Нарывы времени

Останин Андрей

Тем временем частокол ветвей над головой заметно поредел, посветлело. Деревья реже вставали на пути, а вот кустарник наоборот, взялся набирать силу, раскинулся вольготнее и увереннее, а под ногами зашелестела невысокая, но необычайно густая трава. Этакий подшёрсток растительный. Вскоре показалась и опушка леса. Олег, пригнувшись, укрылся в кустах, присел, внимательно прищурился. Прятаться больше негде, впереди раскинулось открытое пространство, а у Олега давно и прочно вошло в привычку сторониться открытых пространств. Себе дороже на сквознячке обитать. Вредно для здоровья.

Прямо из-под ног сползал в долину пологий склон, густо поросший низкорослым кустарником, а у подножья холма круто изогнулась узенькая, серебристая, и весьма голосистая речушка. Судя по звуку, приходится воде прыгать по многочисленным камням, о чём она и сообщает, беззастенчиво-громко, всей округе. Вид оказался

на редкость благостный, пасторальный, но Олег на это внимания не обратил. Более важные дела отлагательства не терпят. Огляделся, цепко выхватил взглядом явные несообразности в развернувшейся перед ним панораме. Положим, он мог и не придать значения этой речушке, не важна она была, да и "вертушка" высадила группу у самой кромки леса. Аккурат в другую сторону направились, никак речку увидеть не могли. Но как он мог не заметить вот этот вот дуб? Роскошный, молодой красавец одиноко и высокомерно вымахал на лугу, никакая мелочь низкорослая не мешает свободно раскинуть руки-ветви и гордо выпрямить могучую спину. Такой шикарный ориентир даже на штабных картах должны были отметить, очень уж заметен со всех сторон и издалека, и опытный сержант-разведчик просто не мог его пропустить! А Олег его не помнил! Или вообще не видел? Он с тоской посмотрел на небо. А воздушное прикрытие где? Их должна прикрывать, и, при необходимости, эвакуировать «вертушка". По приказу ей полагалось, как раз таки, вертеться где-нибудь поблизости и ожидать сигнала разведгруппы в воздухе. Ну и где же она? В небе не то, что вертолёта – даже белых, инверсионных следов не видать! Воздух безо всяких белёсых шрамов, а ведь боевые самолёты облетают этот район не по разу в день. Так где же они все?!

Может, началось очередное недолгое перемирие? – мелькнула омерзительная мыслишка. То самое, что покровавей самой лютой войны будет. А он в лесу провалялся.

Олег почувствовал, как быстро вытекает из него уверенность – словно вода из сжатой губки; плюхнулся задом в траву и положил автомат на колени. Наваждение какое-то. Уж не последствия ли контузии, случаем? В обычной ситуации ему и в голову бы не пришло закурить – демаскирует, но сейчас почувствовал острую необходимость в хорошей дозе никотина. Он бы и от хорошей дозы спирта не отказался, но брать спиртное на боевое задание – верх идиотизма. Тех дебилов, кого товарищи вразумить не успели – враги давным-давно прикопали. А вот сигареты и спички оказались на месте и Олег с удовольствием втянул забористый дым, глаза блаженно прикрыл. Хоть что-то в мире осталось неизменным. Ну и что, что вредно. На войне вообще ничего полезного нет, одни расстройства. И не только желудка… Быстрыми, частыми затяжками выкурил сигарету до самого фильтра, аккуратно вдавил окурок в землю, разровнял педантично. Следопытов на войне, слава богу, по пальцам пересчитать, а обычный боец мимо похороненного окурка пройдёт и внимания не обратит. Лишь бы в глаза не бросался. Олег откинулся на спину и прикрыл глаза. Спать не хотел, но, видимо, сказались последствия странного происшествия. Едва позволил себе расслабиться – почувствовал, как накатила мягкая, тёплая волна и унесла в уютную, тёмную бездну…

…и вскочил, озираясь ошалевшими от сна глазами, не понимая, что могло его так напугать. Показалось, на секунду только и прикрыл, глаза-то. Над самой головой гаркнуло пронзительно и тревожно, огромная, чёрная птица завалилась в полёте на левое крыло, тяжко взбила под собой воздух и, повернув, исчезла из вида. Судя по всему, приняла человека за мёртвого, полакомиться обнадёжилась, но, быстро осознала досадную оплошность и предпочла ретироваться. Видимо, живых не любит, пернатая. Олег с ней спорить не стал бы – мёртвые не в пример спокойнее.

Приоткрыв рот, послушал, как бешено и затравлено колотится сердце о грудную клетку, несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь. Сейчас он очень хорошо ощущал, что солдатская роба на разгорячённом теле насквозь мокрая, точно макали её вместе с хозяином в ту самую речушку. А тут как раз и ветер заметно посвежел, и солнце почти целиком закатилось за холм, оставив на вершине лишь ослепительно сверкающий серп. Мягко, настойчиво накатывал вечер, в лесу зашуршали листвой и заполошно засуетились крикливые птицы, устраиваясь на ночлег, и Олег подумал, что не грех заняться тем же. Пытаться ночью добраться до своих – дурость беспримерная. Местность напичкана растяжками и обычными минами, ну, а если и повезёт добраться, то на первом же блокпосту попадёшь под автоматную очередь бдительного часового. Что делать, на войне сначала стреляют, а уж потом спрашивают, кто идёт. Если не ответят, значит показалось.

Олег с опушки осторожно задом укорячился и вернулся в лес.

Без особого труда набрал целую охапку сухих веток, быстро развёл костерок – для опытного человека дело одной минуты. Постепенно подкладывая всё более толстые обломки сушняка, раскочегарил славный огонёк, почувствовал, как сквозь одежду, начавшую влажно парить, пробралась к телу живительная волна тепла. Блаженно зажмурился. Он не боялся, что в темноте может кто-нибудь подкрасться. Среди врагов идиотов негусто, в этом Олег убедился не раз, и самым печальным образом. Совсем недолго прожили те, кто считал себя на войне самым умным. В темноте бродить по минным полям не будут ни враги, ни друзья. А диких зверей огонь как раз таки отпугнёт. Если остался ещё в этих местах хоть один зверь, которому не надоели регулярные взрывы и ежедневная стрельба. Вот если бы сейчас пожевать чего-нибудь! – мечтательно прищурился Олег, но лишь тягучую слюну по-сиротски сглотнул. Предполагалось, что разведывательный рейд будет совсем короткий, а затем вертолёт вернёт их на базу. А там – горячий ужин…

Даже не услышав ещё ничего, просто нежной, солдатской шкурой почувствовав опасность, Олег резко оттолкнулся от земли и стремительно откатился от света костра в густую, вечернюю тень. И очень вовремя. Прошелестев листвой, прямо в костёр обрушился столб воды, мгновенно затушил огонь и разметал угли с пеплом. С последним, прощальным шипением костра оборвался и водопад – словно не было его никогда. Олег недоуменно посмотрел наверх, но небо уже настолько потемнело, что разглядеть ничего не смог, как ни старался. Да и что там можно увидеть? Пожарный вертолёт? Или ангелочка с ведром?

Олег прошипел что-то непонятное, но явно ругательное, вновь насобирал сушняка и с грустью потряс спичечным коробком. Гремело в нём жидковато, дня на два, при жёсткой экономии. Впрочем, так долго в этом лесу он задерживаться не собирался, просто по привычке проверил припасы. Решительно чиркнул спичкой и… Словно тяжёлое что-то заворочалось в небесах, валуны невидимые боками потёрлись, громыхнуло тревожно, и в аккуратно сложенную стопку хвороста ударил ослепительно-белый разряд молнии. Разметало хлипкое сооружение качественно, опалило волосы и оглушило опешившего сержанта. Тут же ещё одна, гораздо большая порция ледяной воды, хлынула на землю, обильно оросив и Олега и плоды его трудов. Что же это такое? В совершенном смятении он убрался подальше от опасной полянки и углубился в лес, пробираясь среди стволов деревьев почти наощупь. Темнота плотно укутала лес, погрузила всё вокруг в мрачную, сторожкую тишину. Не хлопают крылья птиц, не трещат насекомые в траве… Этот странный лес вообще не издаёт тех, знакомых с детства, звуков: таинственных, а порой и зловещих, но – знакомых. Вероятно, всех распугала гроза, – здраво рассудил Олег, хотя это объяснение ничего не объясняло. Что произойдёт, если попробовать ещё раз запалить костёр? Потряс коробком, вздохнул грустно. Поэкспериментировать не удалось, чему Олег втайне порадовался. Спичечный коробок, попав под внезапный дождь, насквозь пропитался влагой и оказался ни на что не пригоден. По крайней мере, до ближайшего солнечного дня.

Наткнувшись в темноте на довольно толстый ствол дерева, Олег решил, что на этом хождение по ночному лесу можно прекратить. Нижние ветви касаются лица, по ним вполне можно вскарабкаться повыше и худо-бедно переночевать. А там видно будет. Ещё не осознав до конца, что случилось, он замер, затаив дыхание, и лишь слегка потянул носом ночной воздух – попробовал, определяя опасность. Его насторожил странный звук, родившийся где-то в глубине леса. Это был, пожалуй, вообще единственный звук в лесу, но Олега он не обрадовал, а скорее озадачил. Никак не получалось определить, кто или что его издаёт. Деревце сухое поскрипывает? Скулит потерявшийся детёныш какого-нибудь зверька? Неопределённость тяготила Олега куда больше, нежели реальная опасность.

Крадучись, пошёл на звук, невольно любуясь собой: ни одна веточка не хрустнула, ни на один куст не наткнулся, дыхание настолько лёгкое, что даже самому себя не слышно. По счастливому совпадению, лёгкий ветерок дует в лицо, а значит, кто бы там за кустами не сидел – человека не учует, скорей уж наоборот. Оно и к лучшему. Как бы там ни было, Олег предпочитал быть охотником, а не жертвой. Просто пройти мимо, или не обратить внимания на странный звук он тоже не мог – солдатская привычка заставляет выяснить обстановку до конца. Нельзя оставлять непонятность – превратится в неприятность. Возможно – крупнокалиберную. А звук меж тем всё приближался и вскоре Олег разглядел дерево и сидящих под ним зверей, похожих на собак. Они расселись спокойно, по-хозяйски. Задрали вверх хищные морды и что-то там, в ветвях разглядывают, терпеливо своего часа ожидают.