Наша светлость
Шрифт:
– И убила.
– Ну она же не знала, что следует уважать права других людей, - сказал как-то очень зло. А ведь ничего смешного в правах нет!
– Она нарушила закон! И по закону...
Сержант вдруг повернулся и, впившись в плечи Меррон, развернул к себе.
– По закону я могу многое с тобой сделать...
Когда он злой, то даже интересно. А что, если его поцеловать? Меррон попробовала. И укусить за губу. За шею тоже. Кожа
– Женщина, что ты творишь?
Меррон пока не уверена, но идеи у нее есть. В конце концов, она неплохо ездит верхом, и конюшни ей нравятся... вот только платье, похоже, крепко пострадает. И да, без него определенно лучше.
Сорочка тоже лишняя.
Но странное дело, впервые Меррон не испытывает стыда за собственное такое несовершенно тело...
– Теперь ты на мне точно не женишься, - она выдыхает это в сжатые губы Сержанта.
По словам тети, мужчины избегают развратных женщин. А этот только рассмеялся.
– Нет, дорогая. Так не пойдет. Ты меня завлекла в укромное место. Обесчестила... развращаешь... а теперь еще и замуж идти отказываешься?
Похоже, тетушкин жизненный опыт следовало признать неполным.
– Выйдешь... куда ты денешься.
Проклятье, а она уже почти согласна...
Тисса не плакала. Не кричала, требуя немедленно все прекратить. Не обвиняла, опять простив за все и сразу. Не оттого ли было невыносимо тяжело смотреть ей в глаза.
Урфин смотрел.
Заставлял себя улыбаться, говорил какие-то глупости, которые придумывал на ходу. И повторял раз за разом, что не надо бояться. Он не позволит ее тронуть. Все получится. А если нет, то... Гавин и Долэг на корабле Аль-Хайрама. Кайя уберет Изольду, а остальных не жаль.
Разве что дока, который не выдержался и все-таки сорвался на крик, пытаясь дозваться. Правда? А кому она нужна. Вот вывернуть чужую жизнь наизнанку, убедиться, что тот, кто рядом, ничуть не лучше тебя и твоего соседа - это да... док попытается бороться и погибнет. Этого не оценят. Привыкли к чужим жертвам.
И еще тот паренек, проводивший вскрытие. Он и вправду умеет разговаривать с мертвецами.
Паж Изольды... другие дети... детей в Замке немного и они не виноваты.
Как и люди, живущие за стенами Замка. Чуму стены не удержат.
А Урфина не удержат люди.
И лучше бы у него получилось все так, как он задумал. Ждать уже недолго, но выдержит ли Тисса? И сумеет ли простить потом, когда все закончится?
– Назовите, пожалуйста, ваше имя.
– Амелия. Леди Амелия Андерфолл.
Сегодня на ней строгий наряд, даже чопорный. Достойная юная леди, чья репутация сверкает, как свеженачищенное серебро, или скорее посеребренная латунь.
– Зачем она здесь?
– Тисса не шепчет, но голос ее стал очень тихим.
И разговаривает мало, сама не замечая, как гаснет.
Это еще не смерть, но близко. И Урфин сходит с ума от бессилия, и еще потому, что действительно с ума сойти нельзя - безумие означает проигрыш.
Слишком многие следят за каждым его шагом.
Ждут, когда оступится.
– Она пришла мстить.
– Мне?
– Нет, Тэсс, мне.
Ладони сухие, холодные. И на левой уже проступает красное пятно. На шее появилась сыпь, однако Тисса ее словно и не замечает. Но уже завтра сыпь поднимется на щеки, потом коснется лба. Кожа набрякнет и сделается жесткой, шелушащейся.
Если бы был другой выход...
– Расскажите, что вы видели?
– Кормак весьма любезен.
Вчера он так искренне выражал сочувствие по поводу неудачного брака. Надеялся, что Урфин сорвется? Ударит? Даст повод себя запереть?
Разочарован ли? Или просто усилит нажим?
– Я... присутствовала на Зимнем Балу, который был совершенно чудесен!
– восторг леди Андерфалл неуместен, но понятен. И ей прощают восторг.
– И там вы познакомились с мормэром Дохерти и его невестой?
– Да! Я была так рада, что отец представил меня!
– Она говорит неправду, - Тисса сжала пальцы, и Урфин не устоял перед искушением - поцеловал их. Смотрят? Пускай.
– Конечно, она говорит неправду. Но она хорошо управляется с собой. И Кайя не видит, что ложь - это ложь.
– И что было дальше?
Вздох. Поникшие плечи. Дрожащие руки прижаты к груди. Амелии не хочется рассказывать, но она осознает, сколь важно помогать суду.
– Их Светлость отвлекли, а леди Тисса не пожелала говорить со мной. Наверное, я ей не понравилась. Она ушла... а мне было так неудобно. И я пошла следом.
– Что вы увидели?
– Мне неловко...
– совершенно неловко и румянец на щеках - лучшее тому подтверждение. Теперь каждому видно, что Амелия - невиннейшее существо, помимо воли втянутое в чужие интриги.
Сожри ее чума!
– ...но я видела, как леди Тисса говорит с другим мужчиной. И он целует ей руки...