принимали, но, когда этот клоун подошел и помочился на меня, моя радость достигла предела. Другой случай произошел со мной, когда, сойдя на берег, я пришел в какой-то поселок. Была зима, шел дождь, мой заплатанный халат промок насквозь, мне было очень холодно. Когда я попытался войти в мечеть, меня не пустили, подобного же приема я удостоился еще в трех мечетях. Холод пробирал меня до костей, я зашел в баню и приютился там возле печи, которая чадила немилосердно. Черная сажа покрыла всю мою одежду и лицо. Тогда я также был абсолютно счастлив.
Три покрова должны быть удалены с души паломника, пришедшего к Дверям Счастья, прежде чем эти двери откроются для него. Первый покров исчезнет, когда господство над двумя мирами будет даровано ему навеки, и это не вызовет у него радости. Тот, кто ощущает радость по отношению к материальному, – тот все еще находится в сетях алчности, и для алчного двери закрыты. Второй покров поднимется, если он, обладая господством над двумя мирами, лишится этого господства и не почувствует при этом ни гнева, ни сожаления, ибо тот, кто негодует, находится во власти страдания. От третьего покрова избавится тот, кто не соблазнится славой, поскольку подверженный этой страсти низок духом. Истинный паломник должен обладать чистым сердцем и возвышенной душой.
Суфьян Тхаури также носил халат из шерсти. Рассказывали, что, умирая, он совершал омовения шестьдесят раз перед каждой молитвой. «Я хочу уйти из этого мира по крайней мере чистым», – говорил он.
Среди его изречений были следующие:
– Если тебе приятней, когда тебя называют благородным человеком, чем когда тебя называют мошенником, можешь быть уверен – тебе еще далеко до праведности.
– Слава Господу, Который убивает наших детей и лишает нас нашего имущества, Господу, Которого мы любим, несмотря на это!
– Если дервиш часто посещает богача, будьте уверены – он обманщик; если он ходит к царскому двору, будьте уверены – он вор.
Как рассказывает Ибн Хаким, однажды Суфьяна Тхаури привели к Махди. Он приветствовал повелителя правоверных как обычного человека, без должных почестей, несмотря на то что рядом с ним стоял палач, облокотившийся на свой меч и ожидающий приказа.
– Хорошо, наглец, – обратился Махди к Суфьяну с усмешкой, – тебе удалось скрыться от нас несколько раз, но теперь ты в наших руках. Боишься ли ты наказания, которое может постигнуть тебя?