Народы моря
Шрифт:
— Сейчас тебя высадят на берег. Скажешь вашему правителю, что вы должны возместить мне в десятикратном размере то, что захватили в галере. Кроме этого, отныне каждый год, начиная с этого, будете присылать в Пуплуну сто тяжелых мин (тяжелая мина — немногим более килограмма) меди, сто тяжелых талантов зерна (тяжелый талант — немногим более шестидесяти килограмм), сто овчин и сто больших кувшинов вина, в чем и поклянетесь перед своими богами в присутствии моих послов. За это я не стану разрушать ваш город и делать всех уцелевших рабами. Время на размышления у вас до утра. Иначе завтра к вечеру подойдут остальные мои суда, и мы начнем штурм, — сказал я юному япигу через матроса, который немного знал их язык.
Завтра купеческий караван, идущий из Пуплуны в Милаванду, должен добраться только
— Заодно можете выкупить пленных за легкую мину меди каждого, — запросил я непомерную цену, зная, что где-то неподалеку от Гирии добывают мышьяковую бронзу, называя ее медью, и задал вопрос напоследок: — Ты меня понял?
— Да, — тихо произнес юноша, будто боялся, что другие пленные услышат его слова и сочтут предателем.
— Высадите его напротив ворот, — приказал я своим матросам.
Они помогли раненому спуститься по штормтрапу в шлюпку, посадили на носовую банку лицом к «Альбатросу», так что я еще долго мог наблюдать, как юноша переводит взгляд слева направо и справа налево, не задерживаясь на мне.
Глава 84
Утром городские ворота, выходящие на южный берег полуострова, где в мирное время разгружались галеры, остались закрытыми. Я добавил им пару часов, пока мои матросы набирали воду в речушке южнее города. Надеялся, что хотя бы пленных выкупят. Не хотелось тащить их в Милаванду, куда я собирался наведаться, чтобы посмотреть, как там идут дела, и, если не договорюсь с япигами, собрать армию для захвата Гирии.
Мы уже начали сниматься с якорей, когда ворота открылись, и на берег моря из города сперва вытащили восьмивесельную лодку, а потом вышла делегация из пяти человек. Не знаю, чего ждали гирийцы. Может быть, проводили общегородской референдум, решая, обязаны ли все отвечать за то, что часть разбогатела? Я приказал приостановить выбирание якорных канатов, сплетенных из полос носорожьей шкуры. Кстати, очень хорошие канаты, крепкие и упругие, даже лучше, чем из китовой.
Встретил я делегацию на шканцах, чтобы смотрели на меня снизу вверх, стоя на главной палубе. Так быстрее поймут мое превосходство. Возглавлял делегацию мужчина лет двадцати трех и довольно хилого сложения. На нем была туника из тонкой льняной темно-красной ткани, а на ногах кожаные сандалии, похожие на финикийские, причем очень маленького размера. Голова, вопреки средиземноморской моде, не покрыта. Черные, малость вьющиеся волосы расчесаны на пробор и заплетены в две косы, концы которых были сплетены под подбородком, из-за чего казалось, что у мужчины с безволосым лицом скопца есть густые бакенбарды и борода. Может быть, из-за отсутствия растительности на лице он и казался таким молодым, а на самом деле намного старше. Сопровождали его зрелые мужи в таких же льняных туниках, только черных. Как ни странно, черный цвет не является траурным ни у одного из известных мне народов, населявших Средиземноморье, хотя я знаю далеко не все. У этих на голове были черные вязаные шапочки, закрывавших только самый верх черепа, но прилегавших плотно. Наверное, под такими шапочками голова сильно потеет в жару. У разных народов я встречал разные способы мазохизма с помощью одежды. Одни корсеты чего стоили или лабутены. Но обычно такие издевательство над собой — привилегия женщин, иначе сами не поверит, что красивы. У четверых сопровождавших были еще и посохи. Это, так сказать, разрешенное оружие. Обычно в город не пускают чужих с мечом, да и своим разрешают ходить с ним по улицам только, если ты стражник или воин. Посох — не меч, но в умелых руках может превратиться в смертельное оружие. К тому же, иногда верхушка его является еще и рукояткой кинжала, лезвие которого спрятано внутри посоха. Эти четверо не были похожи на ассасинов, пришедших убить вражеского предводителя и славно умереть.
— Извини нас за опоздание! — начал на ахейском диалекте древнегреческого языка молодой мужчина высоким голосом, окончательно убедившем меня, что он скопец. — Боги долго не хотели дать нам однозначный ответ. Они почему-то не видят тебя, а только твоих воинов.
Надо же! Интересно,
— Может, я уже умер или еще не родился? — поинтересовался я шутливо.
— Наши боги не знают этого, — ответил он, — поэтому мы подумали и решили не воевать с тобой.
— Вы вовремя решили, иначе бы я уплыл и вернулся с армией, — поменял я тему разговора. — Мои воины после взятия Хаттусы заскучали по добыче.
— Мы не знали, что захваченная нами галера принадлежала покорителю хатти. Иначе бы не тронули ее, — сказал скопец.
— Я так и подумал, что ваши боги и в тот раз не увидели меня, — произнес я насмешливо. — Пора вам поговорить с ними строго, поколотить их, что ли, как следует, а то втянут вас в большие неприятности.
Мое кощунство произвело на япига сильное впечатление. Судя по испугу в его глазах, если у жителей Гирии и были ранее сомнения, связываться со мной или нет, то теперь их не останется. У народов Средиземноморья пока нет дуальных религий, нет бога и дьявола, каждый их бог двухцветен, действует по ситуации, но меня уж точно отнесут к слугам такого, у которого белый цвет лишь на кончике хвоста.
— Мы готовы возместить ущерб и выкупить пленников, — произнес после продолжительной паузы скопец.
Четверо мужей, сопровождавших его, кивнули синхронно.
— Вы можете сначала поклясться перед своими богами, что больше никогда не нападете на мои суда и будете платить мне каждый год за покровительство, — предложил я. — После этого возместите ущерб и выкупите пленных.
— У нас сейчас нет столько, сколько ты требуешь, надо подождать несколько недель, — попытался он увильнуть.
— У вас не хватает слов на произнесение клятвы? — задал я уточняющий вопрос. — Сейчас заплатите выкуп и возмещение, а за всем остальным через месяц-полтора приплывут мои галеры.
— Мы должны передать твои словам нашим старейшинам и получить их ответ, — молвил скопец, пряча от меня глаза.
— Поторопитесь. Если я рассержусь и уплыву, то вернусь с армией — и от Гирии останутся только руины, — предупредил я и добавил наугад: — И передайте вашему провидцу, что он не видит не только меня, но и свою скорую смерть, медленную и мучительную.
У скопца даже губы побледнели от испуга. Неужели он и есть тот самый ясновидящий? Странное поведение для него. Разве что это псевдоясновидящий, способности которого не соответствуют созданному им же мифу о себе. Поэтому и приплыл сюда, чтобы при личном общении понять или почувствовать, как со мной поступить. Скорее, второе — догнать на интуитивном уровне, как это принято у женщин. Тогда и чрезмерный испуг, и безволосое лицо, и высокий голос, и фальшивая борода, которой нынешние скопцы обычно не пользуются, ложатся в тему. Я представил, что передо мной женщина и мысленно и со знанием дела потрогал ее за мохнатку. Щеки псевдоскопца и псевдопровидца, понурившего голову, стремительно покраснели. Так понимаю, мои действия ей понравились, даже несмотря на угрозу разоблачения. Впрочем, мужи, сопровождавшие ее, и так знают, кто она, а мнение мое и моих воинов их не сильно колышет. Каждый народ сам решает, кому подчиняться и кого посылать на переговоры. Если им на таких должностях больше нравится бабы, это их проблемы и только повод для шуток для остальных народов.
— Отправляйся за возмещением и выкупом. У нас в плену сто восемнадцать ваших воинов. По легкой мине меди за каждого, — напомнил я ровным голосом, без насмешки и превосходства.
Она ведь не принимала участие в нападение на мою галеру, и мне плевать на внутренние проблемы Гирии. Пусть ими и дальше прямо или косвенно правит шарлатанка, лишь бы заставляла их исправно платить дань и не разрешала нападать на мои суда.
— Да, — тихо произнесла псевдоясновидящая и, не поднимая головы, пошла к штормтрапу, чтобы неловко перевалиться через фальшборт и медленно, превозмогая страх, спуститься в лодку, где двое гребцов помогли ей.