Нарты. Адыгский эпос
Шрифт:
— Возьми скамью не деревянную, не каменную, не глиняную и садись за стол, — сказал иныж, принявшись есть козлятину.
Куйцук не долго думая снял с головы шапку и уселся на нее. Пока иныж проглатывал кусок, Куйцук — три. Так съели они козла.
— Знатно пообедали! Надо было побольше при гнать таких козлов, чтобы каждый день съедать по од ному, — сказал иныж, утирая рот.
— Сколько было, столько и пригнал! — спокойно ответил Куйцук, а иныж промолчал.
На другой день
— Как будете переезжать через реку, станьте на середине и не трогайтесь с места, — приказал иныж своим черным быкам. — Куйцук рассердится и придет ко мне браниться.
Взвалил он на арбу два полных мешка проса и послал Куйцука сеять. Когда переезжали через реку, быки дошли до середины и стали пить воду. Как ни подгонял их Куйцук, они не трогались с места.
— Глупый иныж перегрузил передок арбы и натер шею быкам, — сказал Куйцук. Он переложил мешки с просом назад и сам уселся на них. От этого ярмо так сдавило шею быкам, что они, едва не задохнувшись, поспешили тронуться в путь.
Куйцук посеял просо и к вечеру вернулся домой.
Черные быки рассказали иныжу, что сделал с ними Куйцук: в те времена люди и животные понимали друг друга.
На другой день иныж послал батрака в лес нарубить дров, а сам приказал быкам:
— Как будете подыматься с дровами в гору, станьте и не трогайтесь с места: Куйцук рассердится и прибежит ко мне браниться!
Куйцук нарубил дров и нагрузил арбу. Быки дошли до середины горы и — ни с места! Куйцук оставил их в покое и развалился на горном склоне, глядя в небо. В это время пролетал косяк журавлей. Куйцук закричал во все горло:
— Эй, журавли, журавли, там у нас на дворе стоит старая корова. Когда она отелится, когда теленок выра стет в быка, а из непосеянной конопли сплетут верев ку, — тогда мы пригоним быка и втащим арбу на гору!
Испугались черные быки: "Уж не хочет ли он, чтобы мы здесь издохли?" — и поскорее потянули арбу.
Когда Куйцук въехал во двор, быки рассказали иныжу, как было дело.
Новый батрак пришелся иныжу не ко двору. На следующий день он посадил свою одноглазую мать на дерево, чтоб она закуковала кукушкой: иныжу хотелось поскорее избавиться от своего работника.
Куйцук сшиб ее с дерева колом, и она упала замертво.
— Из-за тебя я осиротел! — закричал иныж, вы скочив из дому.
— Я подумал, что это кукушка закуковала раньше времени, и потому запустил в нее колом! Стоит ли сер диться из-за таких пустяков! — сказал Куйцук.
— Я не сержусь! — отвечал иныж.
Мать иныжа понесли на кладбище. Пришлось подтесать крышку гроба, а Куйцук нарочно не захватил из дому топора. Иныж послал за ним Куйцука, а тот посидел за оградой кладбища и
— Топором бы ее по лбу! Прошибить бы ей баш ку! — сказал иныж. — Ступай возьми сам под лавкой!
Куйцук вошел в дом, достал из-под лавки топор, и, проломив голову жене иныжа, вернулся на кладбище.
Гроб заколотили, опустили в могилу и засыпали землей. Народ стал расходиться по домам.
— Эй, не расходитесь! — закричал Куйцук.
— Что еще случилось? — спросил встревоженный иныж.
— Ты сказал, — нужно проломить ей башку. Я так и поступил! — ответил Куйцук.
— Ты сделал меня несчастным, жену и мать во гнал в могилу! Ты — нечистая сила! — закричал иныж.
— Неужели ты сердишься из-за такой малости? — промолвил Куйцук.
— Нет, не сержусь, — сказал иныж и похоронил жену.
Черные быки иныжа вывалялись в грязи.
— Эй, Куйцук, ступай хорошенько вычисти бы ков! — приказал иныж своему батраку.
Куйцук, наточив нож, погнал быков к речке и прирезал, а мясо промыл водой и завернул в шкуры.
— Сходим — быков привезем! — обратился он к иныжу.
— А разве они не могут притти сами? — удивился иныж.
— Ты велел мне их вычистить. Вот я и вычистил снаружи и изнутри, — объяснил Куйцук и добавил: — Уж не сердишься ли ты?
— Нет, не сержусь, — сказал иныж и пошел при везти быков.
Вечером к нему приехал в гости другой иныж. Хозяин послал Куйцука в овчарню:
— Ступай прирежь барана, который закидывает голову.
Куйцук вошел в овчарню и крикнул:
— Эй, кто из вас закидывает голову?
Все бараны задрали головы. Каждому известно, что если в овчарню войдет человек и скажет слово, бараны поднимут головы.
Куйцук прирезал все стадо и одну тушу приволок домой.
— Теперь сходим за остальными, — обратился к иныжу Куйцук.
— Я же тебе велел прирезать только того барана, который закидывает голову, — сказал иныж.
— Это верно! Но когда я вошел в овчарню и крик нул: "Эй, кто из вас закидывает голову?" — все задрали головы. Вот и пришлось всех прирезать, — объяснил Куйцук.
— Ты лишил меня скота: быков прирезал, баранов прикоцчил! — закричал иныж.
— Из-за такой малости ты на меня сердишься? — спросил Куйцук.
— Нет, не сержусь! — ответил иныж:
Гостя накормили бараниной и проводили в дорогу. Уже стемнело. На дворе не было скота, а в доме, кроме иныжа и Куйцука, ни живой души не осталось. Иныж, сидя у очага, копался в золе и так чихнул, что Куйцука забросило на чердак. Куйцук стал барахтаться на чердаке.
— Эй, что ты там делаешь? — спросил иныж.