Нарушенная клятва

Ларк Софи

Я делаю шаг ближе к Рионе, не оставляя пространства между нами. Она остается на месте, лишь слегка наклонив подбородок, чтобы посмотреть мне в лицо. Ее глаза широко раскрыты и не мигают.

Я нежно провожу большим пальцем по изящному изгибу ее челюсти, к ее полной нижней губе.

— Я не хочу заманивать тебя в ловушку, — говорю я Рионе. — Я хочу освободить тебя. Я хочу показать тебе, какая ты на самом деле…

Я провожу большим пальцем по ее рту.

Губы Рионы раздвигаются.

Я убираю

большой палец и заменяю его языком. Я провожу языком по ее нижней губе и верхней, а затем по пространству между ними. Когда она еще немного приоткрывает рот, я просовываю язык внутрь, пробуя ее на вкус. Я хватаю ее густые рыжие волосы, обвивая их вокруг своей руки, как веревку, и притягиваю ее лицо к своему, проникая языком в ее рот. Это не целомудренный поцелуй — это я беру ее рот. Насилую его. Наполняю ее.

Я хочу, чтобы у нее закружилась голова и она была ошеломлена. Я хочу напомнить ей, как хорошо, когда она позволяет мне овладеть собой.

Конечно, она тает, прижимаясь всем телом к моему. Она стонет под моим языком. Я чувствую, как ее губы набухают от грубого поцелуя, увеличивая чувствительность. Я чувствую, как ее челюсти расслабляются, впуская меня все глубже и глубже.

Я тяну ее за волосы, чтобы откинуть голову назад еще больше, обнажая ее сливочно-белое горло. Затем я лижу ее от грудины по шее до правого уха, заставляя ее дрожать от удовольствия. Ее соски выделяются твердыми точками на фоне хлопкового платья.

Я рычу ей в ухо:

— Я хочу, чтобы ты отдалась мне. Я хочу, чтобы ты делала то, что я говорю. И если тебе не понравится каждая чертова минута… я оставлю тебя в покое навсегда. Я больше никогда тебя не побеспокою. Ты согласна?

Риона колеблется, и я дергаю ее за волосы чуть сильнее.

— Да или нет? — шиплю я.

— Д-да, — заикается она.

— Хорошо. — Я отпускаю ее волосы. Вместо этого я хватаюсь за переднюю часть ее платья и распахиваю его, пуговицы отскакивают и разлетаются во все стороны. Ее голые груди вываливаются наружу, подпрыгивая, соски тверже стекла.

— Не надо… — протестует Риона, но слишком поздно. Она боится испортить одолженное платье.

Я хватаю ее за горло и рычу ей на ухо:

— Заткнись, блять. Ты обещала делать то, что я говорю.

Я вижу огонь бунтарства в ее зеленых глазах, но его поглощает похоть. Она хочет этого так же сильно, как и я, хотя ей неприятно это признавать. Я чувствую, как ее пульс трепещет на моей ладони. Я вижу, как ее великолепные обнаженные груди вздымаются от учащенного дыхания.

Свободной рукой я грубо ощупываю ее грудь. Я сжимаю ее изысканную мягкость и тяну за сосок, перекатывая его между пальцев. Риона задыхается.

Держа ее за горло, я ласкаю ее другую грудь. Я двигаюсь туда-сюда между ними, щипаю и сжимаю, пока ее бледно-розовые соски не набухли и

не потемнели на два тона.

Затем я наклоняю голову и беру ее сосок в рот. Я нежно поглаживаю его языком, пока не почувствую, как она извивается. Затем я сильно сосу. Риона издает протяжный стон облегчения.

Я сжимаю ее грудь рукой, пока сосу сосок, как будто дою ее. Я чувствую, как слабеют ее колени, как ее руки обхватывают мою шею для поддержки.

Я обрабатываю одну грудь, затем другую. Риона хватает меня за затылок и сильнее прижимает мой рот к своей груди, желая еще и еще.

Вместо этого я выпрямляюсь и тащу ее к скамье. Она высотой примерно по пояс, достаточно широкая для седла.

Я перегибаю ее через скамью и раздвигаю ее ноги своими ступнями. Схватив со стены моток веревки, я связываю ее руки перед собой и прикрепляю их к скамье. Затем я связываю ее лодыжки, по одной, чтобы они оставались раздвинутыми.

Я практически слышу, как учащается ее сердцебиение. Она ерзает в веревках, боясь быть скованной, желая сопротивляться мне. Но я знаю, что ей тоже любопытно, интересно, что произойдет, если хоть раз в жизни она откажется от контроля.

Когда я крепко связал ее, я отступил назад, чтобы полюбоваться видом. Она скорчилась на скамейке, совершенно беспомощная. Ее ярко-рыжие волосы свисают вниз вокруг лица, наполовину ослепляя ее. Ее голые груди прижаты к дереву, лодыжки связаны на расстоянии около двух футов друг от друга.

Я подхожу к ней сзади и задираю юбку, так что остатки платья лежат вокруг ее талии. Это открывает две кремово-белые ягодицы, круглые, полные и сочные в бледно-золотистом свете.

На ней кружевные стринги. Единственное, что ее сейчас прикрывает.

Я беру с верстака ножницы, их лезвия сверкают на свету. Я открываю и закрываю их один раз, чтобы Риона могла слышать их злобный звук.

Затем я приставляю лезвие к нежной коже ее бедра и просовываю его под пояс стрингов. Одним резким щелчком я срезаю ее трусики. Я делаю то же самое с другой стороны, отрывая лоскутки ткани, чтобы обнажить гладкие розовые губки ее киски и маленькое морщинистое отверстие ее попки.

Теперь она полностью уязвима. Я вижу, как дрожат ее ноги. Между губами ее киски блестит влага. Мой рот наполняется влагой.

Но время для этого еще не пришло.

Вместо этого я возвращаюсь к стене и беру свежеприготовленную розгу. Она чуть длиннее моего предплечья, сделана из свежей черной кожи. Рукоятка оплетена жесткой тесьмой, с небольшой кожаной петлей на головке. Я ударяю этой петлей по ладони, издавая резкий треск. Риона вздрагивает, пытается оглянуться на меня, но остается на месте.

Я провожу плетью по бокам ее обнаженной груди. Она вздрагивает от этого прикосновения, и ее соски снова твердеют.