Нас миллион.Хайшенвей??? Haishenwai.Книга четвертая
Шрифт:
Господин Святогор вернулся почти в тот же момент, когда я вернулась в свое тело. Или в свое сознание, если вам будет угодно.
Рисунок все так же лежал передо мной, но черты лица Золотой Бабы, так и остались не прорисованными. Подойдя к столу, хозяин кабинета бросил быстрый взгляд на рисунок, но тут же его отвел. Когда наручники были отстегнуты, Святогор заговорил.
– Какое-то время жена Андрея, Нинка, и дети, прятались у меня. Но вскоре я вынужден был купить им халупу на окраине города и поселить их там. Произошло это так: жена Андрея пила все больше и больше. Напившись, она плакала пьяными слезами, жалела себя и детей, обвиняла во всем Андрея и пыталась выместить свое горе на Людмиле, А после того, как Людмила скончалась, на Ксении. Ксении нужна была мать. Я познакомился с хорошей женщиной и вскоре сделал ей предложение. Однако дети Андрея не дали нам спокойно жить, они нашептывали моему пасынку всякую чепуху. Они настраивали прислугу против моей второй жены. К чести моей жены, она оказалась женщиной выдержанной и старалась гасить конфликты. Мое терпение кончилось после того,
Я выполнил желание Кати. Вот здесь, в этом самом кабинете, моя племянница поведала мне невероятную историю. Про тебя, про то что ты не сгорела в том пожаре, а оказалась жива. Про Харбин, про крылья, и твою способность переноситься в минуту опасности. В отличие от своей мамаши, Катерина не увлекается спиртным, и поэтому я сразу поверил в то, что рассказала мне дочь Андрея. Выслушав Екатерину, я пообещал подумать о том, что она рассказала и отправил ее домой. Я думал, крепко думал и через неделю, к тому моменту, как Катя явилась ко мне снова, у меня было готово решение. Мне нужны деньги, и я готов добыть их любой ценой, и поэтому Катерина и ее банда около полугода следили за тобой. Им помогала маленькая девочка, та девочка, которая и рассказала Петьке про тебя. Ты хочешь знать, как зовут девочку?
Мне было страшно узнать имя того, кто предал меня, но я все же решилась. Девочку звали Софья, София, Софийка. Девочка, которая так ненавидела меня, пошла до конца и…Но, боже мой, откуда она узнала про крылья и историю с Харбином? Я никогда ей не рассказывала об этом! Да, были долгие зимние вечера в кругу семьи и рассказы: про тюрьму, про «Боготольский базар», про крылья Шуби, но рассказывала я об этом не Соне. Об этой истории знали лишь Гриша, дядя Елистрат, а еще…бабушка Гриши и Соньки. Ни няня, ни Лара, и тем более, Софья, никогда не услышали от меня ни словечка про историю моих полетов. Скорее всего, Сонька подслушала что-то из рассказанного мной. В последнее время она часто выходила гулять и гуляла допоздна. Мы не знали, где она гуляет, и с кем, лично я даже не пыталась. Все эти два года я воспринимала Соньку как гремучую змею, к которой лучше не приближаться и не трогать! И как видите, оказалась права! Началось все с того, что София познакомилась с Петькой. Петька рассказал ей о банде. Соньке все время не хватало острых ощущений, и она готова была на все, чтобы оказаться внутри банды. Разговорившись, она рассказала Петьке, а потом и Катерине обо мне и моих…приключениях!
Вот и все. Все встало на свои места.
Не понятным осталось только то, зачем я понадобилась дядьке Святогору. Этот вопрос я ему и задала
– Нам нужно поговорить о многом, но есть вопросы, которые надо решить сейчас же, сию минуту. Я уверен, что тебя уже обыскались, и скоро к розыску подключится полиция. Я знаю Елистрата Федоровича и знаю, что он считает тебя своей дочерью, и поэтому, чтобы его успокоить, ты должна написать записку.
– А если я этого не сделаю?
– Ну не делай. Конечно, если тебе не жалко человека, под кровом которого ты прожила два года, можешь ничего не писать. Завтра, послезавтра, но ты обязательно вернешься в его дом и все потечет по-прежнему. Мне то в принципе все равно, будешь ты что-то писать или нет.
Конечно же, я написала записку. В записке я указала, что несколько дней буду гостить у дальних, очень дальних, родственников. А потом…Потом я пошла спать. Вторая жена проводила меня в отведенную комнату, и я заснула. Утром меня домой не отпустили, пришло время обеда, а я по-прежнему была в доме с чужими людьми. Лишь к вечеру хозяин дома нашел время, чтобы поговорить со мной!
Меня проводили в кабинет, и дядя Святогор, как всегда, не здороваясь, начал свой рассказ. Или продолжил, если быть более точной!
– 7 октября 1906 года в Уссурийском заливе случилась катастрофа. Грузопассажирский пароход «Варягин» в этот день совершал каботажный рейс из Владивостока в бухту Гонькоудзы. Около 10 часов утра судно внезапно сотряс мощный взрыв, и «Варягин» мгновенно затонул на глубине около 25 метров. Никто из находившихся на борту ничего не успел понять, а уж тем более задействовать спасательные средства. Катастрофа оборвала жизни около 250 человек. Сейчас, спустя два года после гибели парохода, на свет божий всплыла любопытная деталь, до этого державшаяся в строгом секрете: оказывается, на борту «Варягина» находился, кроме прочего... груз золота в виде монет на 60 тысяч рублей. Кроме золотых монет на «Варягине» находился еще какой-то «очень ценный груз». По своей значимости этот груз был более ценный, чем 60 тысяч золотых червонцев. И именно этот груз намеревались поднять в первую очередь. Но что это за груз, никто так и не знает.
Дядя Святогор помолчал, а потом завершил свой рассказ
– Я знаю о грузе, который вез «Варягин». Знаю о 60 тысячах золотом и знаю о тайне, которую прятал в своем трюме капитан корабля. Посмотри на рисунок, который лежит на столе. Контуры лица на рисунке стали еще более четкими. Не так ли? Ну, не буду тянуть время, и интриговать тебя! В трюме перевозили статуэтку Золотой Бабы. Об этой тайне знают лишь несколько человек и среди них я. «Варягин» достать не предоставляется возможным. Обычным способом невозможно, да мне и не нужно поднимать судно со дна. То, что лежит в трюме, будет принадлежать мне. И поможешь в этом мне ты!
– Нет,- застонала я,-то что вы задумали, невозможно! Я не буду вам помогать! Золотая Баба- это статуэтка, которой нужно поклоняться издалека, но ее нельзя держать дома. «Варягин» утонул, потому что перевозил статуэтку.
– Не будешь помогать?
– Святогор внезапно схватил меня за руку и поволок за собой,-Пойдем, я познакомлю тебя со своей дочерью!
Святогор тянул меня за руку, я покорно шла за ним, но мысли мои были не здесь. Мысленно я снова перенеслась в храм князя, стояла там и держала в руках статуэтку. Вот она подсказка: в руках у меня была не просто Золотая Баба, а Золотая Баба Чжурчжэней. Золотая Баба города Юнминчен
В комнате Аксиньи было темно, лишь лампадка горела днем и ночью, но света, как вы понимаете, она не давала. Святогор чертыхнулся и бросился раздвигать шторы. В комнате, кроме огромной, почти гигантской кровати, ничего не было. Да, еще был столик, но он был погребен под грудой пузырьков и коробочек с лекарствами. Сначала я даже не увидела Ксюшу. Кровать поглощала внимание любого вошедшего в комнату и лишь приглядевшись, можно было увидеть ворох тряпья, а в тряпье…, впрочем, я сказала неправду. Святогор покупал для дочери вещи только высшего качества. И то, что я видела сейчас на девушке, было привезено из центральных районов Китая. И белый чепчик и ночная рубашка-вся эта одежда была изготовлена из тончайшего, высококачественного шелка. Однако на худеньком, почти скелетообразном тельце девушки, все это шелковое великолепие выглядело как груда мятого, белого тряпья. Зеленые глаза девушки не выражали ничего. Прошло не меньше трех минут, после того, как Святогор раздвинул шторы, и только тогда в огромных глазах Ксении появилось какое-то выражение. Это было выражение боли. Ксюша, так же, как и я, не терпела резких перепадов света. Я согласилась помочь Аксинье. Согласилась не потому, что меня тронул ее болезненный вид, меня заставили дать согласие ее глаза и.. сказки. Когда, с согласия дяди Святогора, я пришла к ней вечером одна, Ксюша долго рассказывала мне про свои сны. Глаза девушки горели в темноте как драгоценные изумруды. А еще Аксинья дала мне тетрадь со сказками. Эти сказки она сочинила сама. В редкие минуты, когда у нее появлялись силы, она пыталась записать те сказки, которые сочиняла в уме днем и ночью. Но сил с каждым днем становилось все меньше. Я прогостила у дяди Святогора целую неделю. Не было никакой возможности уйти от этих глаз. Менялись сказки-менялся цвет глаз. В это трудно было поверить, но зеленые глаза Ксении могли превратиться в синие, карие, светло голубые, черные или серые, в зависимости от той сказки, которую она читала. Когда была прочитана последняя сказка, я пообещала Аксинье, что приеду через неделю и вышла из спальни. Все произошло буднично и без потрясений. Я пообещала своему похитителя, что помогу, и попросила дать мне с собой фотографию Ксении и рисунок Золотой бабы. Мое желание было выполнено. Подъехала пролетка и кучеру было велено доставить меня домой. Фотография Аксинье была вставлена в рамочку, а рисунок Золотой бабы свернут в трубочку и вложен в футляр. Футляр был непроницаемый. Непроницаемый для солнца и чужих глаз. И кстати для моих глаз тоже. Стоило мне бросить взгляд на рисунок, как у меня начинались видения. Удовольствия от этого, как вы понимаете, я не получала. И поэтому, я дала себе слово вынимать рисунок из футляра только в случае крайней необходимости. Как и я предполагала, дом Святогора находился не далеко от центра города. Через пятнадцать минут я уже въезжала в ворота дома, который за два года стал мне родным. Мысль о Соньке не покидала меня. Мне было жаль Гришу, мне было жаль Лару и нянюшку, но я должна была предпринять какие-то меры. Только вот какие? К счастью или к несчастью, но судьба сама сделала выбор. Сонька пропала. Пропала в тот же день, когда на меня напали Катька и Петька. Елистрат Федорович был на меня обижен. За все то время что я жила у него дома он узнал все о моих родственниках. И возникновение дальней, очень дальней, родни, очень его удивило. Гриша и нянюшка тоже были не в восторге от моего поведения, лишь Ларочка не отходила от меня. Она доверчиво прижималась и гладила меня по руке. Наконец, я не выдержала и постучала в дверь кабинета дяди Елистрата. Начало моего рассказа было встречено холодно. По мере того, как рассказ мой двигался к концу, лицо Елистрата Федоровича приобретало странное выражение.
Наконец мой рассказ был окончен.
– Значит, если я тебя правильно понял, семья Святогора не имеет с твоей семьей кровного родства?
– По крови конечно нет, но…
– Понятно. Ты меня извини, что набросился на тебя с упреками. В какой-то момент я решил, что ты виновата в исчезновении Софьи, а оказалось…
– Оказалось, что наоборот, - подытожила я.
– Кто бы мог подумать! Такая маленькая девочка и такая…коварная!
– Кстати, по поводу Софьи…Если разрешите, то я открою вам глаза еще на одно обстоятельство. Ваша дочь…Лариса. Даже не знаю, как сказать…В общем, Лариса, специально делала так, чтобы Софья всегда было первой. И в учебе, и в других, повседневных, делах.