Наш человек в горячей точке
Шрифт:
Опустила голову и посмотрела на меня исподлобья.
— Сорри, я слишком углубилась в свой стресс…
Погладила меня по руке.
— О’кей, — вздохнул я.
Она думала, что бы еще сказать. Сказала: — Завтра он объявится, вот увидишь. Я буду с тобой, что бы ни случилось.
От нежности в её голосе мир делался более переносимым.
Она погладила меня по голове.
Было хорошо не быть одному.
Мы соприкоснулись губами.
— Во всяком случае, когда он вернется, тебе
Я вздохнул.
— Что? Ты имеешь что-то против моих родителей?! — я подхватил её шутку.
— Да ты что, — сказала Саня. — Без них жизнь была бы просто лимонадом.
Я растянулся на диване и уставился в потолок. Почувствовал, как мое тело начало расслабляться. Закрыл глаза и открыл их намного позже.
В 19:29 на экране появились громадные часы. Так происходило каждый день. Не знаю, начинается ли выпуск ТВ-новостей так везде или только в бывших социалистических странах.
Я протер глаза. Эти часы возвращали меня в реальность. Мы живем в реальности, а её следует содержать и обслуживать, как и любой другой производственный участок. Телевидение держало время под уздцы: оно обосновывало текущий момент, создавало славное сегодня.
То, что происходит сегодня, это абсолютный хит. То, что происходило вчера, полная ерунда.
Часы отсчитывали. 5, 4, 3, 2, и… Открывался целый мир: гипнотизирующая шапка и драматическая музыка.
Саня чуть отодвинулась от меня, но когда я на неё глянул, оказалось, что она спит.
Потом я увидел вход в Ри-банк из Риеки, камера ненадолго застыла на логотипе банка над главным входом: Ри-БАНК.
Что-то не так с банком, это было сразу ясно из того, как снято. Потом я услышал, что из банка, как по волшебству, исчезли деньги. Ох, завтра они бросят меня на эту тему. И еще упрекнут, что не первыми это узнали. Чем только занимаются мои источники?
И лишь после этого пришла очередь Багдада. Обстановка там нормализуется, сказал человек, который смотрел мне прямо в глаза.
Саня прижалась ко мне в полусне.
Я переключил на телевидение Боснии. Смотреть на боснийцев было легче. У них всё было в сущности так же, но только гораздо хуже, поэтому их взгляд на вещи в каком-то смысле меня успокаивал.
Они объявили, что сегодня в приложении будет сюжет о человеке, который, по словам ведущего, «получил лестный титул — полицейский года».
Тут зазвучала мелодия Satisfaction в электронной обработке моего мобильника. Я посмотрел на экран: МАРКАТОВИЧ.
— Кто это? — спросила Саня, приподняв голову.
— Неважно, — сказал я. — Одна из многих.
Она лишь иронически вздохнула.
— Маркатович, — сказал я. — Позвоню ему позже.
— Он, должно быть, родился с мобильником.
— Он по делу.
— Могу себе представить.
Она взяла пульт, переключает программы. Остановилась на каком-то сериале про полицейских.
Я касаюсь её шеи, как будто делаю легкий массаж. Наклонившись к её спине, целую в поясницу, она потягивается от удовольствия. Повернулась, поцеловала меня в губы и погладила по голове. Перевела взгляд на полицейский сериал и вздохнула, глубоко.
Потом прильнула ко мне и посмотрела просящим взглядом, как будто давая понять, что хочет отдохнуть. Я это всё понимаю. Когда с кем-нибудь проживешь вместе достаточно долго, то читаешь каждое движение, всё становится языком.
Я лежал там, у неё за спиной, как будто отдыхаю.
В это время какая-то женщина-следователь, она же попутно и психиатр, обрисовывала психический профиль сексуального маньяка, утверждая, что на самом деле он в глубине души хочет, чтобы его арестовали, и поэтому оставляет им свои следы, а при этом он невероятно умён, что открывает сценаристам возможность для умопомрачительных комбинаций. Таких сериалов теперь становилось всё больше. Целая цивилизация была в ужасе от сексуальных маньяков, потому что цивилизация сама сексуальный маньяк.
Я гладил её по спине, а потом стал спускаться ниже.
— М-м-м-м… знаешь, мне нужно приготовиться, генеральная в одиннадцать, — сказала она.
За это время следовательша, идя по микроследам, приблизилась к маньяку настолько, что он на неё напал. Она всё же спаслась, отделавшись небольшой царапиной на лбу, а он теперь будет осужден на многолетнюю каторгу, а то и на смерть.
Потом зазвонил телефон, обычный, стационарный.
Саня встала и сняла трубку. Послушала, потом подняла брови и сказала: — Тебя спрашивает какая-то женщина.
Я взял трубку.
— Алло?
— Алло… Ты меня узнаёшь?
И я тут же наложил полные штаны… Представил себе крепкую, полную женщину с замашками мамы большой итальянской семьи, которая раздает оплеухи младшим представителям мафии. На ней держался весь дом, по крайней мере она так считала. А вообще-то её главной обязанностью было сохранять прическу тех лет, когда человек ступил на Луну.
Стараясь не выдать свой страх, я спросил: — Милка?
— Э, видишь, а ты меня узнал.