Наш Современник 2006 #2

Журнал Наш Современник

Примерно то же самое можно было бы сказать практически обо всех “демократах” и “либералах”, оказавшихся у власти. Мало, позорно мало оказалось тех, кто выдержал искушение ею. Да и сами “демократические” убеждения оказались политической шелухой. Вот лишь один пример: в “тоталитарных” условиях митинги проводились по любому поводу, в любое время и в любом месте, включая Лужники. При “демократической” власти появились различного рода жесткие ограничения, административные запреты, применение насилия, спровоцированные столкновения работников правоохранительных органов с демонстрантами. Сейчас идет судебный процесс над 39 молодыми

людьми, которых приводят в суд в наручниках, так как они ворвались в комнату приема посетителей Администрации президента. Их обвиняют в том, что они организовали “массовые беспорядки”… Сравните Лужники, Манежную площадь — и комнату в приемной!

16 мая 1990 года в Большом Кремлевском дворце открылся I съезд народных депутатов РСФСР. В соответствии с Конституцией открыл его председатель Центральной избирательной комиссии по выборам народных депутатов РСФСР, ныне покойный В. И. Казаков. На день открытия съезда были избраны 1059 депутатов, свободными оставались 9 мандатов. В. Казаков сообщил, что на съезде присутствуют М. Горбачев, Н. Рыжков и А. Лукьянов, члены Президентского совета, члены и кандидаты в члены Политбюро, секретари ЦК КПСС.

Разгорелась острая борьба вокруг повестки съезда, избрания председателя Верховного Совета РСФСР. Депутаты разделились на два открыто и резко враждебных лагеря: ориентирующихся на КПСС и приверженных блоку “Демократическая Россия”. Памятен этот съезд также марафоном по избранию председателя Верховного Совета РСФСР. Только 29 мая им стал Б. Ельцин, набравший 535 голосов при необходимом минимуме 531 голос. Четыре голоса — это примерно полпроцента депутатов съезда — в конечном счете определили его дальнейшую политическую судьбу, а вместе с тем и судьбу России!

Вопрос о руководстве Верховного Совета РСФСР еще на стадии подготовки к съезду неоднократно обсуждался на Политбюро. На мой взгляд, оно, особенно секретари ЦК под руководством Горбачева, допустили грубые ошибки в этом важнейшем кадровом вопросе. Они рекомендовали явно непроходные в сложившейся обстановке кандидатуры — А. Власова или И. Полозкова. На одном из заседаний Политбюро я твердо сказал: это неплохие товарищи, но их не поддержат на съезде. Мы будем вынуждены отдать этот пост Ельцину, не скрывавшему своего стремления стать во главе высшего в то время органа власти республики, которая практически определяла жизнь всего государства. В своем выступлении я сказал, что мы должны рекомендовать любого общесоюзного руководителя на этот высший пост России — Рыжкова, Лигачева или кого-то из других членов Политбюро и секретарей ЦК. Однако конкретного решения по этому поводу так и не было принято.

С самого начала работы съезда встал вопрос о суверенитете РСФСР. Дискуссия была жаркая и продолжалась три дня — 22, 23 и 24 мая 1990 года. Просматривая сейчас стенограмму обсуждения, хочу отметить: депутаты занимались в основном частными вопросами. По-настоящему ни один из депутатов ни разу не возразил против того шага, который стал роковым в истории Советского Союза, поскольку практически создал почву для его распада. В дискуссии приняли участие 40 человек, затем работала редакционная комиссия. Различные варианты Декларации о государственном суверенитете РСФСР с многочисленными поправками, в том числе о верховенстве законов республики над союзными, обсуждались и голосовались два дня — 11 и 12 июня. Итоговое голосование состоялось 12 июня. За принятие Декларации проголосовали 907 депутатов, против — 13, воздержались — 9. Политическая слепота, неспособность просчитать последствия такого шага охватила даже коммунистов. Итог подвел уже председательствовавший Ельцин:

— Решение принято. (Бурные, продолжительные аплодисменты. Возгласы: ура! ура!)

— Поздравляю всех народных депутатов и все народы Российской Федерации. (Аплодисменты.)

Так первый съезд народных депутатов России стал главным разрушителем великой Державы, а 12 июня 1990 года, объявленное “демократами” великим праздником, стало днём вселенского позора.

За общими словами, как обычно в политике, стояли реальные интересы. Они были различными, но их носителей объединяла, на мой взгляд, одна задача — любой ценой освободиться от “опеки” центральной власти — и партийной, и государственной.

Передо мной лежат стенограмма этих заседаний и список итогового поименного голосования. Много знакомых фамилий людей, которые голосовали “за”. Позднее, через несколько лет, я задавал некоторым из них вопрос: почему тогда они поддержали Декларацию о суверенитете России? Единственный ответ гласит: мы даже не предполагали, что она приведет к разрушению СССР.

Но для того чтобы российский суверенитет сыграл отведенную ему роль в уничтожении СССР и существовавшего в нем строя, нужно было придать этой идее практически работающий механизм. И он был создан в виде идиотского, с точки зрения нормальной логики, положения о верховенстве российского законодательства над общесоюзным. Другими словами, “часть” была объявлена стоящей выше “целого”. Это означало, что организационные, а с ними и материальные, финансовые и прочие ресурсы выходили из-под управления общегосударственного Центра, что фактически делало бессмысленным само его существование. Вот этого уже нельзя было, извините, не понимать до, во время и после голосования.

Тринадцатого июня 90-го года, рано утром, я провожал премьер-министра Великобритании М. Тэтчер в аэропорт. Она находилась с визитом в Москве и вылетала на открытие школы, построенной ее страной в разрушенном Ленинакане (в Армении).

Не успели сесть в машину, как она начала разговор:

— Господин Рыжков, я вчера вечером узнала по вашему телевидению, что российский парламент принял закон о суверенитете, и самое главное — о верховенстве российских законов над федеральными. Вы в курсе дела? Как Вы к этому относитесь?

— Да, конечно, в курсе, — ответил я. — Можно было бы согласиться с самим понятием “суверенитета”, так как Россия практически имела меньше прав, нежели другие республики Союза. Но никак нельзя оправдать его наполнение — в том числе верховенство республиканских законов над союзными. Это начало разрушения единого государства. Оно не сможет в этих условиях функционировать, тем более что вслед за Россией немедленно сделают то же самое остальные республики.

Так была поставлена точка в вопросе расчленения единого государства. Первый съезд народных депутатов Советской России стал главным разрушителем великой Державы, а новое руководство России выступило здесь в роли троянского коня. Воистину, великие государства создают великие люди, а разрушают презренные пигмеи.

(Продолжение следует)