Чтение онлайн

на главную

Жанры

Наш Современник, 2002 № 03

Журнал «Наш cовременник»

Шрифт:

В. Мамонтов — Ф. Сухову

Дорогой Федор, поругание русской духовности, русской культуры в широком смысле — процесс исторически сложный, и я бы не стал искать корни его только в личных качествах грузинского деспота. Он сам священник по образованию и не мог хоть десятой частью своего сознания не понимать, к чему может привести вселенский погром святынь. Поставим ему в заслугу хотя бы тот общеизвестный факт, что он остановил разрушение Василия Блаженного, подготовленного к взрыву.

За последние годы мне удалось прочитать ряд книг, хорошо объясняющих национальную катастрофу духовности («Открытое письмо к Солженицыну» И. Самолвина, «Почему вы нас не любите?» В. Шульгина, «Две беды», «Сортиры вместо святынь» и др.). Там поименно названы все, кто рубил сплеча по народному сердцу, объясняя этот апокалиптический террор борьбой с суевериями и духовным порабощением.

Собирательное имя этой многоголовой гадины — сионизм, его масонские ложи во всех странах диаспоры, зоны «рассеяния». Ярчайшими представителями этой подлой сволочи в Москве-первопрестольной были два махровых жида — секретарь МГК Каганович и главный «архитектор» Иофан.

Занимался я и историей погрома важнейших святынь Ростова Великого (Успенский собор, церкви Богоявления в

Угодичах, архидьякона Стефана, Спаса-Преображения на Песках, Николы в Заровье, Николы во Ржищах, массовое изъятие и сожжение старинных икон, покровов, пелен, антиминсов, переплавка драгоценных окладов в серебряные слитки, за бесценок проданные Ротшильдам). За всеми этими преступлениями, прикрытыми лицемерными лозунгами «борьбы за новый мир», стоит все та же озверевшая сионистская мразь. Она живуча и жива по сей день. Видел бы ты, как наотмашь бил я эту мерзкую тварь публично еще полгода назад на научной конференции в Ростовском музее!

К сожалению, я не читал твоей поэмы об Аввакуме, нашем с тобой земляке. Убежден, что к этому пламенному протопопу привела тебя выстраданная вера в нетленность национальных ценностей.

Сейчас я занимаюсь с художниками фабриками «Ростовская финифть», еженедельно читаю им лекции по истории Ростова. Исторические персоналии этих бесед различны: св. Василько Константинович, Мария-Евпраксия (жена св. Василько, дочь св. Михаила Черниховского, сноха св. Александра Невского), преп. Стефан Пермский и Епифаний Премудрый, св. Иаков и Дмитрий Ростовский. Разумеется, в персоналиях есть и другие лица, но я перечислил только святых представителей русского народа.

Художники сами пожелали использовать сцены из их жизни для своих композиций.

Наряду с этим делаю все, чтобы закрепить в русском сознании (конкретно — в памяти ростовцев) имена светских строителей этой земли: боярина Томилы Луговского, кн. Голицыных и Куракиных, гр. Татищевых и Владимира Орлова, Анны Орловой-Чесменской, героя Бородина генерала Леонтьева. О некоторых из них я уже писал, о других — собрал материалы.

Мое приглашение посетить меня остается в силе на всю жизнь. Приезжай, когда тебе будет удобно.

Братски обнимаю, В. МАМОНТОВ 11 мая 1986 г.

Ф. Сухов — И. Данилову

Дорогой Иван!

Вот и опять я в Оселке, сижу уже второй месяц. Ничего такого не высидел, потому что больше двигаюсь, хожу по полям, по лугам, слушаю, как говорят между собой ромашки, колокольчики; они говорят своими запахами, сейчас особо слышно говорит полынь. В августе она всегда слышно и очень громко говорит. Шут бы с ней, если бы говорила сама с собой, но нет же, старается завести разговор со мной, дескать, что ты вообще из себя представляешь, стишки сочиняешь, да ведь этим делом занимаются мальчишки, а ты-то… Горько мне за тебя… Так-то, дорогой Иван, не так-то сладко мне, особенно когда слышишь такие речи. Правда, немного утешают колокольчики, они звенят и звенят, без разбора что и кому звенят. И еще. Догадал меня нечистый взять из издательства сочинения И. А. Израилева, догадал меня нечистый привезти их в Оселок. Боже мой, если бы ты знал, как все сущее на земле взбунтовалось, да и сама земля взбунтовалась, когда эти сочинения я стал читать, и не вслух, а так, про себя, да и не читать. А просматривать, читать их невозможно, они без языка, понятны только знаки восклицания да вопросительные знаки. И тогда я вопросил сам себя: да как это я, понимающий язык цветов, трав, не понимаю языка И. А. Израилева? Внимательней присмотрелся, рассмотрел кое-где слова того языка, которым я сам говорю, но слова эти все искалечены. Так, братцы мои, до каких пор мы будем равнодушно взирать на то, как калечится наш язык, — это же величайшее преступление. Был бы жив протопоп Аввакум, он бы язык вырвал у этого пакостника И. А. Израилева, сказал бы: «понеже люблю свой русский природный язык», а ты, стерва, пакостишь его, так и ходи без языка… Да что протопоп Аввакум, наши мужики осельские за такое дело дали бы взбучу, так что И. А. Израилев и не показался бы в Союзе писателей. Что касается меня, я зело возмутился и направляю в издательство грамоту, кою, думаю, должны уразуметь некоторые наши товарищи. Дорогой Иван, утешь грешного раба твоего, отца Феодора, пришли что-либо из своих удобочтимых произведений. Серьезно, Ваня, пришли что-нибудь, что ты сам считаешь возможным прислать. Это первая моя просьба, есть вторая просьба: слышал, что из Волгограда кто-то должен ехать в Киев, на Украину, я бы с удовольствием съездил: хочется послухать украинску мову, колокольчиков, ромашек я вдоволь наслушался, их мова и непонятна, но украинску мову хоть и разумею, но балакать на ней не могу. При случае о моей просьбе к тебе скажи Ледневу. Если что, я могу сразу выехать в Киев или еще куда.

Низко, земно кланяюсь двум львам (Колесникову и Кривошеенко), вероятно, после Кавказа они еще рьяно будут стоять на страже интересов нашего российского государства, дабы никто не посмел нарушить его священную границу. Привет Ледневу и его «Москвичу», думаю, он в недалеком будущем сам станет москвичом. Нине Пантелеевне, Надежде Малыгиной кланяюсь нашими ромашками, васильками, повиликой, а тебе, сын Иван, мой привет и добрые пожелания.

Отец Феодор 3 августа 1970, с. Кр. Оселок

Критика

Виктор Гуминский

ГОГОЛЬ, АЛЕКСАНДР I И НАПОЛЕОН

К 150-летию со дня смерти писателя и к 190-летию Отечественной войны 1812 г.

Двойной юбилей, обозначенный в подзаголовке статьи, дает повод попытаться, по словам одного из классиков Золотого века русской литературы, которые так любил цитировать классик Серебряного века Блок, в очередной раз «заглянуть в темное подземелье, где скрыты первые всемогущие колеса, дающие толчок всему».

Разумеется, вряд ли трехлетний Н. В. Гоголь мог запомнить Отечественную войну 1812 г., но память о ней свято сохранялась в его семье. Отец писателя, Василий Афанасьевич, принимал в 1812 г. «участие в заботах о всеобщем земском ополчении (в ополчении было немало его крепостных. — В. Г.) и… как дворянин, известный честностью, заведовал собранными для ополчения суммами», Мария Ивановна Гоголь также оказывала армии материальную помощь. Оба были награждены за это медалями. О своей награде Мария Ивановна вспомнила и в 1853 г. в прошении о разрешении издания собрания сочинений сына.

Сам Н. В. Гоголь всегда помнил, что день его рождения (он его всегда отмечал, как известно, 19 (31) марта) совпал с днем торжественного вступления войск антинаполеоновской коалиции во главе с императором Александром I в Париж, и праздновал эти события, по свидетельству современников, вместе.

Однако, согласно устоявшейся в науке традиции, принято считать, что в гоголевских произведениях почти нет «откликов на великие события Отечественной войны 1812 года» [2] . Между тем все это не совсем так и даже совсем не так.

2

См., напр.: Смирнова-Чикина Е. С. Поэма Н. В. Гоголя «Мертвые души». Литературный комментарий. М., 1964, с. 147.

Пример (никогда не комментировавшийся) одного из прямых гоголевских откликов на события эпохи наполеоновских войн содержится в записной книжке 1846–1851 гг.: «Он вспоминал, как гренадер Коренной, когда уже стихнули со всех сторон французы и офицеры были переранены, закричавши: „Ребята, не сдаваться“, отстреливался и потом отбивался штыком, когда прижали их теснее и когда всех их перебили, один остался и не сдавался, и в ответ на предложенье, отбивался прикладом и лядункой (коробчатой кожаной сумкой для патронов. — В. Г.), так что (изумляясь) не хотели погубить, ранили только легкой раной. Взявши в плен, Наполеон приказал выпустить». В этой заметке речь идет о подвиге георгиевского кавалера (за Бородино) ефрейтора лейб-гвардии пехотного Финляндского полка (3-й батальон, фланговый гренадер) Леонтия Коренного на поле «битвы народов» под Лейпцигом в атаке на селение Гроссу в октябре 1813 г. В целом у Гоголя все факты изложены достаточно точно, за исключением того, что на теле ефрейтора после битвы французы насчитали 18 штыковых ран. Подвиг Леонтия Коренного был отмечен в наполеоновском приказе по армии, и он вскоре действительно был отпущен из плена. Гренадер стал героем песни лейб-гвардии Финляндского полка: «Мы помним дядю Коренного…» и был сразу же произведен в подпрапорщики (случай редкостный в русской армии) с назначением знаменосцем полка. Существует и гравюра «Подвиг гренадера Коренного под Лейпцигом в 1813 г.». Безусловно, эта заметка должна была быть использована писателем во второй главе второго тома «Мертвых душ», в несохранившейся сцене застольной беседы «о 12-м годе» у генерала Бетрищева.

Однако сегодня нас будут интересовать не прямые гоголевские отклики на события эпохи наполеоновских войн (например, гоголевская характеристика этой эпохи, содержащаяся в статье «О преподавании всеобщей истории» из «Арабесок», или его рецензия из пушкинского «Современника» на «Походные записки артиллериста, с 1812 по 1816 год…» И. Т. Радожицкого). Речь пойдет о неявных, порой просто загадочных случаях, располагающихся как бы на периферии гоголевского творчества, однако, может быть, именно поэтому позволяющих во многом по-новому взглянуть на его творчество в целом.

В работе «Гоголь и 1812 год» я попытался рассмотреть категорию пространства в прозе Гоголя или, точнее, мифопоэтику этого пространства на фоне документальной (мемуарной, путевой и т. д.) литературы эпохи Отечественной войны 1812 г. Прежде всего выяснились удивительные совпадения между описанием географического и социопространства различными свидетелями, очевидцами глобальных, катастрофических военных действий (Ф. Глинка, С. Глинка, Р. Зотов, П. Граббе и др.), и Гоголем. Но если для первых в основе такого понимания лежали реальные впечатления от перемещения в пространстве огромных человеческих масс и т. д., то для Гоголя подобное отношение к пространству было явно опосредованным какими-либо (литературными и т. д.) источниками. Одним из них и могла явиться мемуарная литература о наполеоновских войнах, которую писатель, безусловно, знал (вспомним хотя бы ту же гоголевскую рецензию на «Походные записки…» И. Т. Радожицкого). В числе других источников можно назвать литературу путешествий первой трети ХIХ в. с характерным для нее приемом манипуляции реальным пространством уже в сугубо литературных целях («Путешествие моего двоюродного братца в карманы» Кс. де Местра, «Странник» А. Ф. Вельтмана и т. п.). Главное в этом совпадении, конечно же, представление о зыбкости, изменчивости, в конечном счете, обманчивости мирового пространства, теряющего во время исторических катаклизмов свои устойчивые параметры, стабильность, когда континенты могут покидать свои обычные места и перемещаться на огромные расстояния, когда сами эти расстояния могут по видимости произвольно сжиматься и расширяться и т. п. В любом случае (даже в случае откровенно литературной, метафорической «игры с реальностью») в основе неизбежно лежат события, происходящие в реальном, историческом мире (традиционная схема: от факта к образу, от мифообраза к литературе).

Другое дело, что само историческое измерение мироздания в наполеоновскую эпоху было подвергнуто не менее катастрофическим испытаниям, чем «география». Или, по словам самого Гоголя, «география сливается и составляет одно тело с историей», особенно в кризисные исторические эпохи.

Хорошо известно гоголевское «вольное» обращение с историческим временем. Так, широко используя в работе над «Тарасом Бульбой» различные документальные источники, писатель перед всеми иными отдавал предпочтение малороссийским песням — «живой, говорящей, звучащей в прошедшем летописи». И добавлял в статье «О малороссийских песнях» (1834): «Историк не должен искать в них показания дня и числа битвы или точного объяснения места…». Поэтому, явно мифологизируя вслед за народными песнями (и, вообще, фольклорными жанрами) историческое время, Гоголь в своем эпосе о легендарном, героическом прошлом — повести «Тарас Бульба» — нередко сознательно отступает от хронологии. Писатель относит действие повести и к XV, и к XVI векам, а имена, в ней упомянутые, относятся к XVII веку (Ник. Потоцкий, Остраница и др.), как и некоторые другие детали. «Итак, три века — читатель может выбирать любой», — по замечанию Г. А. Гуковского.

Однако странно другое. В «Миргороде», в одной книге с «Тарасом Бульбой», Гоголь помещает «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». В этом «очень оригинальном и очень смешном» (Пушкин) произведении писатель не только следует самому пунктуальному историзму при «объяснении места, реляции» ссоры двух Иванов, но и приводит точную ее дату — «показание дня и числа». Эта дата — «сего 1810 года июля 7 дня», как сказано в «позове» Ивана Ивановича («7-го числа прошлого месяца» — отмечено в прошении Ивана Никифоровича). Настоящая дата находится в разительном противоречии со словами из авторского предисловия к «Повести о том, как поссорился…»: «Долгом почитаю предуведомить, что происшествие, описанное в этой повести, относится к очень давнему времени».

Поделиться:
Популярные книги

Мы пришли к вам с миром!

Кожевников Павел
Вселенная S-T-I-K-S
Фантастика:
научная фантастика
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Мы пришли к вам с миром!

Не ангел хранитель

Рам Янка
Любовные романы:
современные любовные романы
6.60
рейтинг книги
Не ангел хранитель

Последняя Арена 6

Греков Сергей
6. Последняя Арена
Фантастика:
рпг
постапокалипсис
5.00
рейтинг книги
Последняя Арена 6

Газлайтер. Том 10

Володин Григорий
10. История Телепата
Фантастика:
боевая фантастика
5.00
рейтинг книги
Газлайтер. Том 10

Вечный. Книга V

Рокотов Алексей
5. Вечный
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Вечный. Книга V

Целитель. Книга вторая

Первухин Андрей Евгеньевич
2. Целитель
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Целитель. Книга вторая

Венецианский купец

Распопов Дмитрий Викторович
1. Венецианский купец
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
альтернативная история
7.31
рейтинг книги
Венецианский купец

Защитник

Астахов Евгений Евгеньевич
7. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Защитник

Всадники бедствия

Мантикор Артемис
8. Покоривший СТЕНУ
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Всадники бедствия

Его маленькая большая женщина

Резник Юлия
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.78
рейтинг книги
Его маленькая большая женщина

Законы рода

Flow Ascold
1. Граф Берестьев
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
аниме
5.00
рейтинг книги
Законы рода

Сердце Дракона. Том 20. Часть 1

Клеванский Кирилл Сергеевич
20. Сердце дракона
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
городское фэнтези
5.00
рейтинг книги
Сердце Дракона. Том 20. Часть 1

Хозяйка дома в «Гиблых Пределах»

Нова Юлия
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.75
рейтинг книги
Хозяйка дома в «Гиблых Пределах»

Дорогой Солнца. Книга вторая

Котов Сергей
2. Дорогой Солнца
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
5.00
рейтинг книги
Дорогой Солнца. Книга вторая