Наша светлость
Шрифт:
– Доброй ночи. Вам тоже здесь скучно?
Рыцари подталкивали друг друга и, наконец, решившись, самый пьяный потянулся к бычьим яйцам. Поскольку скульптура возвышалась на постаменте, то вожделенные яйца были не такой простой целью.
– Меня зовут Меррон.
Справедливая, значит.
Высокая. Для женщины. Пожалуй, одного с Сержантом роста, что позволяет глядеть прямо, и во взгляде читается вызов.
Нескладная. Для женщины. Сухопара. Резковата. Прямая
Некрасивая. Для женщины. Вытянутое лицо с плоскими скулами. Нос длинный. Рот большой.
Но что-то в ней есть.
– Сержант.
– Это не имя, - девушка не уходила.
Глаза у нее темно-карие, вызывающе узкие, вздернутые к вискам.
...в дворцовом саду росла дикая вишня. Вызревала поздно, собирая скворцов со всей округи. И ягоды у нее были точь-в-точь такого же цвета. Сладко-горькие, терпкие.
– Какая разница?
– Сержант отвернулся, чтобы увидеть бесславное отступление рыцарей. Бык сохранил свое достоинство.
– Никакой, - согласилась Меррон.
Платье красное. Какая дебютантка наденет на Зимний бал красное платье? И столь откровенно подчеркивающее недостатки фигуры? Та, которой отчаянно не хочется выходить замуж.
Сколько ей? Шестнадцать? Семнадцать?
Еще не понимает, что внешность - это лишь одно из условий сделки. И как бы она ни старалась, избежать свадьбы не выйдет.
– От кого прячешься?
– От тети, - Меррон почесала веером спину.
– Извините, но жутко неудобно... а вы тоже считаете, что девушке неприлично надевать красное? А женщине - иметь мозги?
– Сколько тебе лет?
– Двадцать!
И поэтому считает себя взрослой, опытной и умудренной жизнью. Тетушка же слишком любит племянницу, если до сих пор не сбыла с рук. Наверняка, возится, увещевает, терпит стоически глупые выходки вроде этого платья.
– Мозги есть у всех, - сказал Сержант.
– Вот только пользуются ими немногие.
Надулась. Уставилась, не зная, о чем еще говорить. Уйти гордость не позволяет...
– Вы... против равноправия?
– Кого и с кем?
– Всех. Со всеми. Люди рождаются одинаковыми. И значит, они равны! Имеют одинаковые права!
Сколько эмоций. И румянец вспыхивает во всю щеку.
– Какие, например?
– Всякие, - Меррон сунула кончик веера в рот.
– Право на свободу. И право на власть...
В висках заломило. Ну уж нет, этот разговор пора прекращать, но девушка была рада поделиться мудрыми мыслями.
– ...право жить так, как хочется!
– Кому?
– Каждому свободному гражданину!
– Девочка, - Сержант позволил себе наклониться и обнять ее. Тощая. Ребристая. И довольно-таки сильная. Вырывается молча и уперто.
– Мне вот, свободному гражданину, хочется взять тебя и отнести на конюшню. Задрать тебе юбку и...
– Вы не посмеете...
– ...выпороть. Хорошо помогает от всякой дури. Хотя не исключаю, что другим свободным гражданам может захотеться чего другого... ты уже взрослая, понимаешь. А есть еще третьи, которые охотно выдерут из твоих ушей серьги. И четвертые, им просто нравится убивать... пятые... ты себе не представляешь, сколько всяких разных желаний появляется у людей, когда они думают, что свободны от всего. Чести. Совести. Закона. Абсолютная свобода - страшная вещь.
Сержант все-таки выпустил ее, только придержал, чтобы не упала.
– Вы... вы не понимаете!
– отступать Меррон не собиралась. И глаза сверкают гневно. Почти красивая даже.
– Есть высшая справедливость!
– Где?
– Благо для всех! Люди вместе решают, как им быть! И...
– И всегда найдется кто-то, кем пожертвуют. Не бывает блага для всех, Меррон. Для большинства - еще возможно. Но не для всех.
– То есть, свободы выбора нет?
– Есть. В определенных рамках. Ты можешь выйти замуж. А можешь остаться старой девой и разводить кошек.
Не отшатнулась, не зашипела возмущенно, но взяла за руку и сказала.
– Идем.
– Куда?
– На конюшню... или еще куда-нибудь.
Более чем откровенное предложение, от которого в кои-то веки не хотелось отказываться. Грудь у Меррон имелась, очень чувствительная, с темными крупными сосками. И впалый смуглый живот, который нервно вздрагивал от каждого прикосновения. И еще кое-что, о чем Меррон забыла предупредить.
С другой стороны, почему бы и не жениться... хуже не будет.
Наша Светлость все-таки с предубеждением относятся к людям, которые разглядывают ея столь откровенно. Ощущение, что просто облизывают взглядом.
– Ваша Светлость выглядят неимоверно очаровательно, - у толстяка, обвешанного золотыми цепочками, как елка гирляндами, потные руки и влажные губы. Перчатка и та промокает.
– Ваш стиль одежды... многое открыл.
...лорд Андерфолл.