Нас немного

Вебер Дэвид Марк

– Вероятно, будет гражданская война, что бы мы ни делали. На самом деле, я практически гарантирую, что она будет. Сползание в эту сторону было несомненным - во всяком случае, ускорялось - когда мы покинули Старую Землю, и дела, очевидно, лучше не стали. Учитывая проблемы дома, я была бы удивлена, если бы не разразилась довольно крупная война - в ближайшее время - и если это произойдет, человек, у которого есть огромный опыт в убийстве людей для достижения того, что он считает необходимыми целями, будет сидеть на троне Человека. Я

хочу, чтобы ты тоже подумала об этом на мгновение.

– Нехорошо, - сказала Депро, облизывая губы.

– Совсем не хорошо, - согласилась Элеонора.
– Его советники, - добавила она, дотронувшись до собственной груди, - могут до некоторой степени смягчить его склонность к насилию. Но только если он будет сговорчив. Суть в том, что император обычно может получить то, что он хочет, тем или иным способом. Например, если ему не понравятся наши советы, он может просто уволить нас.

– Вас поняла... я бы этого не сделала, - уверенно заявила Депро.
– Никто из тех, кто был на марше, никогда не станет тем, кого он уволил бы. Или не выслушал бы. Хотя он может и не последовать совету.

– И вооруженные силы приносят присягу Конституции и императору. Он их главнокомандующий. Он может немного повоевать даже без объявления войны, и если нам удастся преуспеть в этой... в этой...

– Этой безнадежной надежде, - подсказала Косутич.

– Да, - начальница штаба тонко улыбнулась, узнав древний военный термин, обозначающий небольшую группу войск, отправленную с еще меньшей надеждой на успех.
– Если мы преуспеем в этой жалкой надежде, автоматически будет введено чрезвычайное положение. Если разразится гражданская война, Конституция в равной степени автоматически ограничивает права граждан и увеличивает власть действующего главы государства. Мы могли бы остаться с... Роджером, в его нынешнем ментальном воплощении, обладающим такой властью, как ни один другой человек в истории человеческой расы.

– Ты говоришь так, как будто он какой-то кровожадный убийца!
– Депро покачала головой.
– Это не так. Он хороший человек. Ты говоришь о нем как об одном из повелителей кинжалов!

– Он не такой, - сказала Косутич.
– Но то, чем он является, чертовски близко к реинкарнации Миранды Макклинток. Так получилось, что она была политическим философом с сильно развитым чувством ответственности и долга, которым, я согласен, обладает и Роджер. Но если ты помнишь свою историю, она также уничтожила повелителей кинжалов, будучи кровожадной сукой, по крайней мере, такой же безжалостной, как и они.

– Он на самом деле такой, - продолжила Элеонора тем же мягким голосом, - это тиран-неоварвар. Возможно, "хороший" тиран и чертовски харизматичный - возможно, даже по образу Александра Македонского, - но все же тиран. И если он не сможет вырваться из сложившейся ситуации, посадка его на трон будет так же плоха для империи, как и ее распад.

– К чему ты клонишь?
– резко

спросила Депро.

– К тебе, - сказал Косутич.
– Когда ты присоединялась к полку, и я в процессе проводила с тобой собеседование, то чуть не занесла тебя в черный список.

– Ты никогда мне этого не говорила.
– Депро нахмурилась, глядя на старшего сержанта.
– Почему?

– Ты прошла все психологические тесты, - ответила Косутич, пожимая плечами.
– Ты прошла тест на устойчивость, хотя и не с блестящими результатами. Мы знали, что ты была верна. Мы знали, что ты хороший телохранитель. Но чего-то не хватало, чего-то, на что я не могла точно указать пальцем. В то время я называла это "жесткостью", но дело не в этом. Ты чертовски тверда.

– Нет, - сказала Депро.
– Я не такая. Ты была права.

– Может быть. Но твердость все равно была неправильным словом.
– Косутич нахмурилась.
– Ты всегда делала свою работу. Даже когда ты перешла грань и больше не могла сражаться, ты вносила свой вклад и потела вместе с нами остальными. Ты просто не...

– Порочна, - сказала Депро.
– Я не убийца.

– Да, - кивнула в знак согласия Косутич.
– И я почувствовала это. Это было то, что чуть не заставило меня занести тебя в черный список. Но, в конце концов, я этого не сделала.

– Возможно, тебе следовало это сделать.

– Чушь собачья. Ты сделала свою работу - больше, чем просто свою работу. Ты сделала это, и ты - ключ к тому, что нам нужно. Так что перестань ныть, солдат.

– Да, старший сержант.
– Депро выдавила мимолетную улыбку, хотя было ясно, что ее сердце не лежало к этому.
– С другой стороны, если бы вы занесли меня в черный список, я бы избежала нашей маленькой увеселительной прогулки.

– И ты никогда не смогла бы стать императрицей, - сказала Элеонора.

Потемневшие от страха новые глаза цвета индиго Депро снова метнулись к начальнице штаба, и Элеонора положила руку ей на колено.

– Послушай меня, Нимашет. То, что ты есть, - это нечто противоположное порочности. Я бы назвала это "воспитанием", но это тоже не совсем правильно. Ты такая же упрямая - во многих отношениях - как и все остальные, даже Роджер. Или ты можешь вспомнить кого-нибудь еще в нашей маленькой счастливой группе, кто мог бы поставить его в тупик, как только он по-настоящему вцепится зубами?

Элеонора смотрела ей в глаза до тех пор, пока врожденная честность Депро не заставила ее покачать головой, затем продолжила.

– Но как бы нам ни следовало называть тебя, суть в том, что когда ты рядом с Роджером, он спокойнее. Менее склонен просто набрасываться и гораздо более склонен все обдумывать. И это важно - важно для империи.

– Я не хочу быть императрицей, - в отчаянии сказала Депро.

– Сатана, девочка, - засмеялась Косутич.
– Я понимаю, но послушай, что ты только что сказала!