Наш человек в горячей точке
Шрифт:
Мне это было непонятно. — Погоди, они что, росли сегодня утром?
— Да, но потом я сообразил, что такой спрос искусственно создал менеджмент банка… Чтобы избавиться от своей доли. Совершенно ясно, что сам банк и покупал их акции, а из-за этого подключились и мы, другие… Говнюки знали, что будет. И сделали маневр, как Тито на Неретве…
— Какой ход! — покрутил я головой.
— Теперь я могу попытаться продать утром, но это будет такой убыток, что… что… что мне конец… И я не смогу, не смогу выполнить свои обязательства по договорам, — запинался он.
Вот, значит, теперь я
— Другой вариант — ждать, — продолжал он. — Ждать, когда они санируют ситуацию. Этот банк, Bayer Landesbank, он вполне солидный…
— Да. В Германии, — сказал я отрезвляюще. — Но у меня такое впечатление, что здесь они ведут себя по-другому. Они могут просто исчезнуть.
— Но тогда должно вмешаться государство, еще кто-нибудь! — Маркатович развел руками.
Я смотрел на него, испытывая некоторые муки совести из-за того, что так шпынял его.
— Но это же больше не государственный банк, — сказал я.
— Да, но рассчитываю вот на что, смотри… — Тут он сделал небольшую паузу и отсутствующим взглядом проводил задницу какой-то девицы, которая направлялась к выходу… Потом продолжил, очень доверительно: — Смотри, с этим банком в Риеке и поблизости связана масса фирм, и я рассчитываю на то, что власти не допустят, чтобы всё это рухнуло к чертовой матери вместе со мной…
— Логично, — сказал я сочувственно.
— Так ждать или нет?
— Да я понятия не имею.
— Ну скажи же, как ты думаешь? — взвыл он. Его лицо вдруг изменилось. Он смотрел на меня, как мальчишка. Я вспомнил лицо того парнишки, который вместе со мной подавал документы для поступления на факультет. Я видел, что он надеется на меня как на человека из СМИ. Он хочет верить, что у меня есть информация.
— И?
Я видел, что он ужас как верит в меня.
— Не знаю, — сказал я.
Он придвинулся ближе и спросил меня хриплым шепотом: — А что тебе говорит чутьё?
Я немного отодвинулся, увидел его лицо затраханного человека и ответил: — Не знаю. Потерять так много — это страшно. Не знаю, я бы, наверное, подождал. Но это только филинг.
— Ты бы ждал, да? — его глаза снова заблестели.
— Я в этом не разбираюсь, понятия не имею… Просто я попытался влезть в твою шкуру, — объяснил я.
Маркатович всё-таки немного повеселел, будто наконец услышал хорошую новость.
Он принялся рыться в карманах.
— А ты попробовал тот кокс? — спросил он.
— Оставил на завтра.
— Пойду немного освежусь, — сказал Маркатович и направился в сторону туалета.
Когда
— Ага. Да к тому же этот болван мой родственник.
— Ух, — вздохнул он, как будто всё понимает. Скривил лицо, выдохнул дым: — Я вот так же с моим собственным стариком вляпался…
Меня немного разочаровало, что Маркатович тут же перевел разговор на себя, а он продолжал: — Его фирму купил какой-то жулик, пообещал в неё вложиться, но потом просто продал всю недвижимость… И до свиданья!
— Нормально! — сказал я. О подобном сценарии мне приходилось писать сто раз… Пару раз мерзавцы мне даже угрожали.
— И смотри, я старика своего решил взять к себе на работу, чтобы не лежал дома в депре… Но он меня просто с ума свел! Ничего не понимает, а во всё вмешивается, то и дело звонит, дает советы, типа как отец… Но его убивает, что я его не слушаю! И он начал серьезно выпивать… Я ему больше ничего не даю делать. Но… — он улыбнулся, опустив глаза… — Никак не могу его уволить.
— А что ты с ним поделаешь…
— Жду не дождусь, когда уйдет на пенсию, — он посмотрел на меня так, как будто говорит о самой смешной вещи в мире. — Ему еще два года осталось.
3. ДЕНЬ ТРЕТИЙ
Вокруг меня какие-то эскимосы.
Они хоронят меня во льду, а я думаю, что это очень хорошо, потому что однажды меня кто-нибудь сможет откопать, когда будет найдено лекарство против моей болезни.
Потом эскимосы уходят, с песней.
Потом приходит, неторопливо, большой белый медведь, тот, который пьет кока-колу.
За ним подтягивается целое семейство белых медведей, они садятся на мою могилу.
«Хм, может быть, я не вполне мертв», — думаю я, глядя наверх, на их зады.
А их число всё растет.
Зады у них теплые, и лёд под ними тает.
Вот так, жду их.
Тут у меня, к счастью, звонит будильник.
Перед тем как почистить зубы и выпить кофе, я включаю ноут. Захожу в Интернет, сообщения валят валом, я еще не вполне проснулся… A big penis is not an illusion anymore, пишет мне некто исполненный доброжелательности. Мне предлагают виагру и членство в контакт-клубе, с помощью которого 75 % его членов смогли наконец трахнуть бабу… Еще меня проинформировали, что я выиграл 206 тысяч фунтов в британской Национальной лотерее, но я не мог до конца в это поверить, потому что, надо же, какое совпадение, выиграл еще и 667 тысяч евро в Loteria Espanol… Я каждый день выигрывал в лотереях и имел шанс трахать огроменным пенисом, но меня это больше не радовало, вот оно то, что называют пресыщением… Ко мне обратился с сообщением Кофи Эдвардс, директор Fidelity Bank из Нигерии, где на каком-то счете, из-за стечения обстоятельств, застряло 20 миллионов американских долларов, и теперь старина Кофи просил меня оказать услугу и забрать их. Грех жаловаться, сплошь хорошие вести. Но от Бориса — ничего.