Наша Маша (Книга для родителей)
Шрифт:
В домике Петра Великого две женщины мыли полы. Сказка осталась незаконченной.
* * *
А вот весьма конфузная история.
Машка призналась мне (об этом я, кажется, уже писал), что в Пушкине один раз плакала ночью.
Маме (а быть может, и папе) это было приятно слышать. И вчера мама снова завела разговор на эту тему:
— Ты, говорят, плакала, Манюся?
— Да.
— А почему же ты плакала?
— Я после скажу.
— Ну, скажи сейчас. Почему ты плакала? Грустно было? Да?
— Да. Грустно. Я подумала, что дома в холодильнике арбуз остался.
Сконфуженная мама в ее присутствии рассказала эту историю мне. Я говорю:
— Значит, арбуз ты больше любишь, чем нас?!
Покраснела.
— Нет... и вас тоже.
21.8.61.
Придумала новую игру:
— Заходите, пожалуйста! Заходите! Это знаете что? Это— новое. Это— домик царя Петра.
— Да? А вы— экскурсовод?
— Да.
— В таком случае покажите мне, пожалуйста, домик. Где у вас тут билеты продаются?
— Вот здесь. Нет, нет, вон там!
Билеты куплены, вручены экскурсоводу.
— Ну, показывайте.
Широкий, очень похожий, очень знакомый жест:
— Это— стена!
— Ах, какая стена!!!
— Теперь идемте в другую комнату. Это— кровать.
— А кто здесь спал?
— Здесь спал Петр. А вот здесь его дочка спала. (Показывает на картину— вид старого Таллина.) Это— замок старинный. Это— тувалет. Это жены его тувалет (возвращается к диванчику). Нет, здесь жена спала, а дочка спала с папой. Днем. Иногда и ночью...
* * *
Вечером играли в домино. Играть она не умеет— и правил не знает, и проигрывать не хочет.
— Нет, не я проиграла! Нет, я выиграла!..
Пришлось объяснить, что такое проигрыш и что такое выигрыш и как надо относиться к ударам судьбы.
* * *
Были гости. Гости пили водку.
— Это они что— лекарство пьют?— спросила Машка.
Оказалось, что в Пушкине дядя Прокофий пил с кем-то водку и Маше нашли почему-то нужным сказать, что это лекарство. Обман маленький, “невинный”, а почему-то противно. Ужасно не люблю обманывать маленьких.
26.8.61.
Вчера сказала маме:
— Ты почему то папу, то меня кормишь? А когда же ты сама будешь есть?
— Мне, Машенька, некогда.
— Хочешь, я тебе ряженку оставлю?
А ряженку она очень любит.
— Спасибо, Машенька.
Оставила ровно половину банки. Потом посмотрела, примерила на глаз:
— Еще одну ложечку возьму...
27.8.61.
Сегодня прекрасный день. Голубое небо. Солнце. Но, кажется, ветер. Белая занавеска у меня на окне надувается и плещется, как парус.
Мама и Маша ушли в Зоологический сад. Там народился у жирафа жирафенок, у львов— маленькие львята.
На днях были в ЦПКиО. Мама стала разъяснять Машке, что такое Арктика и что такое Антарктика.
Спрашивает:
— Где белые медведи живут, знаешь?
— Знаю. На севере.
— Правильно. А на юге кто живет?
Задумалась только на одну секунду:
— Бабушка.
* * *
Там же.
— Мама, пойдем посмотрим пельмени.
— Какие пельмени? Где?
— В детском городке.
А там на щитах изображены не пельмени, а пингвины.
29.8.61.
Рассказывает матери сказку:
“Девушка упала в воду, но не утонула, а осталась жива. Кто-то ее заколдовал, что она семнадцать лет будет спать. Потом она умерла по-настоящему. (Ты, мамочка, не бойся, конец все-таки будет хороший!)
Плывет она и вдруг видит— навстречу ей плывут два короля в аквалангах...”
А что ж— все понятно. Для нее и акваланги, и корона, и золотой башмачок, и черная коробка диаскопа— одинаково и волшебство, и реальность.
2.9.61.
У Машки вчера был праздник: весь день гостила у нас живая кукла— Машкина племянница Аллочка Кальницкая, она же Кулемушка.
Конечно, это наслаждение— держать эту двадцатифунтовую куклу на руках, играть с нею, надевать на нее платьице и штанишки. Даже вытирать ей платочком губы— и это было радостью.
Но к этой радости примешивалось и нечто горькое: ревность!..
Вся нежность, все поцелуи, улыбки, восторги были обращены к маленькой. И я очень хорошо видел, чувствовал, как где-то в глубине Машкиной души шевелится неприязнь к этой улыбающейся розовощекой малышке. Ничего! Это очень полезно. Любовь победит, переборет эту неприязнь. А Машка слегка сдвинется с того места, которое называется “пуп земли”.
5.9.61.
Часа два гуляли вчера с Машей. Вышли из ворот— солнечно, прохладно, дует ветер.
Зашли в сад при большом доме на Мичуринской улице. Собирали желуди и голубиные перья. В этом саду— маленький игрушечный домик, мечта всех ребятишек, особенно девочек. Домик набит девчонками лет по шесть-семь. Побежала туда и Машка.
— Можно и мне с вами играть?
— Можно. Тебя как зовут?
— Маша. А тебя? А вас?
— Меня Лена. Меня Таня. Меня Маня. Дай перышко.
— Пожалуйста.
И раздала все перышки. И все желуди.
Играли в прятки, в палочку-выручалочку. Машка до сих пор играть не умеет и не пытается даже научиться. Просто бегает и смеется.
* * *
— Ты что плачешь, Маша?
— Я просто так. Не то плачу, не то смеюсь.
6.9.61.
Ходили вчера за покупками— в молочный и другие магазины. Машка помогала— стояла в очередях, хотя что такое очередь— до сих пор не понимает.
— Стой,— говорю,— вот здесь, за этой тетей.